Уже и весело Сергуньке стало, Галька такая красавица, такая милая. Скорее бы уже гости разошлись! И чем дольше гуляла свадьба, тем дальше становилась картинка девочки с синими глазами, с серебряным крестом в руке. А потом и вовсе исчезла.
- Нет, Сергунька, поезжайте с невестой, я тут пешком пройдусь, идти-то два шага. Езжайте! Мужики, милости прошу к нам, отметим свадьбу сына моего, и освобожденье наше.
- Придем, Афанасьич, только маленько помоемся, переоденемся и придем!
- А как же? Непременно явимся. Считай, Андрей Афанасьич, родные мы теперича, такого страху вместе натерпелись, век не забудешь!
Андрей Афанасьич махнул мужикам рукой и свернул в свой переулок. Зинаида, было, вышла встретить на крыльцо молодых хлебом-солью, положив пышный пшеничный каравай на вышитое полотенце. Позади нее дед Афанасий, рядом, Евдокия Степановна оба торжественные. Степановна в новом полушалке, дед в новой шапке.
Сергей, торопясь скорее дойти до крыльца, тащил невесту за руку
- Маманя, бабушка! Чего скажу-то! Радость-то какая! Батю нашего отпустили.
Зинаида обмерла, ноги подкосились, но она удержалась, и даже не присела. Передав каравай свекрови, шагнула с крыльца. Деревянная, лакированная круглая солонка упала с каравая, покатилась рассыпая белую соль по серым ступенькам. Галинка охнула, не будет в этом доме мирной жизни для нее. Зинаида на миг задержалась, оглянувшись на стук упавшей солонки, но тут же забыла о ней
- Где он? Сережка, где отец?
- Идет по переулку, мамань, уже доходит до ворот, наверно.
Зина выбежала за ворота. Андрей, увидев свою Зинаидушку, зашагал скорее, раскинув широко руки
- Любушка моя! Ты уже не чаяла увидеть меня? Ей Богу, Зинушка, сам думал, больше не вернусь в свой дом никогда, не обниму тебя, родителей и сыновей.
- Андрюша! Верила, сердцем чуяла, выпустят вас! Слава Богу, довелось свидеться.
Зинаида упала к мужу на грудь, заплакала. Андрей обнимал ее, целовал в мокрые щеки
- Не голоси, Зинаида, не надо! Радоваться нужно, мужик из ада живым вернулся.
- Я и радуюсь, так рада, Андрюш, так рада, слов нет сказать, как.
- Ладно, голуба, пойдем, сын женится, благословлять надо, невестку в дом принимать.
Дед Афанасий стоял на крыльце, опираясь на толстую палку. Не спуститься ему со ступенек. Степановна могла бы, да не оставила своего супруга одного, поддерживая одной рукой под руку.
Андрей поднялся к ним, обнял мать, отца, расцеловал их троекратно.
- Здорово жили матушка, ты как, батя?
Дед Афанасий смаргивал слезы, которые текли по его впалым щекам, и прятались в седой бороде. Степановна вытирала слезы беленьким носовым платочком
- Здорово, не здорово, прожили как-то. Худо жить без хозяина в доме, тоскливо, Андрюша! Вымолила все-таки, отпустили тебя, защитника нашего. Пойдем в дом, сынок, пойдем
- Мама! А встретить молодых?
- Господи, прости ты меня, грешную. От радости все напрочь из головы вылетело. Зинаида, голуба, насыпь соль в солонку, заново встречать будем наших молодых.
Матушка Агриппина со старшей дочерью, Верой, стояли в стороне, возле хлева. Как Только Агриппина увидела вошедшего во двор Андрея Афанасьевича, она глаз с него не сводила, но подойти к нему не смела. Наконец, он почувствовал упорный взгляд Агриппины, поглядел в ее сторону, и вначале не узнал ее.
Матушка, закутанная в серый, попорченный молью платок, одетая в ветхую шубейку, запахнутую и подпоясанную веревкой, в огромных подшитых валенках, показалась ему побирушкой, нищенкой, случайно забредшей в их двор.
