Глава 83
Я сроднилась со своей клиникой. Без врачебной работы скучаю, поскольку она и Олюшка – вот и всё, что в жизни есть у меня. Потому во время обратного пути звоню в своё отделение, чтобы выяснить, как идут дела. Но не доктора Туггут спрашиваю об этом, а старшую медсестру Катю Скворцову. Жаль, что у неё нет высшего медицинского образования. Лучшего заместителя для себя и представить не могу. Но увы, в её карьере должность, что у неё теперь, – потолок. Да и сама Катя ни о чём не мечтает в силу возраста, кроме как пораньше на пенсию выйти. Ну, а Матильда Яновна… воспринимаю её исключительно как временное явление.
Катя в курсе того, что у меня случилось, но как только пытается выразить соболезнования, прерываю и прошу перейти к сути. По голосу понимаю: озадачена, но выполняет. Докладывает, сколько пациентов и каких категорий. Как идёт рабочий процесс. Что дважды приходил главврач Вежновец, но, посмотрев грустно по сторонам, уходил, так ничего и не сказав. «Скучает по тебе», – на полном серьёзе замечает Катя, но и только.
Выяснив, что отделение неотложной помощи работает в штатном режиме, заканчиваю разговор. Потом появляется другая мысль: Мартын. По сути, я сдала его Майе. С потрохами, – так это называется. Можно сказать, что и подставила под удар. Не совсем, конечно, учитывая его высокое положение в криминальной иерархии. Она едва ли сможет так просто до него дотянуться. Но и мой поступок – «не по понятиям», – так, кажется, говорят на их языке.
Значит, исходя из простой человеческой справедливости, я должна позвонить ему и предупредить. Но как? Изабеллу Арнольдовну тревожить нельзя. Она не одобрит моей самодеятельности, ведь в прошлый раз, когда речь шла о Борисе, который Вакула, Народная артистка СССР сама вела переговоры с Мартыном. Правда, он и с Майей обещал разобраться, но ничего не сделал. То ли забыл, то ли не захотел.
Как же поступить? Есть вариант позвонить лейтенанту ФСБ Вячеславу Румянцеву, помощнику Громова. Или тому же Владу, который едет за нами. Попросить отыскать телефон Мартына. Но так поступать нельзя. Они наверняка мне запретят, станут давить, уговаривать и т.п. Виданое ли дело: простая доктор станет общаться с вором в законе! Под присмотром контрразведчиков, но всё-таки не по их инициативе, а они такое не любят. Им нравится всё контролировать, а главное – чтобы идея была их собственной.
К кому же мне обратиться? Вспоминаю единственного человека, чья должность позволяла владеть общиной информацией о криминальном мире – полковник Алексей Иванович Дорофеев. Всё-таки он бывший начальник управления уголовного розыска, наверняка сможет помочь. Но как ему объяснить, отчего я собираюсь пообщаться с самим Мартыном? Сказать правду? Придётся полчаса потратить.
– Игорь, у меня сложный вопрос к тебе, – обращаюсь к Золотову.
– Внимательно слушаю, Элли, – отвечает он.
Делюсь с моряком своими соображениями. Он некоторое время думает, затем отвечает:
– Скажи, что с Мартыном оказался связан твой брат. Ты не знаешь, каким образом, но хочешь помочь ему выбраться из криминального мира. Проверить эту информацию Дорофеев не сможет, да и вряд ли станет.
– Да, но он может спросить, почему я сама решила обратиться к вору в законе.
– Потому что полиция с ним совладать не может, и полковник это прекрасно знает. Предложит свою помощь – отказывайся. Скажешь, что тебе только поговорить с этим Мартыном, и всё. Попросить за брата, который при смерти.
– Но ведь Дима, слава Богу, выздоравливает.
– Позвони доктору Рихтеру. Попроси, если кто станет интересоваться состоянием здоровья Дмитрия Печерского, отвечать: «Он в реанимации. Состояние стабильно тяжёлое», – отвечает Золотов.
