Ванда понятия не имела, что происходит с Муромцевым, но сотрудники «Золотой чаши» должны были знать, что он хотя бы жив. Она поспешила подняться на двадцать первый этаж и рассказать об этом. В офисе тем временем бушевали шекспировские страсти. Черноярова явилась на работу и застала там искусствоведа и фотографа, которые на повышенных тонах обвиняли друг друга в похищении статуэтки.
- Так, ребятки, - сказала Черноярова, доставая из сумки неаккуратный сверток и разворачивая его на столе. – Не нужно ссориться, лот семьдесят семь забрала я. А теперь возвращаю обратно. Спать не могу из-за него, проклятого. – Фёдор, Цицианов и только что вошедшая Ванда, раскрыв рты, уставились на неё. – Думала, спрячу на балконе… Так будет понадёжней, чем в офисе-то. Здесь ведь в первую очередь будут искать. Усыпят охрану, отключат сигнализацию, ворвутся, перероют коробки и утащат.
- А на балконе-то как надёжно! – иронически воскликнул Фёдор. – Ни сигнализации, ни охраны, ни коробок. Мешок картошки и статуэтка. Никто никогда не отыщет, да, Варвара Олеговна? Думаете, Муромцев именно об этом нас просил? Отнести лот на ваш балкон и сунуть под старые резиновые сапоги?
- Я только что видела босса, – заявила Ванда, ломая пальцы от волнения. – Муромцева.
Ответом ей стал неровный строй изумленных восклицаний.
- И что же, он даже в здание не вошёл? – Черноярова прижала руки к груди.
- Он стоял возле пешеходного перехода. Кстати, за ним следили. Какой-то мужчина с тростью в руке. А вчера вечером, прямо на улице, ко мне подошёл незнакомый тип и сказал, что я должна бояться именно мужчину с тростью. Бежать от него прочь, если увижу. Рукоятка трости сделана в виде головы кобры. Кто-нибудь из вас понимает, о ком речь?
- Я уже сто лет не встречал ни одного мужчины с тростью, - заявил Цицианов, завладев статуэткой шутовки и осторожно осматривая её со всех сторон.
- Я тоже, - поддержал его Фёдор.
- Тогда вопрос: кто отправил посыльного предупредить меня о том, что человек с тростью опасен? Кто?
- Если только сам Муромцев? – с некоторым сомнением в голосе ответил Цицианов. - Больше мне ничего в голову не приходит.
- Но почему Николай Николаевич тогда не может позвонить? – недоумевала Ванда. – Оставил же он сообщение на телефоне для Варвары Олеговны. Мне тоже мог бы оставить.
- Я вообще ничего не понимаю, - признался Фёдор. – Хорошо хоть, статуэтка нашлась.
- Мы со знакомой докторшей ей рентген сделали, статуэтке, - заявила Черноярова таким легкомысленным тоном, как будто рассказывала об отпуске на море.
- Полагаю, она оказалась совершенно здорова, - буркнул Фёдор, который хоть и настроил свою аппаратуру, и разложил на столе предметы для съемки, работу так и не начал.
- Да, - радостно ответила Черноярова, - нет внутри никакого тайника.
- Значит, статуэтка имеет для босса какую-то иную ценность, - заявил Цицианов. – И если он нас попросил ее беречь, мы должны беречь. В конце концов, босс – это и есть аукцион «Золотая чаша». Не будет его, не будет и нашего с вами дела.
При этих его словах Черноярова как-то странно засуетилась, начала копаться в своей сумке, нервно оглядываться по сторонам… Налицо были все признаки того, что заключение Цицианова было в корне неверным. Ванда взяла это на заметку, но расспросить бухгалтершу решила позже.
Приоритетной задачей оставалось спасение Нины Лаврентьевой. Фёдор тоже о ней беспокоился, подошёл к Ванде поближе и негромко спросил:
- Ну, что там с видеозаписью? Нашли что-нибудь?
- Пожалуй что нет, - покачала головой та. – Мне показалось, что есть одна зацепка. Девушка сквозь слёзы говорит, что не хочет находиться в этом «собачьем месте». Но будь это подсказкой, тюремщик, который делал запись, наверняка такую подсказку заметил бы.
- Согласен, - кивнул Фёдор. – Если бы я засунул девушку в подвал какой-нибудь гостиницы для собак, то удалил бы из записи слова «собачье место». Значит, оно не имеет никакого отношения к местонахождению Нининой сестры.
- Кроме того, девушка невнятно произносит эти слова. Может, сам послушаешь?
Ванда достала телефон и снова включила запись. Но как только офис наполнился плачем и слезами пленницы, Черноярова неожиданно взбунтовалась:
- Ребятки, да что ж вы со мной делаете? Выключите же вы это видео, я просто физически не могу слушать, как бедняжка надрывается. Не могу! Вы ведь уже поняли, что она похищена и связана верёвкой? Зачем же смотреть это всё сначала, душу надрывать?
