Проявлять эмоции в большом офисе – всё равно что злоупотреблять парфюмом, отправляясь в театр. Недовольство окружающих тебе гарантировано.
Поэтому Ванда ничуть не удивилась, заметив плачущую девушку, которая пролетела мимо нее по коридору, как подбитый истребитель. Судя по всему, девушка работала в большой косметической компании, офис которой находился тут же, на двадцать первом этаже огромного бизнес-центра. Видимо, сейчас бедняжка мчалась искать укромное место, чтобы дать волю чувствам.
Ванда участливо посмотрела ей вслед. К своим тридцати четырем годам она поняла, что жизнь – это квест, и чем спокойнее ты относишься к каждому заданию, посланному свыше, тем больше у тебя шансов с ним справиться.
- Ванда! – услышала она позади хрипловатый женский голос. – Подожди-ка, остановись.
Голос принадлежал Варваре Чернояровой, которая только что вышла из лифта и теперь грузно топала по коридору, пыхтя, словно рассерженный ёж.
- Варвара Олеговна, ну что?!
Ванда с жадностью вглядывалась в лицо Чернояровой, надеясь на добрые вести.
- Ничего, - покачала головой та, отдуваясь. – Стучала в дверь, даже с соседями поговорила, хотя они все, как один, подозрительные и грубые. Никто в последнее время его ни на улице, ни в подъезде не встречал.
Прошло уже десять дней с тех пор, как Ванда устроилась на новую работу, став личной помощницей владельца аукционного дома «Золотая чаша». Своего босса она видела всего один раз в жизни, как раз тогда, когда он подписал приказ о ее назначении на должность. И с тех самых пор Николай Николаевич Муромцев как в воду канул.
Никто из служащих понятия не имел, куда он подевался. Ванде самой пришлось придумывать себе задания и выполнять их. За десять дней она перезнакомилась со всеми сотрудниками «Золотой чаши», которые работали каждый по своему графику, и сочувственно относились к попыткам Ванды найти себе достойное применение.
В первое время о Муромцеве в офисе никто особо не беспокоился. Ведь глава аукционного дома постоянно в разъездах. Чтобы добиться успеха в подобном бизнесе, нужно быть коммуникабельным и мобильным. Но когда пришла пора подписывать счета и зарплатные ведомости, даже непробиваемая Черноярова всерьез разволновалась.
Аукционный дом выставлял на торги разные предметы, в том числе так называемый «тяжёлый» антиквариат – вещи, имеющие высокую культурную ценность и не менее высокую стоимость.
- Николай Николаевич мне, конечно, доверяет, - поделилась своими мыслями Черноярова, не слишком нежно взяв Ванду под ручку и сопровождая до двери офиса. – Я могу воспользоваться его электронной подписью и закрыть текущие дела. – Но вдруг с ним что-нибудь случилось? Попал в аварию, свалился в строительную яму, да и отдал Богу душу? И меня потом, конечно, спросят: как же так? Это что же, Муромцев с того света вам, дорогая Варвара, документы подписывал? Значит, вы поступали незаконно, пожалуйте в тюрьму. А мне это надо?
- Так что же, Варвара Олеговна, - Ванда почувствовала, как черная туча вползает в её сердце. – Хотите сказать, что если Муромцев не появится, мы закроемся?
- Ну… - Бухгалтерша сложила губы трубочкой. Губы у нее были покрыты густым слоем вишнёвой помады. Этот цвет очень подходил к ее цыганским глазам и темным волосам с обсидиановым блеском. Волосы она гладко зачесывала назад, собирая в высокий пучок, на который наверняка уходила целая горсть шпилек. – Не думаю, что мы закроемся прямо вот так сразу. Надеюсь, что нет. У нас еще есть время до следующего аукциона. Пока что мы справляемся.
В офисе «Золотой чаши» царил художественный беспорядок. Помимо огромных письменных столов, похожих на верстаки, здесь стояли стеллажи с коробками и просто штабели ящиков, подписанных разноцветными маркерами. Искусствовед Максимилиан Цицианов, длинный, как цапля, уверял, что придерживается системы, и хаос – всего лишь видимость.
Кроме искусствоведа и бухгалтерши в офисе сегодня трудился фотограф Фёдор Жальба, устроивший в дальнем углу фотостудию. Фотограф был вещью в себе и любил хмыкать, прежде чем ответить на любой обращенный к нему вопрос. Он носил длинную челку, которая вполне могла бы заменить повязку на один глаз, потому что постоянно падала вниз и закрывала пол-лица. Фёдор челку никогда не отбрасывал и смотрел на мир вечно прищуренным правым глазом, в котором читалась мировая скорбь, сдобренная чуточкой личного презрения к окружающим.
Оглядевшись по сторонам и поняв, что на неё никто не обращает внимания, Ванда подошла к столу Муромцева и села в его кресло. Кресло оказалось холодным и жестким, словно было создано специально для непоседливого руководителя. Ноутбук стоял на столе, прямо по центру, но все знали, что для входа нужен пароль, поэтому даже не пытались его включить.
