С необычайными приключениями молодого Франсуа Араго (1786-1853) мы уже познакомились. Если кто не читал - загляните, это просто авантюрно-фантастический роман, а не биография серьезного ученого.
После всех приключений с неоднократными угрозами смерти, двумя заточениями в иностранных крепостях, попаданиями в плен к пиратам и прочими опасными неурядицами, молодой геодезист-астроном добрался до Парижа и представил ученой общественности плод своих изысканий: «Recueil d’observations géodésiques, astronomiques et physiques» ("Собрание геодезических, астрономических и физических наблюдений).
За это в возрасте всего лишь 23 лет он был избран в 1809 году избран в Академию наук, а Наполеон утвердил его назначение профессором Политехнической школы. Преподавал он там математический анализ применительно к геодезии, но попутно вел исследования в целом ряде наук, и всюду сделал важные открытия.
Достижения Араго
Особенно его интересовали эффекты, связанные со светом в атмосфере, в том числе с северными сияниями (именно он установил их связь с магнитными бурями).
Для своих опытов Араго изобрел ряд приборов и пытался измерить скорость света. Он применил теорию интерференции света к измерению сияния звезд и занимался сбором материалов о природе шаровой молнии.
С 1812 года Араго читал популярные лекции по астрономии, которые затем составили целую книгу, переведенную на ряд языков.
В 1839 году он прочитал на заседании Французской академии наук доклад об изобретении фотографии Луи Жаком Дагером и Жозефом Ньепсом, и настоял на том, чтобы правительство выкупило патент и сделало фотографию всеобщим достоянием.
Араго дружил и сотрудничал с самыми выдающимися учеными своего времени - Александром фон Гумбольдтом, Андре Ампером, Урбеном Леверье.
"Чистым" астрономом он всё же не был, хотя в течение ряда лет был директором Парижской обсерватории. Его интересовала наука как таковая, и все явления в окружающем мире, которые требовали математических, физических и прочих точных методов для изучения и объяснения. К тому же он принадлежал к французской культуре, в которой очень ценилось красноречие и умение преподнести себя на публике - уж этого у Араго было не отнять. И он пользовался огромной популярностью даже среди тех, кто был далек от науки и предпочитал другие радости жизни.
В общем, ученый мог быть и таким - харизматичным, несколько эксцентричным, жадным до любых знаний и неустанно что-то изучавшим и изобретавшим.
--
В моей космоопере "Хранительница" большинство героев - ученые или исследователи, но преобладают гуманитарии, ибо в точных науках я не очень разбираюсь. Однако в последней книге, "Возвращение Улисса", главному герою, Улиссу Киофару, приходится поневоле превратиться из космолингвиста в профессионального "выживальщика" и биолога-самоучку. Он семь лет проводит в одиночестве на необитаемом острове среди свирепых баадаров (живность вроде морских крокодилов), не позволяя себе одичать и утратить свой интеллектуальный потенциал. Ведя ежедневные наблюдения за флорой, фауной, морскими течениями и атмосферными процессами над морем Сайял, открывая неизвестные виды и фиксируя все это в дневниках, он параллельно переводит на уйлоанский язык "Одиссею" Гомера и разговаривает сам с собой на всех языках, которыми владеет как космолингвист. Попутно он ставит эксперименты над баадарами и учится ими повелевать, внушая им, что он - их доминантный самец.
Не скажу, что темпераментом мой Улисс напоминает неуёмного Араго - вовсе нет, он ведь не француз с каталонскими корнями, а инопланетянин, вдобавок - клон. Однако учёный везде остается учёным. Хоть в плену у пиратов, хоть на диком острове на еще не изученной толком планете.
Мои романы из цикла "Хранительница" размещены на Литмаркете и на Литресе, а также на портале Литсовет.
А на Литмаркете выложены также бесплатные аудиоверсии четырех книг: "Тетрадь с Энцелада", "Тиатара", "Двойное кольцо" и "Око космоса".