- Она говорит «собачье место», это точно, - вынес свой вердикт Фёдор и отключил звук.
Ванда взяла телефон в руки, посмотрела сначала на экран, потом на Черноярову, потом снова на экран, расширила глаза и неожиданно воскликнула:
- Варвара Олеговна, вы – гений! Благодаря вам я только что всё поняла!
- Что поняла? – удивился Цицианов, который так и ходил с вновь обретённой статуэткой в руках, баюкая её, как младенца.
- Я поняла, что у нас всё-таки есть шанс найти девушку. Только для этого мне нужно встретиться с Ниной. Или обменяться с ней записками.
- Передать ей записку, как мы вчера убедились, вполне возможно, - откликнулся Фёдор. - Но вот получить от неё ответ на вопрос будет уже проблематично. Так что, если вы хотите что-то узнать, это должна быть все-таки встреча, а не обмен посланиями.
- Вы уже общались с Ниной в столовой, - напомнил Цицианов. - Она к вам сама подошла. Может быть, использовать именно такой формат общения?
- Дело говорите, - кивнула Ванда. – Варвара Олеговна, можете передать Лаврентьевой ещё одну крохотную записочку? Я напишу, чтобы она в столовую спустилась, а сама буду ждать её там.
- Конечно, передам, - важно кивнула Черноярова. – Это я запросто. Пиши свою записку.
Ванда достала из ящика стола блок для записей и оторвала от него квадратный листочек, а от листочка еще половину. Для одной фразы этого было достаточно. Написала: «Нина, срочно спуститесь в столовую. Поговорим, как вчера».
- Фёдор, а где сидит Роман, которому вы в глаз засветили? – спросила она, сложив записку в несколько раз.
- Когда я захожк в «Цветочный микс», он всегда скачет между столами, как бешеная молекула. Постоянно ко всем липнет, разговорчики разговаривает, как будто ему вообще делать нечего.
- Местный стукач, - вынесла вердикт Черноярова. – Начальство его наверняка использует с целью сбора информации. Иначе его уволили бы давным-давно за то, что он клювом весь рабочий день щёлкает.
- Мне бы фамилию его узнать, - мечтательно сказала Ванда. – Но так, чтобы никого не насторожить: ни его самого, ни того, кто им командует.
- Да я запросто тебе узнаю, - хвастливо заявила Черноярова. – Давай записку и положись на меня.
Ванда передала ей сложенный листок со словами:
- Будьте очень осторожны, мы не можем позволить себе засветиться.
- Сказала же, сделаю всё, как надо. Иди в свою столовую.
Ванда кивнула, метнулась к двери и вышла. Черноярова повернулась к Фёдору и спросила:
- А почему я – гений, я не поняла? Чего я ей такого подсказала-то? Всего лишь попросила выключить видео. И тут ей что-то в голову стукнуло.
- Это ж Ванда, - пожал плечами тот. – Я за ходом её мыслей уследить не в силах. Потом сама расскажет.
Встреча в столовой со стороны, как и в первый раз, выглядела вполне невинно. Две девушки из разных офисов стояли в очереди к кассе со своими подносами, невнимательно улыбаясь друг другу и перебрасываясь отдельными фразами.
- Нина, у вас с сестрой должно быть одно общее воспоминание, - негромко сказала Ванда, потянувшись к полке с салатиками. – Слова «собачье место» вам о чем-нибудь говорят?
Она дала Нине подумать, сделав комплимент даме, стоявшей перед ней.
- Какие нежные у вас духи, – похвалила она, причем совершенно искренне. Дама радостно закудахтала, и тут Ванда услышала, как Нина сказала ей в спину:
- «Беличий парк» на Дмитровском шоссе.
Они как раз подошли к кассе. И тут Ванда подумала, что даже не знает, как зовут Нинину сестру. Если они отправятся её спасать, то даже не смогут окликнуть. Поэтому, расплатившись, она шепотом спросила:
- Как сестру зовут?
- Марина.
Уже уходя, Ванда заметила, как сильно у Нины трясутся руки – та никак не могла достать из кошелька деньги. Её захлестнуло острое желание как можно скорее вернуть похищенную Марину домой и вывести на чистую воду тех, кто всё это устроил.
Когда она вернулась в офис, Черноярова уже выполнила свою часть задачи и ходила вдоль панорамных окон, где было устроено что-то вроде променада, разглагольствуя о том, что актёрское прошлое в трудной ситуации может помочь хоть кому, в том числе и бухгалтеру.
- Звонцов его фамилия, - сразу же доложила она, как только Ванда переступила порог «Золотой чаши». – Роман Звонцов. И его только что отправили с поручением в один из филиалов. Должен вернуться примерно через час.
