На очередном пленуме ЦК комсомола республики первым секретарем избрали Смаилова. Пойти к нему? Но отчаявшаяся Ольга уже не ждала ни от кого решительной помощи. Ее особое положение поколебало веру в нее многих. Как отнесется он? Для того чтобы помочь ей в это время, нужно было многое понять, надо многим подняться, а главное, нужно было иметь на все свое твердое мнение, чтобы не пойти на поводу авторитетных противников Ольги. Ее личная жизнь тоже была запутанной. Противники, извращая, использовали и ее "порочную" любовь, и разногласия с большими именами не только в республике, но и в Москве. Правда, о многом предоставлялась возможность умолчать, но подобную дипломатию Ольга считала ниже своего достоинства. Она хотела, чтобы Смаилов помог ей, зная абсолютно все. Она хотела видеть в его лице убежденного союзника и поэтому ставила вопрос так: или она найдет его в Смаилове, или расстанется и с ним, и, кто знает, может быть, открыв ему карты, приобретёт ещё одного "влиятельного" противника... Но закрывать глаза на тупики, возникшие на пути товарищей и на ее пути, а значит не только на их пути, она уже не могла. Творчество всегда находилось в непримиримом конфликте с насилием воли художника. Художник может вынести все, кроме потери творческой самостоятельности. Он ее или завоевывает, или погибает, иного выхода у него нет. А раз этот непреложный закон искусства попирался, она считала себя обязанной бороться за его восстановление. Но как бороться при неверии в тебя окружающих? У одних оно складывалось примитивно - не печатают, значит пишет плохо, другие осуждали автора за непокладистость характера, не зная, что в данном случае она вызвана принципиальностью, и только немногие понимали, что эта затянувшаяся борьба за свои позиции совершенно необходима. Естественно, что приобретение единомышленника в лице секретаря Центрального Комитета комсомола республики для Ольги в это время много значило. Но несмотря на полную безвыходность положения в случае непонимания, она и с ним могла быть только откровенной. Это было рискованной особенностью ее натуры, отстаивать свою точку зрения в открытом столкновении мнений. А высказавшись, она мало беспокоилась о последствиях своей откровенности, частенько оборачивающейся против нее... Возможно, мысли она иначе, она бы быстрее достигла цели, но и конечной целью Ольга продолжала считать не скорейшее издание, а профессиональное удовлетворение, не терпящее ни сделок с совестью, ни пагубной для творцов торопливости. Под влиянием увлеченности темой и ясности целей у нее произошла переоценка ценностей и она работала куда спокойнее именно сейчас, когда на нее многие уже рукой махнули...
Прошел учредительный съезд писателей Российской Федерации, повысивший требовательность к литераторам. Все эти требования "Литературная газета" предъявила литераторам в передовой предсъездовской статье. Ольга эти требования приняла как программу, еще раз с облегчением ощутив насколько легче работать без сдерживающего ее Владимира.
По типу авторов Ольга относила себя к тем, которые отстаивают в своей рукописи каждое слово. Понимая, что начинающему делать это труднее, у него нет обезоруживающего редакторов и рецензентов имени, его творчество всякий считает себя вправе опровергнуть, Ольга решается еще раз попросить работников ЦК комсомола, с которыми нашла общий язык, помочь ей в принципиальном споре с Петровым, раскрывая перед ними трудности, с которыми начинающему приходится воевать не только за каждое слово, но и за каждую свою мысль, то есть за то, чем, собственно, и интересен каждый литератор - за свое лицо.
Для этого она еще раз не перечитала, а перепечатала первую часть книги, попутно выметая остатки смыслового и стилевого сора и поражаясь, до каких пор его можно выметать. Его было все меньше, но он был. Зато правки становились все углубленнее все тоньше. И снова увлечение работой подняло настроение настолько, что она снова оказалась в состоянии пойти к Камалу Смаиловичу и доверительно все рассказать ему. Не часто на ее долю выпадало счастье быть понятой, но выпадало. Выпало и на сей раз...
Однако, согласившись в основных вопросах с Ольгой Камал Смаилович не стал действовать диктаторски. Привыкший считаться с мнением других, он привлек к тому внимание всего коллектива. И Ольга пошла от одного к другому, легко сходясь с людьми и вдохновляясь деловым общением с ними. Она даже не ожидала встретить здесь столько заядлых книгочиев, зрелых советчиков и непреклонных оппонентов. Она радостно убеждалась, что комсомольские работники уже не те, что некогда скромно перекладывали на профессионалов оценку произведений искусства. Они уже и сами являлись не менее компетентными ценителями и судьями и художественных произведений и их творцов. Почти все они были недавними вузовцами, многие, как и ее герои, прошли фронт, спешили стать специалистами, хозяевами возрождающейся родины и на проблемы ее книги откликнулись горячо.
Почувствовав их поддержку, Ольга решается, наконец, развернуться. Нужно было по-прежнему работать в нескольких направлениях: писать, доучиваться, много ездить, чтобы лучше узнать республику, ее людей. Смаилов и в этом пошел ей навстречу, посоветовав стать нештатным корреспондентом их печатного органа, молодежной газеты. Ольга ожила. ЦК комсомола! Газета! И русская секция! Вот где возможность возродить и чертверги и литобъединение! Тем более при таком редком возрастном совпадении руководителей союза и Центрального Комитета комсомола.
Вдохновленная всеми этими мыслями она прибежала к Леониду, развивая перед ним перспективу творческой связи с ЦК комсомола, а через него и с молодежью города.
- Пусть это начнется с моей головомойки. Пусть. Но это уже будет многоголосье, в котором, и только в котором, рождается истина. Тут же всплывут проблемы молодежи не только города, но и республики, которые нам вместе решать.
- Ни они к нам, ни мы к ним...
- С помощью ЦК комсомола нам легче будет наладить работу литобъединения.
- А зачем оно, молодежь и так вокруг меня...
"Я". "Вокруг меня". Это ж замашки бюрократа."- думала Ольга после неудавшегося разговора с Леонидом. И хотя она так и не приобрела полного собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма, как грозилась еще на втором курсе, но в трудные моменты к их советам прибегала все чаще. Так и на этот раз. Классическое ленинское определение бюрократизма она помнила наизусть - подчинение интересов дела интересам карьеры... А вот где она читала еще и о том, как трудно с ним бороться... И она прямо из союза пошла в библиотеку...