В продолжение моей заметки о крайностях, перекосах, «перегибах на местах» в риторике просемейников и традиционалистов.
Возник вопрос – а что не так с «православным государством»?
Дружественный собеседник выдвинул тезис:
Если Церковь отделена от государства, то непонятно, на каком основании утверждается, что «убийство это плохо»? Кто так решил? Исторически в европейских и ближневосточных государствах это было продиктовано религиозной заповедью «не убий».
Православное государство – это когда законы приводятся в соответствие с православными заповедями.
Делаю принципиальное пояснение.
Вопрос «на каком основании» точно так же можно предъявить и к религиозным заповедям. «А на каком основании не убий? Непонятно». И как только в обосновании этой заповеди речь дойдёт до понятия «Бога» – то есть чего-то сверхъестественного, не проверяемого объективно, а принимаемого только на веру – разговор тут же станет беспредметным для людей неверующих.
Поэтому в светских государствах обоснование законов строится, конечно же, НЕ на религиозных заповедях – хотя их могут принимать во внимание и проверять на актуальность.
Рациональное обоснование законов строится на целесообразности – какие нам нужны разрешения и ограничения, чтобы желательного было больше, а нежелательного меньше.
Если не будет гарантированного и охраняемого права на жизнь (запрета убийств), то общество будет небезопасно, нестабильно – а это неудобно для большинства членов общества. Вот люди и решают, что убивать нельзя, закрепляют это законом. И оговаривают отдельно, через различные дополнительные правовые нормы, когда убивать всё-таки можно – полицейским, военным, при самообороне, в случае судебного приговора к смертной казни.
«Православное государство» (важно не путать это понятие с «православной страной») означает именно слияние церкви и государства, наделение религиозных заповедей силой закона.
Например, «чревоугодие» и «гордыня» могут стать преступлениями в юридическом смысле – кто-то будет устанавливать факт совершения этих преступлений, кто-то будет назначать за них наказание.
Подобную практику можно наблюдать и в современном мире – в некоторых исламских странах супружеская измена (один из видов «прелюбодеяния» в православии) считается преступлением и наказывается иногда весьма жестоко.
А это, кстати, тот самый принцип, который лежит в основе ювенальной юстиции, – принцип вмешательства государства в дела семьи.
То есть религиозный, а не светский, характер государства – автоматически означает отсутствие неприкосновенности личной и семейной жизни. Ведь любая религия содержит в себе предписания, регулирующие личную и семейную жизнь.
* * *
Поэтому право человека на жизнь с момента зачатия как будущую законодательную норму нужно строить не на религиозном постулате о «грехе аборта» и уж тем более не на лозунгах «даёшь демографию», а на рациональных доводах о неизбирательности гуманизма, о вредном влиянии абортов на здоровье и психику женщин, на отношения между мужчинами и женщинами, на отношения в семье, на общество в целом.