Ванда подумала, что ящики стола тоже могут быть заперты, однако нет, верхний сразу же открылся. Кроме ручки и складной лупы здесь лежали лишь ключи от машины. Это означало только одно – Муромцев покинул офисное здание на своих двоих, оставив личный автомобиль на подземной стоянке.
В сложившихся обстоятельствах было бы логично заглянуть в машину, чтобы удостовериться, что там нет никаких подсказок. Или есть. Возможно, внутри обнаружится что-то, проливающее свет на исчезновение владельца – разряженный телефон, оброненный чек, да мало ли.
- Кто-нибудь знает, какая у Николая Николаевича машина? – громко спросила Ванда, обращаясь сразу ко всем и ни к кому конкретно. - Хочу на неё взглянуть.
- «Ауди», - тут же откликнулся Цицианов. И, продолжая возиться с коробками, добавил: – Универсал.
- Пятидверный, - подал голос Фёдор. - Золотисто-коричневый металлик.
Ванда достала ключи, взяла для конспирации папку с текущими документами и вышла из офиса. В конце концов, она личная помощница Муромцева и вполне могла получить от шефа задание достать что-нибудь из машины и принести в офис. Впрочем, вряд ли кто-нибудь станет её останавливать и допрашивать. Кроме того, с охранниками у неё вполне нормальные отношения. А кое с кем даже дружеские.
Вместе с ней до минус первого уровня спустился только парень в форме курьера, который выскочил из лифта, как пробка из бутылки, и мгновенно исчез из вида. Ванда внимательно осмотрелась по сторонам. Четыре ряда машин, две проезжие части. Стоянка, конечно, огромная, что и говорить. Но ведь и народу в бизнес-центре работает немало.
Через громкоговорители транслировалась негромкая музыка, наводившая на мысль о пляже и морском бризе. И всё равно здесь было страшновато и довольно мрачно. Выстроившиеся рядами автомобили смотрели на Ванду потухшими глазами. Она выбрала ближний ряд и пошла вперед довольно бодрым шагом. Золотистый металлик – большая редкость, автомобиль такого цвета наверняка сразу бросится в глаза. Конечно, можно было попробовать включить сигнализацию, но Ванда решила, что бегать по огромной стоянке, нажимая на кнопку и вертя головой по сторонам, исступленно прислушиваясь, – не лучшая идея.
Наконец, она увидела его – пятидверный «универсал», тускло блестевший в темно-желтом свете. Ванда прибавила шаг. Позади послышался негромкий рокот мотора. Из размеченной «зоны ожидания», где обычно стояли гостевые транспортные средства, вырулило городское такси. Пропуская его, Ванда отступила, невольно повернувшись к проезжающему автомобилю лицом.
Такси еще только набирало скорость; несколько долгих секунд Ванда смотрела прямо на него. Машину вёл странный водитель – небритый и такой лохматый, будто он только что участвовал в битве на подушках. А рядом с ним с очень прямой спиной сидела девушка – та самая, которую Ванда совсем недавно видела в коридоре на двадцать первом этаже. Девушка больше не плакала, но выражение лица у нее было странным. Как будто она играла в детскую игру «На месте замри» и замерла в тот момент, когда ее что-то испугало.
Хрупкая блондинка, белокожая, с нежным акварельным румянцем. Такси рыкнуло, готовясь прибавить ходу. В этот момент окно со стороны девушки неожиданно поехало вниз, а потом сразу – обратно вверх. Машина как раз поравнялась с Вандой. Блондинка повернула к Ванде лицо и беззвучно произнесла: «Умоляю». И вскинула руку. В последнюю секунду перед тем, как стекло поднялось до конца, что-то вылетело из машины и упало на землю. Даже издали было ясно, что это не смятый фантик и не окурок, а какая-то вещица.
Такси поехало быстрее, повернуло к выезду со стоянки и довольно быстро скрылось из вида. Ванда успела взглянуть на его номер. Повторила его про себя, чтобы запомнить. И, конечно, сразу же бросилась к предмету, лежавшему на земле.
Это была банковская карта на имя Нины Станиславовны Лаврентьевой. Ванда повертела ее перед глазами и, не заметив ничего особенного, спрятала в папку с документами.
После чего повернулась к «универсалу» Муромцева. Нажала на брелок, управляющий сигнализацией. Машина вскрикнула, как человек, и разблокировала замки. Ванда распахнула сначала одну дверцу, потом другую, заглянула внутрь. В машине было удивительно чисто. Она села на место водителя и положила руки на руль.
Внутри пахло кожей, деревом и железом. За «козырьком» лежала пятитысячная купюра, наверняка «страховочная», на случай, если украдут бумажник. В «бардачке», кроме мелочей, необходимых в дороге, не оказалось ровным счётом ничего примечательного. Заглянув под коврики и обшарив все зазоры между сиденьями, Ванда обошла автомобиль и открыла багажник. Внутри обнаружились аптечка и черная корзинка с необходимой водителю утварью. А рядом, на ковролиновом коврике, лежал маленький белый конверт. Конверт был плотно заклеен и не подписан. Внутри что-то было, скорее всего, сложенный вчетверо бумажный лист.