Я тянусь к моряку и в знак признательности прижимаюсь губами к его гладко выбритой щеке. Потом связываюсь с коллегой Рихтером, прошу поступать определённым образом. Вопросов Карл Борисович почти не задаёт – слишком напуган тем, что недавно случилось. Я же убеждаю его, что так надо «в интересах следствия». Пусть сомнениями не мучается. Но всё-таки он уточняет:
– А если представятся роднёй вашего брата? Что мне отвечать в этом случае?
– Переадресуйте их вопросы мне, – отвечаю. – Так и говорите: звоните доктору Печерской, она в курсе. А вы всего лишь лечащий врач.
– Хорошо. Так и сделаю, – облегчённо говорит Рихтер. Ему тоже лишняя ответственность ни к чему.
Затем звоню Дорофееву. Говорю всё, как придумал Игорь. Алексей Иванович слушает внимательно, потом замечает, что я вступаю на очень опасный путь. Связываться, – даже просто общаться, – с таким человеком, как Мартын, это игра в русскую рулетку. Только когда в барабане не один патрон, а одна пустая камора, и шансы погибнуть соответственно огромны.
– Простите, Алексей Иванович, – вздыхаю. – Но я пытаюсь спасти брата, это для меня важнее всего. Он же многодетный отец. У него трое ребятишек и больная жена, у неё недавно из-за переживания инфаркт случился. Кроме меня, больше помочь ему некому. Не родителям же стареньким звонить. Они тем более ничем помочь не смогут, зато волноваться будут страшно. В их возрасте слишком опасны такие волнения.
Дорофеев молчит несколько секунд. Потом говорит, что ему надо пообщаться кое с кем. Мол, сохранились контакты и всё такое прочее. В подробности, само собой, не вдаётся.
Он перезванивает минут двадцать спустя и диктует номер. Благодарю его за помощь и спрашиваю, как здоровье. Алексей Иванович отвечает, что благодаря нашим стараниям у него всё хорошо. Прошу его заглянуть на обследование.
– Профилактика – наше всё, товарищ полковник, – говорю с улыбкой, но вполне серьёзно. – Так что жду вас!
– Так точно, сделаю, Эллина Родионовна, – в той же чуточку шутливой манере отвечает Дорофеев. – Что же касается Мартына, то вы с ним держите ухо в остро. Он опасный человек.
– Обещаю, так и буду себя вести.
Снова едем некоторое время в полной тишине. Но всё-таки мне покойно рядом с Игорем. Это чувство, когда оно пришло впервые во время той аварии, – сама не знаю, откуда взялось, – не уходит. Золотов напоминает мне маяк Маре, который находится в Атлантическом океане недалеко от побережья Франции. Он высится на одинокой скале и считается одним из самых опасных в мире. Но монолитный, крепкий, нерушимый.
Поглядывая на Игоря, исполняюсь решимости и набираю номер Мартына. Он не отвечает долго, и начинает казаться, что и не станет этого делать – номер-то незнакомый. Но когда слышу, что начинает говорить, по спине бегут мурашки:
– Вечер добрый, Эллина Родионовна, – неожиданно произносит вор в законе так, словно мы с ним давние приятели и регулярно созваниваемся, чтобы осведомиться о состоянии здоровья, поздравить с праздником и так далее.
– Здравствуйте, Мартын, – отвечаю, стараясь не показаться слишком ошеломлённой.
– Удивляетесь, откуда я знаю, что это вы? – посмеивается собеседник.
– Если признаться, то немного озадачена.
– Так мне ваш номер наша общая знакомая дала, Изабелла Арнольдовна. Сказала, что могу позвонить, когда сильно припечёт. Видимо, что-то случилось? Вы говорите, не стесняйтесь.
Как на духу, выкладываю всё, что произошло с моим братом, и как с этим связана Майя. Мартын слушает молча, но у меня возникает ощущение, что он с каждым новым словом переполняется к ней яростью.