Девочка, стоявшая рядом с ней в телогрейке, достающей ей до колена, в растоптанных ботинках, напомнила кого-то. Господи, это же Верушка, та самая, что убиралась в церкви. А это, матушка Агриппина.
Андрей сошел обратно с крыльца, подошел к Агриппине
- Здравствуй, матушка! Сильно бедствуете, вижу!
- Ничего, Андрей Афанасьевич, не жалуемся. Афанасьич, скажи ради Христа, не встречал ли ты батюшку Порфирия?
- Нет, матушка Агриппина, не довелось. Однако, я слыхал, дальше его куда-то увезли, может в ссылку, может в лагеря. Но ты не отчаивайся, матушка Агриппина, Бог милостив, нас отпустили, и отец Порфирий вернется.
Пойдемте в дом, матушка, свадьба у нас сегодня.
- Благодарствую, Андрей Афанасьич! Только не место нам там, пойдем мы в баню ужинать. Спасибо Зинаиде, принесла нам и миску холодца, и пирогов, солонины всякой. Мы с детишками отдельно отметим свадьбу Сергуни. Мы молимся за него, он нам очень помогает.
Неловко стало Андрею видеть матушку Агриппину в таком виде, даже рассердился на Зинаиду, неужели нет одежки какой отдать матушке. Не срамно разве видеть, в какое тряпье супруга отца Порфирия одета? Помрачнел немного Андрей Афанасьевич, но постарался не портить свадьбу сына. Будет еще время разобраться.
Снова Зинаида встала с караваем и солонкой, рядом Афанасьич. Снова произнесены нужные слова. Галина нехотя откусила от каравая маленький кусочек, проклиная в мыслях всю эту свадьбу – не устали таскаться со своим хлебом, пошло бы оно все к чер товой бабушке!
Сергей откусил большой кус.
- Во, как кусать надо! Все видели, кто в доме хозяин?
Зинаида открыла дверь в дом, оттуда пахнуло жареным мясом, пирогами, еще чем-то жирным, наваристым.
- Заходите в дом, молодые, садитесь сразу за стол. Небось озябли, стоя на холоде у крыльца, дожидаючись родительского благословения!
Андрей ушел в закуток умыться да переодеться. По хорошему-то надо бы в бане помыться, вчера топлена, только матушке со всей ребятней на это время в дом перебираться надо. Неудобно все это, да, ладно.
Тем временем в дом стал сходиться народ. Первой прибежала Марья
- Счастье-то какое, сватушки! Вот нечаянная радость! Зина, где, сам-то? Поздравить хоть его!
- В закутке, переодевается. А ты чего одна, где твой мужик и Лидушка?
- Так ведь остались ждать, когда жених за приданым приедет. А он уже готов пировать, забыл обо всем! Сергунь, ты чего, поезжай, давай! А то какая невеста без приданного?
- Ладно, теть, Марья! Сейчас слетаем с Николкой. Галя, ты посидишь пока с родителями, ладно? Мы скоро обернемся.
Мария скинула пальтишко, подбоченилась
- Какая я тебе тетя? Мать теперь я тебе, Сереженька. Так и скажи, мол, ладно, мама, так и сделаю, как ты велишь.
Сергей пожал плечами, ухмыльнулся
- Ладно, мама, как скажешь! Коль, поехали.
Проводив зятя, Мария присела возле дочери
- Ты чего сидишь, такая вареная? Иди к матери, спроси, чего делать надо. Видишь на столах мало чего, помоги, может пироги порезать надо, или еще что.
Галинка зашипела, наклонившись ближе к матери
- Не до меня им! Не до свадьбы нашей. Видишь, дядя Андрей вернулся! Они этому радуются, а не нашей свадьбе.
- Ак, и ты радуйся, жизнь при Афанасьиче всяко лучше будет.
- Радоваться? Видишь, мамка, в комнате две кровати, значит на одной мы с Сергунькой, на другой мать с отцом. Занавеси повесили, и думают, ладно. В той половине, старики, да парни. Я думала, у нас отдельная половина будет.