Ванда взяла конверт и тоже сунула в папку. Тщательно обследовала багажник, ничего интересного больше не нашла и снова поставила машину на сигнализацию.
На душе у неё было неспокойно. Мало того, что шеф растворился в пространстве, так еще и это дурацкое такси! Девушка, которая беззвучно произнесла: «Умоляю», не выходила у Ванды из головы. О чём она умоляла? И кого? Её, Ванду? Или просто разговаривала по телефону, воткнув в ухо наушник, который невозможно было рассмотреть?
Нет, здесь явно что-то не так. Сначала хрупкая блондинка выбежала из офиса вся в слезах, а через некоторое время уехала на такси со страшенным водителем, выбросив из окна банковскую карту.
Ванда решила сразу же поставить в известность о происшествии охрану здания, а потом выяснить, кто такая Нина Станиславовна Лаврентьева. И уже отсюда плясать дальше.
Поднявшись на лифте в холл, Ванда направилась к стойке охраны. Сегодня дежурили Артур и Володя. Артуру недавно стукнул полтинник, но при ходьбе он шаркал, как столетний старик, покряхтывал, когда вставал со стула, ел только домашнюю еду из лоточков, а усы вытирал отглаженным клетчатым носовым платком. И был занудой, каких свет не видывал.
Поэтому Ванда решила обратиться к Володе. Она знала, что немножко нравится ему, и решила этим воспользоваться.
Завидев женщину своей мечты, голубоглазый Володя расплылся в улыбке. На его простецкой физиономии отразилась искренняя радость. Поздоровавшись, он сразу спросил:
- Какие-то проблемы? Или вы так, поболтать заглянули?
- Не то, чтобы поболтать, - ответила Ванда, - и не то, чтобы проблемы… Вот, - она положила на стойку банковскую карту. – Это выбросили из окна такси на подземной стоянке. Вы случайно не знаете, кто такая Нина Лаврентьева?
- Нет, - покачал головой Володя, внимательно осмотрев находку. И повернулся к Артуру: - Ты знаешь Лаврентьеву?
- Ну, может, я и знаю, - протянул тот, - но только чисто в лицо. А вот фамилия незнакомая.
- Девушка, которая ехала в такси, кажется, работает на двадцать первом этаже. Можете проверить?
- Могу, конечно. Вы пока присядьте, мне потребуется немного времени.
Ванда не хотела сидеть. Когда ей нужно было о чем-то подумать, она расхаживала взад и вперед, как солдат возле караулки. А думала она сейчас вот о чём: есть ли у неё право вскрыть конверт, обнаруженный в багажнике машины Муромцева? Конверт хоть и лежал в папке, но, образно говоря, жёг ей руки. Ванда уже давно поняла, что всякая тайна околдовывает, и сопротивляться этому колдовству бесполезно.
- Нина Лаврентьева, действительно, работает на двадцать первом этаже, - воскликнул Володя. – В головном офисе косметической фирмы «Цветочный микс», в бухгалтерии.
Ванда тут же подумала о Чернояровой. Бухгалтеры могут быть знакомы друг с другом, почему нет?
- Значит, скорее всего, в такси ехала именно Нина, - подытожила она. - Когда машина поравнялась со мной, эта Нина беззвучно произнесла: «Умоляю».
- Беззвучно? – насмешливо переспросил Артур, сложив руки на животе, похожем на половину воздушного шарика. – А вы что, по губам умеете читать?
- Еще как умею, - усмехнулась Ванда. – Я больше пяти лет работала учителем в школе. Довольно быстро научилась угадывать, о чем шепчутся на последней парте.
- Умоляю… - вслух повторил Володя загадочное послание. - Если честно, я не знаю, что с этим делать.
- Можно листок бумаги? – Володя подвинул блокнот и ручку, Ванда наклонилась и быстро записала ряд цифр и букв. – Это номер такси, на котором уехала Нина. Кстати, водитель был похож на Йети, очень страшный. Может быть, он её похитил?
Охранники озабоченно переглянулись. Похищение человека на территории бизнес-центра входило в сферу их профессиональной ответственности.
- Я свяжусь с таксопарком, - пообещал Володя, сдвинув брови. – Когда что-то узнаю, сообщу. Может быть, потребуются дополнительные сведения.
- Конечно, - Ванда кивнула и отправилась восвояси.
Вернулась в офис «Золотой чаши» и уселась за свой необъятный стол. Порядочность в её душе боролась с любопытством. Разумеется, любопытство победило. «В белых перчатках удобно только в шахматы играть», - подумала она и одним резким движением вскрыла конверт. Внутри, как она и думала, обнаружился сложенный лист бумаги. На нем явно перьевой ручкой было выведено одно слово: «Берегись». Ниже стояла подпись с завитушками.
Если это было имя, то очень странное: Бадднис Дехомор.
Читать продолжение: