Джо Кокер, простой йоркширский парень с голосом американского соулмена, стал одним из самых неожиданных музыкальных открытий конца 60-х – начала 70-х. Он записывал хиты, гастролировал по всему миру и жил на полную катушку, окунувшись с головой в мир рок-н-ролла. В 2013 году, за год до своей смерти, он оглянулся на свою головокружительную карьеру – от провинциального Шеффилда до мирового признания.
Отель "Де Ром" в Берлине – средоточие роскоши и истории. Когда-то здесь располагались офисы Дрезденского банка и верхушка нацистской партии, а во время войны здание пострадало от бомбежек союзников. Из окон открывается вид на Бебельплац, где в 1933 году жгли "негерманские" книги. Неподалеку – КПП Чарли, еврейский мемориал Холокоста и множество образцов брутальной архитектуры.
Сегодня здесь царит мода: во время Недели моды по фойе отеля дефилируют супермодели. В "Де Ром" снимали знаменитый фильм "Беги, Лола, беги!". Девиз отеля: "Старое остается старым. Новое – новым".
Именно здесь остановился 68-летний Джо Кокер, некогда известный как "Шеффилдский соул-крикун". Тот самый Кокер, который в середине 70-х был на грани банкротства, сегодня – респектабельный джентльмен с Орденом Британской Империи, певший для самой королевы. В его номере – дорогие шоколадные конфеты и модные макаруны. Кажется, дела у Джо идут неплохо?
"Ха! Да, все отлично. "Luxury You Can Afford" – так назывался мой единственный альбом, записанный на студии Warners в 1978 году. Они подали на меня в суд, потому что он разошелся тиражом 300 000 копий! Недавно я вернул себе права на него и на альбом Sheffield Steel, что очень кстати. А вот первые три альбома, записанные на A&M, – те, что принесли мне настоящие деньги, – вернуть пока не удалось".
Сегодня Джо – коренастый и невероятно приятный мужчина – живет на своем ранчо "Бешеный пес" в Колорадо. Раньше он разводил коров породы ватусси, а сейчас выращивает помидоры. Удивительно, но он сохранил свой йоркширский акцент и до сих пор болеет за свой родной "Шеффилд Юнайтед".
"Да, северный нрав никуда не делся. Путь от 16-летнего газовщика до сегодняшнего дня был головокружительным. Во время моей последней поездки в Австралию какой-то старикан сказал: "Ты прожил жизнь!". Не хорошую и не плохую, а просто жизнь. Знаете, если бы я не добился успеха в музыке, вряд ли бы я остался газовщиком. Я бы пел по пабам и думал о том, что могло бы быть".
От газовщика до звезды. Бросив школу в 15 лет, Кокер начал свой музыкальный путь в местных блюзовых группах. В 1964 году скаут Decca Records привез его в Лондон, чтобы записать кавер-версию песни The Beatles "I’ll Cry Instead". За свои старания, к слову, с участием гитаристов Биг Джима Салливана и юного Джимми Пейджа, Decca заплатила ему всего 10 шиллингов (50 пенсов по нынешнему курсу). Сингл с треском провалился, и Джо вернулся домой ни с чем. "Decca работали очень профессионально. Поэтому они от меня и избавились", – смеется он.
Он уволился из газовой компании и устроился упаковщиком в книжный магазин WH Smith. Но музыку не бросил: пел и играл на барабанах. Так и появился его знаменитый "дезориентированный танец руками". "Я просто не знал, куда их девать", – говорит Джо. – "Большинство людей чувствуют ритм ногами, а я – руками. Выглядит глупо, но я ничего не могу с собой поделать".
Спасение пришло в лице Криса Стэйтона, парня из Шеффилда, с которым они создали группу Grease Band. Их демозаписи попали к продюсеру Денни Корделлу, на счету которого были The Moody Blues, The Move и Джорджи Фэйм. Энергичный Корделл стал наставником Grease Band. "Нам очень повезло, потому что Шеффилд – это не Ливерпуль и не Лондон. Рок-сцены как таковой у нас не было. Все изменилось, когда мы записали песню "Marjorine" – очень умное демо Криса, которое запустило маховик".
Grease Band подписали контракт с Regal Zonophone в Великобритании и начали активно выступать, завоевывая популярность "сарафанным радио".
"Да, мы были отличной группой", – говорит Кокер. – "Мы попали во "вторую волну" – после "крикунов", но до Led Zeppelin. Я предлагал Джимми Пейджу присоединиться к нам в 1968 году, но он ответил: "Знаешь, Джо, я, пожалуй, займусь чем-нибудь потяжелее". Ну что ж, ладно".
Джо переехал в крошечную квартирку неподалеку от площади Слоун-сквер в Лондоне со своей первой женой Эйлин. Там он открыл для себя гашиш.
"Мое сознание расширилось. Денни курил травку и познакомил меня с ЛСД. В 68-м мы поехали в Америку – вот это был поворотный момент! Каждый день был полон приключений. Я был таким наивным. Однажды в Нью-Йорке сел в такси, водитель дал мне таблетку, и я вдруг оказался в мире ярких красок. Я уже пробовал кислоту и слушал Хендрикса, но никогда не бывал на улице под кайфом. Мне нравились наркотики, потому что они усиливали удовольствие от музыки. До этого у меня была только монофоническая музыкальная система. Даже моя пластинка "Sgt. Pepper" была моно. И вдруг передо мной распахнулся этот новый мир. Возможно, слишком быстро для молодого парня – ведь я был всего лишь стилягой с бакенбардами и обтягивающими брюками. Это был настоящий культурный шок, который шел вразрез с моей природой. Помню, в 1961 году отец сунул мне под нос газету со статьей об аресте Рэя Чарльза за героин. "Вот этот твой любимчик, Джо. Посмотри, во что он превратился"".
"With a Little Help from My Friends": триумф и проклятье. Будучи любителем пива, Кокер променял свой любимый Stones Bitter на другой вид кайфа. Однако монофоническая копия альбома "Sgt. Pepper" сделала свое дело. Напевая песни с альбома, он поймал себя на мысли, что ему нравится импровизировать на тему "With A Little Help My Friends". В январе 68-го он записал свою версию песни с Пейджем на гитаре, Стэйтоном на басу и Би Джей Уилсоном из Procol Harum на барабанах. Вокальную поддержку оказала Розета Хайтауэр. В версии Кокера детский темп Ринго Старра был радикально изменен. Выпущенная синглом, песня взлетела на вершину хит-парадов.
"В тот день я получил телеграмму", – рассказывает Кокер. – "В ней было написано: "СПАСИБО, ЭТО СЛИШКОМ БОЛЬШАЯ ЧЕСТЬ, ДЖОН И ПОЛ". Затем Apple Records разместили в музыкальной прессе объявление, поздравляя меня. Вот это реклама!".
Получив благословение от богов рока, Кокер стал сенсацией, покоряя британскую публику и штурмуя американские чарты, хотя его первый альбом, названный в честь хита, пролежал на полке целый год, прежде чем был выпущен.
Летом 69-го, уже будучи суперзвездой, Кокер был приглашен в гости к Полу Маккартни.
"Мне сказали: "Будь на месте ровно в 3 часа дня". Но я приехал в 3:05. Экономка Маккартни, пожилая кокни, открыла дверь и сказала: "Он уехал. Ждал кого-то, но тот так и не появился. Уходите".
Через несколько недель Джо был более пунктуален, когда его пригласили в офис Apple на Сэвил-Роу.
"Меня на час заперли в комнате, где кроме ковра смотреть было не на что. Наконец появился Пол. Он сыграл мне попурри из "Abbey Road": "Golden Slumbers" и "Carry That Weight". Я заслушался, пока он не сказал: "Их ты не получишь. А вот это – пожалуйста". Он сыграл мне "She Came In Through The Bathroom Window". Я был на седьмом небе от счастья, когда вскоре вошел Джордж Харрисон. Он сыграл мне "Old Brown Shoe". К тому моменту я уже немного зазнался и сказал: "Не представляю, как я буду это петь". Джордж сыграл мне еще три песни и, казалось, немного обиделся. "The Beatles их никогда не используют. А вот есть еще одна – "Something". Я написал ее для Джеки Ломакса, и я хотел, чтобы ее спел Рэй Чарльз. Можешь взять ее себе". Он даже спел ее для меня. Я был потрясен".