– Вот, значит, как… – говорит, когда замолкаю. – Опять эта «пчёлка» объявилась. Не успел я в своё время её прихлопнуть вместе с Вакулой, пусть земля ему будет пухом. Но ничего.
– Вы простите меня, Мартын, что я таким образом спасла свою жизнь. Иначе бы она меня убила. Получается, я вас подставила… – не знаю, как ещё оправдаться в его глазах.
– Насчёт этого не беспокойтесь. Поступили вы, конечно, не по понятиям. Но ведь вы же не из нашего мира, криминального, – усмехается Макар. – Но спасибо, что предупредили. Будете должны.
– Как именно? Если вы о деньгах, то…
– Разумеется нет. Деньги – пыль, – серьёзно говорит вор в законе. – Ничего особенного я от вас не попрошу. Смотрели фильм «Отель “Артемида”»? Великолепная актриса Джоди Фостер играет там медсестру, которая помогает лихим людям. Не бесплатно, разумеется.
– Хотите, чтобы я стала такой же?
– Только в самых крайних случаях, – говорит Мартын.
Вздыхаю. То, о чём предупреждала Изабелла Арнольдовна, – этому человеку палец в рот не клади, всю руку проглотит. Что ж, ради спокойствия близких людей и на такое пойду. А там… видно будет.
– Хорошо, я согласна, – отвечаю решительно.
– Вот и договорились. Теперь насчёт Майи… – и Мартын называет адрес и время, где она сможет его найти.
Я озадаченно молчу. Криминальный авторитет догадывается, о чём думаю, и спрашивает:
– Боитесь, что я с ней по-свойски перетру и встану на её сторону?
– Простите, но такая мысль возникла, – отвечаю честно, поскольку у этого человека, кажется, нюх на ложь.
– Даю слово вора в законе, – произносит Мартын. – С этой баб… простите, девицей никаких общих дел я иметь не желаю. Она, как в той песне, «слишком много на себя взяла». К тому же обещал Изабелле Арнольдовне вас оберегать от таких… – он не договаривает.
– Что же вы тогда от меня услугу просите? – не выдерживаю.
– Работать мне воровской закон не велит. Это да, – посмеивается Мартын. – Но и просто так что-то делать я не привык. Каждый труд должен вознаграждаться. Всё по-честному. Вы мне, я – вам.
– А для Народной артистки СССР? – уточняю. – Для неё вы тоже все делаете ради чего-то?
– Она особая стать, – говорит криминальный авторитет серьёзно. – Для неё всё бесплатно. Это… для души. Понимаете?
– Да, – отвечаю, поскольку и сама сделаю для Изабеллы Арнольдовны что угодно. Она за время знакомства стала мне родной. Без пафоса.
– Как разберусь с Майей, сообщу, – коротко завершает Мартын наш разговор.
– Ты молодец, – успокаивает меня Игорь, когда перевожу дух после беседы с вором в законе. Меня лихорадит от нервного напряжения. – Отлично справилась.
– Спасибо. Но это ещё не всё, – теперь я набираю ответ на никнейм, который дала Майя для связи с ней. Это случилось ещё там, в морге. На смартфон, который лежал в машине, пришло сообщение. Увидела его, лишь когда собиралась звонить полковнику. Бандитка требовала связываться только через телеграм.
«Мартын назначил тебе встречу», – пишу ей и добавляю адрес и время.
Вижу отметку о прочтении, но Майя не сразу отвечает. Видимо, думает, что написать.
«Если это подстава, твоя семья будет жестоко наказана», – приходит ответ.
На всякий случай делаю скриншот экрана, поскольку сообщение спустя несколько секунд исчезает. С другой стороны, номер телефона, с которого написала бандитка, наверняка «левый», и найти её по нему будет невозможно.