- Ничего, дочуха, я замуж выходила, тоже свекры с нами в одной комнатке жили, как-то ухитрились с отцом, родили вас с Лидкой.
- Мам! Ты тоже сравнила. Наши дед с бабкой старые были, ум ерли скоро, а на Зинаиде еще пахать можно, она хоть бы что меня переживет.
- Тише ты, бессовестная, мать тебе Зинаида, ты ей здоровья желать должна. Сама говорила, обещали Сергуньку отделить, потерпишь. Иди, скажи матери-то, мол, мама, давай я помогу, видишь, Андрей-то Афанасьич вышел из закутка.
Увидев, сколько всякого наготовила свекровь на ее свадьбу, Галина оттаяла. Свекровушку мамой назвала, пироги помогла резать, на перегонки с Лидией, с младшей сестренкой, носила яства на стол, горделиво кидая взор на гостей, прибывавших на свадьбу. Глядите, мол, как Ершовы невестку встречают. Уважение оказывают.
Гости, некоторые с одобрением, некоторые с завистью поглядывают на стол. Богато живут хозяева, зажиточно. На столах и знатный холодец, порезанный кубиками. Сквозь прозрачное дрожание застывшего бульона, просвечивают дольки мяса и морковки. Посмотришь, слюнки текут.
Грибы белые, соленые с лучком, да маслицем подсолнечным заправленные. Рыжики с голубыми пятнами в сметане, опята маринованные.
Сразу выставили и пироги, с мясом, с капустой, с грибами, с малиной. На любой вкус, ешь, что любишь. На горячее тушится целый котел свинины, молодой, с тонким слоем жирка.
Хорошая получилась свадьба. Хватало и закуски, и пе ре го на, и сладкой наливочки на смородине, да не ежевике. Невеста обходила гостей, кланялась, чарочку каждому подносила. Клали гости на поднос кто, что мог. Кто подарочек какой, редко кто и денежку.
Захмелели гости, в пляс пустились, с притопами, да с частушками, так, что пол гнулся под ногами. Дед Афанасий, выпив пару чарок сладенькой настойки, залез к себе на печку, да и слушал оттуда, что делается в большой половине.
Отец Галинки приткнулся куда-то в угол и сопел там тихонько. Хороший мужик, выпьет и спит, ни с кем не ругается, никого не задевает. Мать Гали выпила больше, чем надо бы, пела, да плясала, обнималась то со сватом, то со сватьей, и совсем забыла про Лидку.
Тем временем Николка зажал ее в проходе в закуток.
- Лид, ну, хватит уже тянуть. Моя мамка рада хоть сегодня принять тебя. Поженимся, а?
- Да, твоя мать рада, а моя? У меня и приданого мало, мама все Гальке отдала.
- Ой, ладно! Не надо мне никакого твоего приданого. Лидка, мы с тобой молодые, здоровые, поженимся, в колхоз вступим, знаешь, как заживем!
- В колхоз? Знаешь, что Мирониха сказывала? В колхозе все общее, и коровы, и лошади. Земля тоже общая. Никто не захочет на общественной земле пахать.
- Нам с тобой чего терять? Не будет у нас ни лошади, ни коровы, а козу и так не отнимут. Зачем ты слушаешь эту Мирониху? Она наболтает!
- Да, слыхал бы ты, как она рассказывает, даже жуть берет. Говорит, колхозы все от беса, их не будет. Всех, кто церкви рушил, да колокола скидывал, Бог накажет. Пройдет время, церкви снова построят, лучше прежнего, все с золотыми куполами. Колокола отольют бронзовые, такого звону, чтобы за версты было слышно. Священники вернутся, одетые в драгоценные одежды, расшитые золотом. Все снова в церковь потянутся, прогонят коммунистов.
- Лидуш, не о том мы говорим сейчас. Какое нам с тобой дело до попов и коммунистов? Соглашайся, у нас ведь с тобой любовь. Свадьбу делать нам не на что, давай, я сегодня тебя уведу уводом!
Столько красивых слов нашептал Николка Лидочке, она совсем голову потеряла. Может быть, если Лидушка не выпила настоечки, а Николушка не шептал ей так жарко про любовь, она бы не решилась на такое. Волюшку потеряла, согласилась. Отыскав среди сваленной на лавке одежки свою, парочка оделась и исчезла, никто, кроме деда Афанасия этого не заметил.
Дед тихонечко посмеивался, ай молодец, Николка! Так и надо, нечего ждать, да разрешения выпрашивать. Дело молодое!
- Старуха, Евдокия, слышала, чего, Николка-то творит? Во радости завтра Марье будет.
Степановна промолчала, будто спит. Сама тихонько хихикала, зажав ладонью рот, вспоминая, как ее Афанасий уговорил выйти замуж за него.
Ой, разгулялись гости, расплясались. Жених с невестой устали от шума и гама. Галина уже от запаха алкоголя, от жары, от запаха пирогов захмелела. Сергуньке парни подали стакан, когда выходили проветриться на мороз. Выпил, хоть и не положено молодоженам на свадьбы выпивать. Да, кто теперь эти обычаи соблюдает?
Уже и весело Сергуньке стало, Галька такая красавица, такая милая. Скорее бы уже гости разошлись! И чем дольше гуляла свадьба, тем дальше становилась картинка девочки с синими глазами, с серебряным крестом в руке. А потом и вовсе исчезла.
Сегрей, не обращая внимания на косые взгляды матери, жарко обнимал невесту, трогал под столом ее колени и выше. Галя стеснительно хихикала, но не отодвигалась. Муж он ей, не чужой, имеет право.
Зинаида потихоньку стала носить в закуток грязную посуду, надо помыть, с утра народ явится опо хме ляться. Нехорошо, когда немытая посуда. Степановна поднялась со своего скрипучего топчана
- Устала, голуба? Давай-ко, я тебе подсоблю, все равно не спится.
- Ой, мама, лежи, ты и так сегодня целый день на ногах, умучилась, поди!
- Ничего, я полежала маленько, отдохнула. Зин, Марья-то совсем ох ме ле ла?
- Не скажу, чтобы очень, просто радуется за Галю. Как же, мы опять в люди вышли, Андрей наш не арестант.
- Да, боюсь, не очень долго осталось ей радоваться. Николка-то ее Лидушку увел.
- Куда увел, маманя?
- Как куда, уводом увел. Получилось, в один день обеих девок Марья замуж отдала.
- Мама, ты слышала, зачем ничего не сказала? Мария бы ее ни почем за Николку не отдала. Он же гол, как сокол. За Галинкой ездил в полушубке Андрея нашего и в его валенках.
- Не в валенках счастье. Валенки и полушубок дело наживное. Ты бы слышала, какими словами Николай ее уговаривал. Любит он Лидку-то.
- Не знаю, что и сказать, мама! Все равно, неладно это, не сказавшись ни матери, ни отцу замуж бежать. Вот сейчас Марья узнает, скандалу-то будет. Как хорошо, весело все шло. Только гляжу я, мама, Сергей-то наш выпил ведь. Это меня тоже беспокоит.
- Голуба, ты моя! Всегда ты о ком-то беспокоишься. Ну и выпил, выпил у себя за столом, для веселья. Пусть! Не скандалит, ниче. А Марье так и надо! Нечего было настойку трещить, когда дочь замуж отдает, другого времени не нашлось бы что ли? Была бы не выпимши, дочь младшую не проглядела бы.
- Мама, не знаю, как ей сказать? Надо сказать-то?
- Нет, Зинушка, молчи, а то ты и виноватой останешься. Небось, соберется домой идти, вспомнит про Лиду, искать начнет. Тогда и намекнешь, мол, любезничали они с Николаем, может ушли погулять. А там уж как она сама захочет, может искать пойдет, а может спать заляжет. Завтра узнаем.
Продолжение Глава 6