Хотя эти шедевры Кокер смог выпустить только на своем втором альбоме "Joe Cocker!" (1969), обе песни широко транслировались пиратскими радиостанциями. "Для меня это было очень важно. Помню, как Джордж злился, что Джон и Пол не обращают внимания на его песни. Он думал, что "Something" с трудом попадет на "Abbey Road". "Сомневаюсь, что они ее будут использовать", – говорил он".
Безумные псы и роковые женщины. Эти три подарка от The Beatles сослужили Кокеру хорошую службу. Незадолго до своего судьбоносного выступления на фестивале в Вудстоке он играл в клубе Whisky A Go Go в Лос-Анджелесе.Во время его фееричного исполнения "With A Little Help From My Friends" одна пылкая поклонница взобралась на плечи своего спутника и устроила Кокеру весьма недвусмысленный перформанс прямо на глазах у изумленной публики. Обозреватель Rolling Stone Джон Мендельсон описывал эту сцену с изрядной долей юмора, отмечая невероятную энергетику происходящего.
"В тот вечер в зале был Джими Хендрикс, он сидел в темной кабинке с кучей девиц. Я просто делал свое дело, когда эта дама... э-э... появилась. После концерта я встретил Хендрикса, и он покатывался со смеху, потому что это он надоумил ее на это", – вспоминает Джо.
В Вудсток Кокер прибыл на частном вертолете, а Grease Band довольствовались военным. По дороге они приняли ЛСД и чувствовали себя неважно. Пролетая над площадкой, Крис Стэйтон, не справившись с приступом тошноты, случайно "отметил" публику с высоты птичьего полета. Кокер был поражен увиденным: "Это было настоящее "вау!". Тем летом я играл на фестивалях с аудиторией 50 000 человек (в частности, на Denver Pop), но все, что я видел сейчас – это белые точки, простирающиеся до самого горизонта. Я спросил пилота: "Что это, черт возьми, там внизу?". Он ответил: "Это люди. И это место, где ты будешь играть, сынок".
Кокер считал свое выступление в Вудстоке "нормальным". "Не лучшим. Лучше всех отыграли Santana. Больше всего мне запомнилась сцена. Обычно они были шаткими и опасными, но эта была сделана на совесть".
"Были ли мы эпичны? Не знаю. У нас остались хорошие кадры на память", – говорит он, имея в виду фильм Майкла Уэдли "Вудсток" (1970). – "На мне была рубашка с психоделическим рисунком, и когда я снял ее после выступления, цвета отпечатались у меня на груди".
"Mad Dogs & Englishmen": безумие, наркотики и рок-н-ролл. Завоевав сердца 650 000 зрителей в Вудстоке и триумфально выступив на острове Уайт, Кокер продолжил гастролировать до начала 1970 года, выжимая все соки из своего изнурительного шоу, пока не свалился от истощения в Лос-Анджелесе.
Его альбомы занимали высокие места в чартах, его лицо украшало обложку первого послевудстокского номера Rolling Stone, и Кокер решил, что заслужил отдых. Как бы не так! Менеджер Ди Энтони позвонил ему и сообщил, что Джо должен немедленно вернуться на сцену: все договорено с промоутерами, отмена невозможна, иначе – суд. Гастроли начинаются через восемь дней: семь недель, 48 концертов в 52 городах. Спасибо за внимание.
Grease Band вернулись в Лондон, а Кокер запаниковал. Корделл посоветовал ему позвонить Леону Расселу, который был сопродюсером его последнего альбома и автором хита "Delta Lady". Рассел обзвонил своих знакомых и за считанные дни собрал 25-местный бенд, в который вошли три барабанщика, духовая секция и хор из 10 девушек, включая Риту Кулидж и Клаудию Линнир.
Вместе с менеджерами, техниками и прочим персоналом "Mad Dogs And Englishmen" – так окрестил группу Корделл – были готовы к репетиции в доме Рассела. Правда, Кокер не подозревал, что по условиям контракта именно он должен был финансировать всю эту авантюру. К тому же, за съемки документального фильма тоже нужно было платить. А кто не читает то, что написано мелким шрифтом?
Режиссер фильма "Mad Dogs" Пьер Адидж вспоминал: "Это были не обычные гастроли. Они собрали лучших музыкантов Голливуда, которые согласились участвовать просто потому, что хотели быть частью чего-то грандиозного. Они хотели быть вместе благодаря музыке". Бюджет? Об этом потом.
На протяжении всей этой затеи с "Mad Dogs" Кокер все больше и больше уходил в отрыв.
"Поначалу это было похоже на семейное дело", – вспоминает он. – "Мы жили в дешевых мотелях, ездили на дешевом автобусе и летали дешевыми рейсами. Я хотел, чтобы группа была меньше, но Леон умел убеждать. Меня обвиняли в том, что я развалил дуэт Бонни и Делани, потому что мы увели у них полгруппы. Я даже не знал, кто они такие, но все обернулось скверно. И все же это было захватывающе. В доме Леона постоянно толклись голые женщины. Казалось, нас ждет что-то невероятное. Они появлялись и исчезали. У Леона были связи в Талсе, так что недостатка в женском внимании он не испытывал".
Когда эйфория прошла, у Кокера появились сомнения в мотивах Рассела. "Он стал невыносимым. Странным. Я чувствовал себя обремененным, потому что остальные ребята были совершенно невменяемы. Я тоже, но мне приходилось заниматься еще и промоушеном. Леон сказал: "О, ты получаешь удовольствие от всего этого". А еще у меня случился бурный роман".
Рита Кулидж, которой Рассел посвятил песню "Delta Lady", была рок-дивой . Официально она все еще встречалась со Стивеном Стиллсом, хотя Грэм Нэш тоже был частым гостем в ее будуаре. Стиллс называл ее "Вороном"; его великолепный дебютный сольный альбом того года был посвящен именно ей. "Love The One You’re With", "Cherokee", "Black Queen" – все эти песни были о прекрасной Рите. Дэвид Кросби, наблюдавший за этой историей со стороны, написал другую песню о Кулидж – "Cowboy Movie", где назвал ее "индианкой... разбивающей сердца".
Барабанщик Mad Dogs Джим Гордон безумно ревновал Кулидж. Однажды вечером он в ярости ударил ее по лицу. И хотя сама Рита утверждала, что это был единичный случай, она была очень расстроена. Другие участники Mad Dogs тоже нервничали. У Гордона начались "голоса", и он мог прервать репетицию, заявив: "Ты – дьявол... ты играешь не в том темпе".
Цена безумия. Атмосфера в Mad Dogs накалялась. Кокер заметил, что Рассел, несмотря на свой талант, стал завистливым и сварливым и начал тянуть одеяло на себя. Человек, который был ему как брат, вдруг "захватил все шоу, стал рабовладельцем", – вспоминает Кокер. Он предпочитал не вмешиваться. Он знал, что Леон страдает от боли после недавней аварии на мотоцикле. Но его все больше раздражали требования Рассела устраивать совместные трапезы перед концертами, заниматься групповым сексом и молиться перед тем, как отправиться на поиски новых приключений. "Это было немного неловко".
Сами гастроли превратились в полный хаос. Кокер часто забывал слова и замолкал, пока Рассел не говорил ему: "Неважно, мужик. Пой, что хочешь". Так он и делал.
Многие участники группы сидели на героине. И не только: кокаин, таблетки, кислота и выпивка лились рекой. "Когда я встречаю Джима Келтнера, как это было недавно в Лос-Анджелесе, – говорит Кокер, – он всегда говорит: "Чувак, это была одна большая, длинная, безумная вечеринка. Как, черт возьми, нам удалось вернуться домой?". Было слишком безумно. Больше всего меня огорчает смерть некоторых из тех девушек, например, Эмили Смит. Как бы то ни было, когда все закончилось, Леон и остальные уехали, вероятно, на следующий же день, и присоединились к Rolling Stones и Derek And The Dominos, продолжив веселиться".
Веселились они и правда на славу. Объединившись с Эриком Клептоном и басистом Карлом Рэдлом, барабанщик Гордон нашел в лице Derek And The Dominos родственные души и был готов составить им компанию в употреблении героина, спиртного, кокаина, мандракса и фастфуда. Музыканты они были, безусловно, великие – Клептон описывал их как "абсолютно блестящих, самую мощную ритм-секцию, с которой я когда-либо играл. Джимми Гордон – величайший рок-н-ролльный барабанщик из всех, с кем мне доводилось работать. Я считаю его лучшим". Позже, в 1983 году, Гордон убил собственную мать во время психотического эпизода. Но это уже совсем другая история.