Мы возвращаемся в Питер за полночь. Когда прощаемся, я подхожу к Игорю, стоящему около машины, и потом целую его в губы. По-настоящему, искренне и с большим чувством и желанием. Он отвечает, пусть и не сразу, – ошеломлён моей страстью, видимо, – но с таким же накалом. Несколько минут мы целуемся, как подростки, которым «и хочется, и колется, и мама не велит». Потом отстраняюсь. Смущённо отвожу глаза.
– Спасибо за всё, – говорю Игорю.
– Пожалуйста, Элли, – с нежностью произносит он. – Ты завтра на работу?
– Нет, хочу отдохнуть. Слишком много переживаний, – отвечаю. – Раз уж выпало мне время расслабиться, так воспользуюсь этим.
– Можно составить тебе компанию? – спрашивает Золотов. Не робко, а скорее он уже всё решил для нас обоих. – У моего друга в Большой Ижоре дача есть. Недавно он построил там большую баню. Всё приглашает к себе. Но сам-то он человек семейный, а я всё бобылём. Если ты поедешь со мной, будет повод посмотреть, что за избушку на курьих ножках он там себе смастерил. Своими руками, между прочим.
– А кто он, твой друг?
– Контр-адмирал Зарецкий, бывший замкомандующего Каспийской военной флотилией, – отвечает Игорь с широкой улыбкой. – Душа-человек.
– Хорошо, – отвечаю своему спутнику.
– Тогда я заеду за тобой…
– В восемь утра. Завезём Олюшку в садик, а потом я вся в вашем распоряжении, товарищ капитан второго ранга.
Игорь сияет от радости. Машу ему рукой и ухожу домой.
Уже когда легла спать, вдруг думаю о том, что ФСБ прослушивает мои телефонные разговоры и в курсе всего, о чём я говорила с Мартыном. Что ж, я человек свободный и имею право общаться, с кем захочу. Никаких обещаний генералу Громову на этот счёт я не давала. Если они захотят разобраться с Мартыном и Майей сами – пусть работу свою выполняют. «Но ведь Мартын может решить, что я сдала его контрразведке», – эта мысль пугает. Но тут же понимаю: они при желании давно бы сделали с вором в законе, что хотят. Но раз тот до сих пор на свободе, то всё как всегда – «сверху команды не было».
Ну, а сам Мартын волен думать что угодно.
На следующее утро Игорь уже ждёт около подъезда с двумя букетами полевых цветов. Один маленький для Олюшки, второй, побольше, для меня. После вручения знакомлю её с Золотовым:
– Оля, это дядя Игорь. Мой добрый друг.
– Какой он огромный, – искренне замечает моя непосредственная дочь. – На царя Петра похож. Помнишь, мама, ты мне фотографии из Петергофа показывала?
Золотов смущённо улыбается. Видно, что сравнение ему пришлось по душе. Чтобы не пугать Олюшку своим ростом, присаживается на корточки и протягивает ей руку.
– Давай знакомиться, Оля. Меня зовут дядя Игорь.
Дочь смотрит на него с секунду, потом неожиданно подходит и обнимает.
Вижу, как у моряка брови приподнимаются, а лицо становится обалдевшим от радости и милоты.
– От тебя вкусно пахнет, – говорит Олюшка, отпустив Игоря.
Кавторанг готов растаять, как влюблённый снеговик.
– Ладно, нам в садик пора, а то опоздаем, – смотрит дочь на меня.
Садимся в машину Золотова. Ехать пару минут, потом я провожаю Олюшку в группу.
– Он добрый, – говорит она мне с серьёзным лицом. – Ты дружи с ним. Мне понравился.
– Спасибо, солнышко, – целую её в щёку и возвращаюсь к Игорю. Радостно сообщаю, что дочери он понравился.
Сверкающий от радости и розовый от смущения Золотов галантно помогает мне сесть в машину. Я смотрю на навигатор: путь предстоит недолгий, до посёлка около 70 километров, за час с небольшим доберёмся.