Дарья Константиновна улыбнулась своим воспоминаниям. Эх, Колька, Колька-огуречик… Уж как он бредил этой авиацией, а летчиком так и не стал. Не взяли Кольку в летные войска. Комиссия обнаружила у него хроническое заболевание желудочно-кишечного тракта. Забраковали. И он с горя поступил в Горный институт.
Дарья всячески его утешала: она ведь и сама провалила экзамены в свой сельскохозяйственный институт. Поплакала и поступила в кулинарный техникум. Еще и лучше! С такой профессией нигде не пропадешь!
Она так и не вернулась в деревню. Сначала учеба, а потом – работа – Ксения Владимировна привязалась к ней всей душой и мечтала прописать Дашу у себя. После окончания техникума устроила любимицу в столовке при НИИ. Помаявшись за три копейки, Даша устроилась на фабрику имени Крупской – профессия технолога помогла. А больше – связи Ксении Владимировны, которой симпатизировал заведующий кафедрой, дядя одной из мастерицы кондитерского цеха. И это Даша, как говорится, ухватила удачу за хвост!
Мастер, та самая «племянница», тридцатилетняя симпапуля Галина, критически оглядев Дарью, лишь фыркнула: блат! Ей не нравилась Ксения Владимировна, «симпатия» дядюшки. Не дура, все понимала: престарелая кокотка. Нахалка, еще и бедных родственниц пристраивает! Но Даша была проста в общении, нос не задирала, схватывала все на ходу и работала добросовестно.
Слово за слово, обе женщины, молодая и еще пока молодая, подружились. Галя показала Дарье самые модные танцплощадки и самые модные кафе города. Частенько бегали туда вдвоем – Гале льстило, что с ней дружит девушка. Авось, и она сойдет за молоденькую? Замуж ей не хотелось, а вот погулять вволю после тяжелой трудовой смены Галка была совсем не прочь.
Мать и сестры присылали целыми корзинами гостинцы, грибы, огурцы, черника, клюква, и (слава Богу, дожили) сало – Дарья только успевала на вокзал бегать. В ответ им летели посылки с конфетами, тянучками, карамельками, кофточками, косынками и резиновыми сапожками. За такими сапогами женщины области гонялись, как аргонавты за золотым руном. Зарплата позволяла «шиковать», работа давала доступ к дефициту. Мечты сбывались!
Мама использовала подарки дочери с умом. Путем несложного бартера конфеты «Каракумы» превращались… превращались… в новый штакетник, новое крылечко. Удалось без особых проблем заменить нижние венцы избы, достать новые обои! Потом, когда оклеили стены избы, чуть не расплакались – до чего светло и опрятно стало в горнице!
К тому времени Дарья стала настоящей ленинградкой, ультрамодной, жгуче красивой, броской. Она перестала заплетать волосы в косы, соорудив на голове «Бабетту». Возни с этой «бабеттой» было… Приходилось подниматься на час раньше, чтобы начесать волосы и закрутить «завлекалочки» на висках. Потом нарисовать длинные стрелки на веках. Зато эффект – ах! Купила юбку-солнце. Туфельки – остроносые, с тонюсенькими каблучками – Дашкина гордость. Как купила, так и побежала в фотоателье. Еле дождалась, пока карточку сделают – сразу же матери послала – пусть гордится дочкой.
Дашкину карточку Васена вставила в рамку и повесила на самом видном месте. Такой внучкой надо гордиться, дай Бог здоровья Оксане – ее, ее труды, это чувствовалось – помнит добро!
Друзья Кольки зачастили к нему в гости – только, чтобы посмотреть на «родственницу». Они роем вились вокруг Даши. Колька ужасно злился и орал, чтобы та «не светила» перед его товарищами.
Оксана вздыхала: подружить сына с Дарьей у нее никак не получалось. Причину она понимала: Николай – взрослый человек. А вдруг он влюбится и решит жениться? Куда он приведет свою молодую жену? Для троих в их коммуналке места предостаточно. А для четверых? Да и Колина избранница будет ревновать супруга к Дарье – они ведь не родные брат и сестра.
Обоим, и Дарье, и Оксане, мечталось повидать «своих». Но Даша откровенно побаивалась: вдруг ее не простят родные? Уехала и не вернулась, предательница. Хоть и писала Даша часто, и деньги отсылала, а навещать мать, бабку и сестренок часто не получалось: то одни проблемы, то другие. И, честно говоря, совсем не хотелось покидать милый сердцу Ленинград, за эти годы исхоженный вдоль и поперек. Сестренки приезжали, конечно, раза три-четыре в год. Дарья показывала им город, водила по музеям и выставкам, а они…
Что Таня, что Марина, откровенно зевали в Михайловском театре, куда Ксения Владимировна с таким трудом раздобыла билеты, зевали и в Русском музее, и лишь немного оживились в Кунсткамере, когда разглядывали заспиртованных уродцев. А так, в основном, просили Дарью показать им магазины, где «есть все». И Галка, простая и земная Галя, очень понравилась Дашиным сестрам. Та знала все: где что дают, выкидывают и выписывают. Марина с Таней ей в рот буквально смотрели!
И в чем их винить? Что они видели в своей жизни? Таня работала на ферме, Марина закончила десятилетку в Бокситогорске. Это не Ленинград. Дарья советовалась с Оксаной: может устроить их в какой-нибудь техникум? Общежитие дадут.
Немножко лукавила про общежитие – боялась испугать Оксану навязчивостью. Вдруг та подумает, что Дашка весь колхоз в ее квартиру потащит. Да и осуждения сестер побаивалась: что они скажут? Ишь, цаца какая, сама в квартире на всем готовеньком, а они в общаге тесниться будут? Об этом думать не хотелось. Просто вытащить девчонок из деревни – пускай сами за себя решают.
И что же? Ни одна не согласилась! Маринка после школы «осела» в Бокситогорске – вышла замуж за местного паренька. Оба трудились на заводе, получили комнату в бараке, жили-не тужили и были всем довольны. Дарья не попала к ним на свадьбу, ребята тихо расписались, никого не предупредив.
- Вот, вот, удружила внученька! – распиналась потом старенькая, но не потерявшая пылу Васена, - вся в матушку, вся, по той же колее пошла: ни слова, ни полслова матери, снюхались втихую и радуются!
Ирина только посмеивалась: ну и пусть. Сейчас никто не венчается, а роспись в ЗАГСе – процедура вполне законная. Жаль, что свадьбу не сыграли. Экономят на всем. Да и Бог с ними, лишь бы любили друг друга!
Татьяне не везло «в любви». Почему-то парни не торопились звать ее замуж. В двадцать пять лет она все еще ходила в старых девах. Однажды, во время очередного приезда в гости «по музеям», на аккуратный вопрос Дарьи о замужестве, она презрительно ухмыльнулась:
- А сама чего? Старшая, как-никак, а гуляешь? С меня какой тогда спрос?
Дарья замолчала. Действительно, какой с Таньки спрос? Все правильно, никакого с Таньки спроса. Хотя видно было – искушена уже в этих делах. Наверняка «до свадьбы» никого из парней не неволила. Осуждать сестру за такое поведение не поворачивался язык, Дарья и сама не святая. Всякое бывало. Ленинград – не деревня, здесь на девушек, отдавших «поцелуй без любви» пальцем не показывали. Соблазнов много.
Вот и у Даши случался «соблазн». Неосторожно она позволила себе (не то, чтобы влюбиться, нет) вольность с одним молодым человеком. Симпатичный, высокий, смелый, он пригласил ее на танцах. Вел уверенно, нежно поддерживая за талию. Дарья привыкла к ленинградским мужчинам. Они уже не вгоняли ее в краску своей рафинированной интеллигентностью, да и миф это: среди ленинградских парней разные ребята встречались. Например, шпана с петроградки, та вообще вгоняла девушек в ужас своими выходками.
И бандиты были, и воры, и мошенники всех мастей. Такие тоже приходили на танцы вразвалочку, цыкая сквозь зубы. Но милиционеры зорко следили за порядком, да и дружинники не дремали. Девушки обходили хулиганов десятой дорогой и мечтали о хороших ребятах. Хорошие ребята жили в общагах, ели жареную картошку со сковородки и назывались лимитчиками.
Ну и что? Девушки с удовольствием связывали с ними жизнь, рожали детей, ждали квартиру по несколько лет, получали жилье и потом воспитывали внуков. Их много было. И счастливых тоже много было. Не всем же за принцев выходить, как сейчас, в наше время. Девочки совсем с ума посходили: простых парней им не нать, все шейхов, да олигархов подавай…
А Дарья попалась в руки изысканному молодому человеку. Такой вскружит голову любой. Вот и этот – вскружил. Пригласил в ресторан. Весь вечер угощал шампанским. Красиво ухаживал, что и говорить. А потом поймал такси и увез Дарью в неведомые дали… Они целовались на заднем сиденье. Это было ужасно романтично – Даша совсем опьянела. Она даже не помнит, как оказалась в квартире кавалера.
А тот ее медленно раздел, покрыл поцелуями всю, с головы до ног. Дарья, ошалев от смелых его ласк, растаяла и забыла про вечную присказку девушек – «Никому не дари поцелуй без любви». А тут не только поцелуй, тут всю себя Дарья подарила, с головы до ног.
Утром волшебство закончилось. С первыми лучами солнца. Ночной принц разбудил Дашу и выпроводил за дверь.
- Я женат, крошка. Женат на нелюбимой тёте. И через час тётя должна вернуться с вокзала. Прости! Спасибо за ночь! У меня никогда еще не было столь прекрасных девственниц.
Сволочь, конечно. Стиляга! Даша сама виновата в своем падении. Стыдоба. Срамота, как сказали бы бабоньки в деревне.
Побрела искать метро. Плакать – не плакала. Чего теперь плакать? Гордости ни на грош. Дурища!
Пока ругала себя – добралась до Лиговки. Оксаны уже не было дома. Зато Колька – был. Ехидничал.
- Мама тут с ума сходила! Позвони ей! Она у меня одна! Где тебя черти носили, гетера пейзанская?
Он курил в форточку и щурил глаза на « пейзанскую гетеру» Дашу.
- Тебе-то что? У Гальки ночевала. Чего с ума сходить, не понимаю. Мне уже не пятнадцать лет, в конце концов. Посидели с девочками допоздна, а потом мосты развели…
Даша бесилась тогда от того, что оправдывается перед этим сопляком. Разница в возрасте была просто огромной – целых четыре года! Он Дарье почти сыном был. Какое вообще он имеет право так с ней разговаривать!
Не выдержала – отвесила Кольке подзатыльник. А тот вдруг ее руку схватил, зло схватил, больно.
- Не смей на меня руку поднимать!
- Да кому ты нужен, псих, выкормила тебя на свою голову, - вякнула Дарья и побежала в коридор, звонить на работу Ксении – успокаивать.
Потому и глядела Даша на сестру виноватыми глазами. Не ей судить Таню. Кому угодно, но не ей.
Автор: Анна Лебедева