Несмотря на монументальные излишества безумных "Псов", звукорежиссеру Глину Джонсу удалось спасти несколько записей с их концертов в Fillmore East и выпустить двойной концертный альбом "Mad Dogs And Englishmen" (1970), на обложке которого красовалась надпись: "Вся правда – здесь".
И это была правда: в фильме Кокер дает интервью за кулисами после одного из восьми концертов "Псов" в Fillmore West. Пока одни музыканты употребляют наркотики – то, что Рассел называл "возможностью отвлечься от обыденности", – Кокер кажется потерянным и испуганным. Пение, по его словам, – это "освобождение" от гнева и разочарования, кипящих внутри. "Если бы у меня не было музыки, я бы, наверное, кого-нибудь убил". Но он все еще остается простым парнем Джо – благодарным за то, что у него есть, и помнящим о своих корнях.
Сорванный куш и горькое похмелье. Кокер был физически и финансово истощен, поскольку гонорары за "Mad Dogs And Englishmen" ушли на покрытие огромных расходов на гастроли. Летом 1970 года он обосновался в Лос-Анджелесе и начал прикладываться к бутылке. "Раньше я не увлекался крепким алкоголем, потому что был любителем пива. Я мог выпивать по 10 пинт за вечер". Теперь же, оставшись без своих "Бешеных псов", англичанин пустился во все тяжкие. "Я перебрал с этим делом", – признавался он. – "Можно надолго забыть о музыке и начать беспокоиться о всякой ерунде. Я слишком увлекся. Кажется, я совсем забыл, что такое рок-н-ролл".
Казалось, Кокера высосал досуха бизнес, в котором он ничего не понимал. Ему не хватало цинизма, чтобы справиться с изнанкой славы, когда все прихлебатели разбежались. Он морил себя голодом, потому что думал, что нужно быть худым, чтобы нравиться девушкам, но его личная жизнь была в таком беспорядке, что об этом не могло быть и речи.
Отзывы на альбом "Mad Dogs" тоже были не самыми лестными. Столько шума, рекламы, а Rolling Stone разгромили пластинку в пух и прах. Даже Роберт Кристгау, именитый критик, который всегда был на стороне Джо, на этот раз ограничился сдержанной похвалой, отметив, что Кокер "грубоват и вульгарен, возможно, слишком зациклен на себе, но его несомненная сила компенсирует все недостатки. Он – лучший из рок-интерпретаторов-мужчин, столь же хорош в своем роде, как Дженис Джоплин в своем".
Вот только Джоплин была мертва. И, как часто повторял Кокер: "Я вполне допускаю, что стану следующей жертвой. А почему бы и нет? Все и так думают, что я долго не протяну".
Измотанный и разоренный, Кокер вернулся в Шеффилд. Семья была настолько шокирована его состоянием, что упрятала его в больницу. Некоторое время он приходил в себя: катался на мотоцикле по Снэйк-Пасс, подумывал получить права на управление грузовиком. Вооружившись авансом за следующий альбом, он вернулся в Лондон и снял квартиру в Шепердс-Буш. Зря.
"Я плотно подсел на героин, хотя и считал его страшным табу. Я заигрывал с зависимостью, но не мог справиться с ней на таком уровне. Это было слишком мощно и интенсивно. Я никогда не кололся, только нюхал. Героин делал меня бесстрашным. Я мог мчаться на машине из Лондона в Шеффилд со скоростью света. Друзья кричали, чтобы я сбросил скорость, но мне было все равно".
Все стало еще хуже, когда он связался с местными дилерами, которые облюбовали его квартиру. Он развозил для них унции кокаина и постоянно трясся над очередной дозой. Дилеры были стервятниками; Кокер отдавал тысячи фунтов за наркотики, которые стоили гораздо меньше. "Они держали меня за яйца".
Вернувшись к записи своего третьего студийного альбома с Денни Корделлом, Кокер обнаружил, что его слава померкла. Зато счета за гастроли и фильм "Mad Dogs" никто не отменял. Он был по уши в долгах.
Поэтому в 1972 году он снова отправился в турне. В Австралии его арестовали за хранение марихуаны и предложение подраться с десятью полицейскими из Аделаиды. Затем его снова арестовали в Мельбурне за драку в отеле Commodore Château, и он провел ночь в каталажке.
