Álex Vicente в "El Pais" рассказывает, что для некоторых победителей Нобелевской премии по литературе лауреатство превратилось в «поцелуй смерти». Некоторые из них после этого так и не написали никаких значимых произведений, а другие испытывали беспокойство из-за потери своей частной жизни:
"Высшая литературная награда или поцелуй смерти? Для некоторых лауреатов Нобелевской премии по литературе получение ее в размере 10 млн шведских крон (почти $1 млн) оказалось скорее проклятием, чем поводом для радости. Одним из самых трагичных примеров является случай шведского писателя Харри Мартинсона, который считал, что получение премии в 1974 году разрушило его существование как автора и как человека. Поэт был членом Шведской академии, которая отвечала за присуждение премии с 1901 года, поэтому решение было весьма спорным.
«За эти годы несколько лауреатов Нобелевской премии по литературе восприняли награду как несчастье или даже как проклятие», — признается в электронном письме Horace Engdahl - постоянный секретарь Шведской академии с 1999 по 2009 год. «Говорят, что некоторые утратили дар письма, потому что чувствовали себя запуганными ситуацией, постоянно спрашивая себя: достойна ли эта страница лауреата Нобелевской премии?» Однако Энгдаль считает такую ситуацию «скорее мифом, чем реальностью». Хотя и верно, что некоторые мастера литературы писали посредственные книги после получения премии, однако, большинство «стали более плодовитыми или даже перешли на новые стили». Например, У. Б. Йейтс, Иван Бунин, Томас Манн или Сэмюэл Беккет.
На рубеже тысячелетий термином «Нобелевское проклятие» стали обозначать победителей в научных номинациях, которые, добившись наивысшего признания в своих областях, прекращали проводить скрупулезные исследования, высказывались по вопросам, в которых они не были экспертами, или почивали на лаврах, уже продемонстрировав свое превосходство. Например, в этой «болезни» обвиняли физика Роджера Пенроуза, врача Люка Монтанье и экономиста Джозефа Стиглица. «Можно провести аналогию с научными наградами», — говорит Javier Aparicio Maydeu, профессор испанского языка и сравнительного литературоведения в Pompeu Fabra University в Барселоне. «Получить Нобелевскую премию никогда не повредит, но некоторые из авторов, которые ее получили, такие как Камило Хосе Села, Надин Гордимер, Дж. М. Г. Ле Клезио или Герта Мюллер, после ее получения не написали ничего значительного, и сегодня они мертвы в литературном плане: их уже мало кто читает», — добавляет он.
Однако эта беда не затрагивает всех победителей в равной степени. «Писатели с большим объемом работы и собственной вселенной, такие как Патрик Модиано, не затронуты этим ни в малейшей степени. Те, кто награжден премией по причинам, которые не являются строго художественными или литературными, а, скорее, по геополитическим, такие как Орхан Памук, могут оказаться под влиянием. Многие становятся роскошными лекторами, теряют свою творческую интенсивность и растрачиваются себя как писателя», — говорит Апарисио Майдеу.
Габриэль Гарсиа Маркес тоже боялся получить Нобелевскую премию, но по другим причинам. Он считал, что эта премия была эквивалентна смертному приговору: он заметил, что многие лауреаты, такие как Альбер Камю, Хуан Рамон Хименес, Пабло Неруда, Луиджи Пиранделло и Андре Жид, умерли менее чем через семь лет после ее получения. Джон Стейнбек, который также был частью этой несчастной группы, описал Нобелевскую премию по литературе как «поцелуй смерти» незадолго до своей собственной кончины, по словам Сола Беллоу, который также получил ее и не всегда ею наслаждался. В 1982 году Гарсиа Маркес получил премию и дважды бросил вызов проклятию: он прожил до 2014 года и опубликовал некоторые из своих лучших книг, такие как «Любовь во время чумы» (1985) и «Генерал в своем лабиринте» (1989), уже получив премию в Стокгольме.
Аналогично, Уильям Фолкнер и Эрнест Хемингуэй считали ее лебединой песней, признанием, дарованным авторам на последнем этапе их карьеры. Последующие победители также нередко имели отрицательное мнение. Польская поэтесса Вислава Шимборская, которая получила премию в 1996 году, утверждала, что она разрушила ее личную жизнь и превратила ее в «официальное лицо». Дорис Лессинг, которая выиграла ее в 2007 году, узнала об этом, когда вышла из такси по дороге домой. «О, Боже!» — сказала она раздраженным тоном. Эльфрида Елинек и Герта Мюллер, ревностно относившиеся к своей частной жизни и имевшие репутацию угрюмых людей, тоже не прыгали от радости.
Одна из последних лауреаток, Анни Эрно, которая получила премию в 2022 году, призналась, что Нобелевская премия не сделала ее «совсем счастливой»: официальная часть была «тяжелой» и отняла «время от написания». «Премия сделала меня публичной фигурой. До этого я была просто писательницей. Теперь я икона, символ, все эти напыщенные слова, которые не имеют для меня никакого значения», — сказала она EL PAÍS в мае у себя дома в Сержи, на окраине Парижа. «Я чувствовала себя той Девой, Нотр-Дам де Булонь, чью статую носили по приходам по всей Франции в конце Второй мировой войны».
Для писателей, не привыкших к общественному вниманию, особенно если они в возрасте, премия — это прыжок в пустоту, с которым, может быть, трудно справиться. В конце 1990-х годов, вскоре после того, как Дерек Уолкотт стал первым лауреатом Нобелевской премии из стран Карибского бассейна, он заявил, что это было «действительно ужасное время» из-за того, насколько «трудно» было отвечать на запросы половины мира. «Премия требует значительных личных усилий из-за продвижения и огромной известности, которые она влечет за собой», — говорит Диего Морено, редактор Nórdica, независимого издательства, в каталоге которого три лауреата Нобелевской премии — Томас Транстрёмер, Петер Хандке и Юн Фоссе. «Я не думаю, что это оказало на них какое-либо вредное воздействие, но есть одни авторы, которым больше нравится публичное присутствие, и другие - которые не так склонны присутствовать в СМИ», — говорит Морено.
«Эта награда — огромная честь, но также ответственность и обязательство, — соглашается Pilar Reyes, редактор Penguin Random House. - Это становится проблемой, когда победитель вынужден представлять страну или язык, что противоречит одной из основных характеристик писателя: абсолютной свободе и тому факту, что он или она не призваны поддерживать какое-либо дело».
Для Sigrid Kraus, главного редактора Salamandra до 2022 года, все зависит от «характера писателей и момента, когда они ее получают». «Для уходящих на пенсию авторов это может быть настоящим проклятием. Сначала они отдаются этому новому этапу своей жизни, но через некоторое время это становится обузой», — говорит Краус, которая считает, что те, кто получает премию как посвящение, наслаждаются ею больше. «Всех объединяет удовольствие видеть, как их книги переиздаются, и, не будем обманывать себя, финансовое вознаграждение, которое приходит с этой премией». Несмотря на критику, почти никто от нее не отказался. Исключением в 1964 году стал Жан-Поль Сартр - из-за страха, что это повлияет на «влияние его произведений», и чтобы избежать «институционализации»."
Телеграм-канал "Интриги книги"