- Отличные новости! – Ванда потёрла руки. – Сейчас позвоню своему другу. Он ждёт моего звонка и приедет очень быстро. Когда Роман вернётся, мы уже будем поджидать его возле входа. Мой друг вытряхнет этого хорька из шкурки, но узнает, почему он наехал на Нину Лаврентьеву. Кто-то дал ему «добро» на такую выходку. И мы выясним – кто.
- А что Нина-то? – тут же спросил Фёдор. – Что вам у неё нужно было узнать? И тут вот Варвара Олеговна интересуется, почему она гений.
- Всё очень просто, - Ванда развернула свое кресло так, чтобы видеть всех коллег сразу, и плюхнулась на сиденье. – Варвара Олеговна сказала, что физически не может слышать крики и плач похищенной девушки. Кстати, я выяснила, что ее зовут Марина. Так вот. Я тут же подумала – а каково было сестре это слышать? Вдруг Нина не досмотрела видео до конца? Ей бы хватило и двух секунд, чтобы понять, что сестра похищена, связана и заточена в каком-то подвале. Возможно, не в силах выдержать картины её страданий, Нина просто выключила или саму запись, или звук. И поэтому не слышала подсказку, которую подбросила ей сестра.
- Собачье место? – У Фёдора загорелись глаза.
- Именно. И я оказалась права!
- Кто бы сомневался, - пробормотал Цицианов с ноткой одобрения в голосе.
- В столовой я спросила у Нины, не связано ли что-то в их с сестрой прошлом со словами «собачье место». И она почти сразу ответила, что это «Беличий парк» на Дмитровском шоссе.
- Белки и собаки как-то друг с другом не монтируются, - задумчиво заметил Фёдор.
Со вчерашнего дня он сильно изменился – стал собранным и серьезным, куда-то исчезла его обычная меланхолия. Видимо, Нина Лаврентьева до сих пор была ему небезразлична.
- Мы потом узнаем, что тут за связь. В столовой расспрашивать Нину было опасно. Я выяснила лишь самое главное.
- А друг, который собирается вытряхивать Романа из шкурки, надёжный хоть? – с ревнивой ноткой в голосе поинтересовался Федор. – В принципе, я и сам бы мог бы…
- Я не сомневаюсь, - ответила Ванда. – Тем более, синяком вы его уже украсили. Но тут важен эффект неожиданности. Гадёныша нужно сильно напугать. А мой друг очень страшный.
- Познакомите?
- Конечно, познакомлю. Я ведь Романа в лицо не знаю. Вдруг он свой фингал замазал? Тогда мы его упустим. Так что придётся вам, Фёдор, вместе с нами стоять на карауле.
Вскоре Стас позвонил и сказал, что ждёт на парковке. Ванда с Фёдором спустились на первый этаж и направились к выходу. Уже на улице Ванда сказала:
- Этот Роман наверняка ездит на метро. Даже если у него есть свой автомобиль, на нем он не станет выполнять рабочие поручения. Бензин ему никто оплачивать не станет. А значит, он пойдёт вон оттуда, - Ванда показала рукой на асфальтовую дорожку, примыкавшую к парковке со стороны аллеи из белых тополей.
Дул ветер, и тополя вращали ладошками, показывая прохожим то тёмную их сторону, то серебряную. Обленившиеся голуби мешали прохожим, упорно не желая не только улетать, но даже и убегать с дороги.
Ванда повела Фёдора за собой. На парковке было довольно много машин, но черный автомобиль Стаса оказался как раз там, где нужно. Сам он в это время выбрался из салона, расправил плечи и потянулся. Поскольку он стоял прямо на пути Фёдора, тот в замешательстве остановился и даже, кажется, слегка попятился. И тут Ванда воскликнула:
- Фёдор, познакомься, это Стас, мой друг.
Мужчина пожали друг другу руки. Лапища Стаса оказалась на удивление дружелюбной. Новые знакомые не успели сказать друг другу и пары слов, когда Фёдор, стоявший спиной к зданию и лицом к аллее, воскликнул:
- Вон он идёт!
Если бы Роман еще издали увидел своего обидчика, начистившего ему физиономию, он вполне мог бы изменить траекторию движения. А Стаса так и вообще захотел бы обойти широким полукругом. Поэтому оба они – и Стас, и Фёдор – забрались в салон автомобиля, только Ванда осталась там, где стояла, заметив, что негодяи обычно не боятся женщин.
Не подозревая о засаде, Роман шёл прямо в руки врага. Когда он приблизился к машине, Стас открыл дверцу и, с удивительной для его комплекции грацией выпрыгнув из салона, преградил ему дорогу. Демонстративно сложил руки на груди.