"Меня посадили в камеру с грабителем банков и аборигеном, обвиняемым в убийстве. Грабитель банков оказался славным малым. Сказал, что у него есть все мои альбомы".
Власти дали Кокеру четыре часа на то, чтобы покинуть страну.
Он начал рассказывать всем, что пишет "Книгу наркотиков Джо Кокера". Вот только ему было не до смеха. "Я пил как не в себя, и мне все было мало. В конце концов у меня началась алкогольная ломка. Меня рвало на сцене, а дни после концертов были сущим адом. Выпивка стала как героин. Я был одержим мыслью о том, чтобы у меня было достаточно алкоголя, чтобы продержаться до конца дня. И благодаря мини-бару у меня это получалось. Конечно, пить перед концертом было не лучшей идеей, но зато потом я отрывался по полной".
Самым крупным событием для него в том году стал концерт в рамках фестиваля Crystal Palace Garden Party 3 в июне 1972 года. Прервав выступление, Джо извинился перед публикой, объяснив, что ему нужно вернуться в Западный Лондон на "встречу".
Его третий студийный альбом "Something To Say" (в Америке он назывался просто "Joe Cocker") был проходным. Кокер ненавидел его. В одном из интервью он сказал: "Не знаю, зачем я вообще этим занимаюсь. Мне нечего сказать об этом альбоме. Мне вообще нечего сказать".
Он был серьезно расстроен тем, что A&M начали рекламировать его как "Кокер-рок". Утверждение журнала Life о том, что у него "голос всех этих слепых плакс, сумасшедших нищих и искалеченных людей, которые, черпая силы неизвестно откуда, изливают свои души на улицах", звучало более точным описанием, хотя и не очень лестно.
Кокер превратился в капризную примадонну, которая никак не может вернуться на вершину. В свои кокаиновые годы ему удалось записать еще один хит – песня "You Are So Beautiful" заняла 5-е место в американском хит-параде Billboard. Но удача все чаще изменяла ему. Выступая в Лос-Анджелесе в 1974 году, он снова проблевался на сцене и пережил настоящий кошмар артиста.
"Кто-то должен был за мной присматривать", – сетовал Кокер. – "Но какой-то дилер пробрался ко мне за кулисы и накачал кокаином. Я не выступал вживую пару лет. Я выпил целую бутылку бренди, вышел на сцену, спел две песни и... сел на пол, у меня случился полный ступор".
"Все просто задернули занавес и пожелали друг другу спокойной ночи. А ведь это должно было стать моим триумфальным возвращением. Печально".
Новая жизнь. В последующие годы Кокер продолжал выступать, хотя его альбомы становились все более попсовыми – он старел и уже не мог зажигать как раньше. После катастрофического сотрудничества с Майклом Лэнгом, одним из основателей фестиваля в Вудстоке, Джо, наконец, нашел толкового менеджера и обрел второе дыхание. Он снова женился и записал мировой хит "Up Where We Belong" в дуэте с Дженнифер Уорнс.
Благодаря тому, что песня вошла в саундтрек к фильму " офицер и джентльмен" с Ричардом Гиром в главной роли и получила премию "Оскар", Кокер окончательно стал частью музыкального истеблишмента. В 1996 году Дон Вас спродюсировал его альбом "Organic".
Он выступал для дочери президента Буша и пел на концерте в честь золотого юбилея королевы Елизаветы II в 2002 году. По словам его менеджера, он бросил пить и курить 10 лет назад. "Так что он стал здоровее. Раньше с ним было очень трудно. Затащить его на концерт было настоящим подвигом. Если бы он не бросил, его бы уже не было в живых".
Его последний альбом "Fire It Up" может стать последним в его карьере. "Запись альбома стоит целое состояние, – говорит он. – Да и мой контракт с Columbia на два альбома все равно заканчивается. У меня хорошее предчувствие, но предыдущий альбом [Hard Knocks, 2010] провалился в Великобритании. Может быть, я им больше не нравлюсь. Не знаю, что будет дальше. Нужно ли мне вообще записывать альбомы? Мне до сих пор нравится выступать вживую. Мой агент хочет, чтобы я выступил на том фестивале... на острове Мэн".
На острове Уайт, а?
"О, боже. Да, – смеется он. – Я так устал".
Но Джо Кокер справится. С небольшой помощью своих друзей.