Роман затормозил, вскинул голову и пискнул что-то неразборчивое. Стас в ответ пророкотал:
- Здравствуй, Рома. Иди ко мне, мой сладкий коржик.
Рома сделался серо-зелёным, как груздь, развернулся и попытался сбежать. Тогда Стас протянул руку, схватил его за шиворот и рванул на себя. Тот забился, словно кот на поводке, и тонким голосом крикнул:
- Вы меня с кем-то перепутали! Отпустите! Чего вам надо?!
Он не замечал ни Ванду, ни выглядывавшего из машины Фёдора, загипнотизированный пиратским лицом Стаса и его усмешкой, обнажавшей полоску идеально белых зубов.
- Мне надо, чтобы ты, мозгляк, сказал, кто и зачем велел тебе довести до слёз Нину Лаврентьеву.
- Никто, - слишком быстро ответил Роман. – Я сам.
Стас обошел его справа, вынудив прижаться спиной к водительской дверце. Надвинулся, загородив солнце.
- То есть ты сам придумал обозвать красивую девушку кривоногой и тупой? При всех и с удовольствием, это хочешь сказать? Ну, если сам, тогда того…
- Чего – того? – проблеял Роман.
- Того… Прощай, - сказал Стас. – Вынужден ударить тебя за то, что ты такой невежливый. Хотел сказать, научить хорошим манерам на будущее, но вот беда, будущего-то у тебя и нет.
- Про… щай? - Роман сделал такое движение, как будто был ящерицей и захотел сбежать, скользнув по обшивке автомобиля. Стас пнул своим ботинком его ботинок и продолжал:
- Ну, а после моего хука тебя, наверное, сразу и похоронят.
И Стас поднёс свой кулак к носу Романа.
Кулак был огромным, как таранный шар, которым сносят старые дома.
- Я скажу, скажу, - забормотал тот. – Это она меня заставила, Ангелина!
- Кто такая Ангелина? – нахмурился Стас.
- Ангелина Попова, наш главный бухгалтер. – Роман совершенно очумел от страха и скривил губы. – Лаврентьева подошла к ней с какими-то документами и указала… указала на фирму, которой платила наша фирма, но той фирмы как бы вообще не существует…
- Ну? – Стас еще раз стукнул по носку его ботинка тяжелой ногой.
Я был рядом, сам всё слышал. Ангелина велела Лаврентьевой подождать, а сама отвела меня в сторонку и отдала приказ… Делай, мол, что хочешь, оскорби ее, ударь, но она сейчас должна убежать из офиса в слезах, забыв про бумаги, которые передала мне. Она не должна унести их с собой.
- Ну и ты, конечно…
- Я извиняюсь! Ужасно извиняюсь. Но я человек маленький, подневольный, я был обязан подчиниться…
- Ангелина Попова с кем-то еще обсуждала Лаврентьеву?
- Я не знаю, не знаю...
Стас наклонился и приблизил свой нос к носу Романа. Это был правильный ход, потому что знание к подневольному человеку тотчас вернулось.
- Она… Она звонила своему брату, сказала приехать и ждать на подземной парковке на надежной машине. А своей помощнице Инге велела заманить Нину на минус первый этаж.
- Это всё?
- Клянусь!
Стас отступил и махнул рукой:
- Теперь вали отсюда. И только попробуй кому-нибудь рассказать о нашей встрече. Особенно Ангелине. Будешь иметь бледный вид и тонкие ноги.
Не веря тому, что его отпустили, Роман практически вприпрыжку помчался к входу в бизнес-центр. Он ни разу не оглянулся, и когда стеклянные двери разъехались в стороны, впрыгнул внутрь, едва не упав на четвереньки.
- Да… - протянул Стас. – Трусость прямо пропорциональна словесному поносу. Вы, ребята, всё слышали? Вам этого достаточно?
- Вполне, - ответила Ванда. – Ты, Фёдор, возвращайся в офис, а мы со Стасом поедем вызволять Марину Лаврентьеву.
- В «Беличий парк»? – Фёдор пристально посмотрел на Стаса и твердо заявил: - Я с вами.
В этот момент в сумочке Ванды зазвонил телефон. На дисплее высветилось: «Бухгалтер Черноярова».
- Да, Варвара Олеговна. Что-то случилось?
- Нам в офис только что доставили тортик. Мы с Максом открыли – а там кремом нарисован череп с костями! А рядом ягоды красной смородины, словно капли крови. Такой страх! Я спросила – от кого презент, и посыльный вручил мне визитную карточку отправителя.
- Ну и? – нетерпеливо спросила Ванда, потому что Черноярова замолчала, шумно дыша в трубку.
- И на ней не было написано ни слова. Там был только рисунок – голова кобры с разинутой пастью.
Продолжение:
Первый рассказ о Ванде: