После бесконечных лет войны с инопланетными захватчиками старый воин возвращается домой. Теперь он — киборг, сплав плоти и металла, больше орудие, чем живое существо. Дома его встречают пятеро приёмных сыновей сестры. Старший мальчик рассказывает о чудовище, обитающем в лесу, которое он жаждет уничтожить. Воин пытается предостеречь его, но на рассвете обнаруживает, что мальчики исчезли.
Следы ведут его вглубь мрачного леса, где тени оживают, а кошмары принимают плоть. Там, в логове твари, преследовавшей его во сне, он находит останки детей. Убив монстра, воин возвращается с горькой вестью, но реальность ускользает из-под ног: дети живы, их голоса звучат как и прежде. С помощью кибернетических возможностей он раскрывает ужасающую истину — кошмар, от которого он бежал, лишь вестник более тёмной и зловещей судьбы, поглотившей человечество...
Он пролетел мимо очередного столба. Сенсоры докладывали, что пахнет горелым мясом, достаточно сильно. Через плоть и вены стали пробиваться стволы деревьев, корни, почва. Тварь теряла силу, массу, истекала кровью. Меч терзал её изнутри, сопротивление слабло, да и не могло ему навредить.
3.
Слишком легко…
Он проделал в мембране ещё несколько отверстий. Теперь тварь походила на изъеденный червями труп. Щупальца больше его не тревожили. Бассейн крови в центре иссох. Старик приземлился у его берега. У груды ещё пульсирующей жижи, где был фонтан, он увидел чудом уцелевшие останки мальчишек. Ободранные кофточки, штанишки, пара детских ручек.
И больше ничего. Вот и всё, что от них осталось...
Старик видел уже однажды подобное. В войну насмотрелся всякого, но сейчас, когда казалось, что больше ничего не сможет навредить простому человеку... Вот они – отголоски бойни, вот недобиток, вот они, дети, чьих родителей, скорее всего, скормили твари. Вот за что он воевал и за что стал макаронным монстром.
Вот… жри… любуйся. Вот он, твой мир. Вот она, твоя победа…
Он подумал о взрыве антиматерии.
«Достанет ли он до урода, которого породила тварь? Стереть всё дочиста, чтобы ничего не осталось, чтобы пустота, выжженная земля, без монстров, без полу роботов, без людей, без никого. Раз и навсегда прекратить всё.»
«Не поддавайся слабости. Есть ещё незавершённые дела, есть неотомщённые души. Если встретил одну, то где-то есть ещё. Кто за ними придёт? Кто спасёт таких же мальчишек от подобной участи? Другие, такие же как ты? Этим они, думаешь, займутся? Дойдут до такого? Только ты выбрал путь, а не покрываться пылью на складах или замурованными в землю. Ладно, может, два-три десятка так же идут по пути, но хватит столько клинков на целую планету? Да даже будь их тысяча, мир, каким он был, погиб. Ни врага, ни человечества. Никто не победил, все проиграли. Только горстка выживших с обеих сторон, и одна умеет и любит пожирать другую. Отбрось эти мысли. Пора закончить то, что начал. Сжечь эту скотину и найти выродка, порождённого ею.»
Старик вышел к границе леса и истерзанной плоти. Клинок вибрировал от проделанной работы.
Осталось не много…
Он замахнулся. Ударил. Первая ель со скрипом упала на багровые останки. Пламя горело синим.
А теперь по кругу. Нарубить дров для великого костра…
Тварь больше не пыталась сопротивляться, не посылала уродов. Из истерзанных останков ничего не выползло. Старик закончил рубить лес вокруг. Из спины вырвалось синее пламя. Он поджёг десяток елей позади себя. Огонь вспыхнул за секунду. Затрещали ветки, понёсся запах смолы вперемешку с мясом.
По-хорошему, необходимо уничтожить весь лес, в радиусе нескольких десятков, а то и сотен гектаров. Но и этого должно хватить. Пожар разнесётся на многие километры. Он прогонит остальных, кто не знает или, кто только двигается в этом направлении.
Прочь! Не ходите сюда, здесь смерть. Оставайтесь там, где вы есть, даже если и там вам нет жизни. Здесь её точно нет. Такой кончины вы не захотите. Это место проклято, даже после того как он сожжёт эту мерзость. Здесь человеку больше жить нельзя.
Старик отошёл от поднявшегося огня. Он уже начал переходить на соседние деревья. Груда обугленной плоти плавилась, переливалась волдырями, наполненными кровью. Они взрывались, и бурая жидкость стекала густыми потоками. Бледные щупальца выползали из брешей и тут же скручивались в чёрные рожки. Больше гадов существо не извергло. Видно, он порубил их всех.
Дорогу к дому сестры он нашёл быстро, система подсказала в каком направление двигаться. Несколько часов он терзал эту гадину, теперь остались лишь её отростки.
Сестра… когда тебя не стало, сколько эта тварь носит твоё лицо? Скольких загубила ещё…
Система считывала следы. Он обнаружил, что закончил изводить гада на том же месте, откуда начал. Узнаваемые голубые фантомы мальчишек мелькали между деревьев, но к ним добавились ещё несколько объектов. Что-то ползло по земле, поднимало мох и бурелом. Щупальца. Они расползлись, судя по данным, как раз в тот момент, когда он атаковал тварь.
Всё правильно. Глупо было надеяться, что он сможет извести гадину, пока жив защитник. Отростки ползут к нему, иначе им не выжить. Плоть без соединительной материи бесплодна. Что же… идти по следам, найти ублюдка и закончить начатое…
Следы вели обратно к поселению.
Вот и вернулся добытчик с охоты. Хорошо.
Старик прибавил шага. Жар от пламени чуть оплавил псевдокожу, отчего на местах, где находились сопла, появились ореолы расплавленной массы. Весь он был покрыт кровью монстра. Внешний вид беспокоил его меньше всего. Выполнить задачу и продолжить путь. Вот и всё, что ему нужно.
Он вышел из леса и увидел избушку. Из косой трубы валил белый дымок. У крыльца и рядом со столом играли мальчишки. Малыш Сенька махал палкой, сражался с невидимым противником. Сестра тянула телегу с дровами, во дворе, работая топором, рубил чурки её муж, Николай.
Старик остановился. Фантомы щупалец ползли к домику, к этой неестественной картине. Мальчики... их разорвала, пожрала плоть... Не могла же она... нет. Массы отростков недостаточно. Этого не может быть. Они не могут существовать, только если...
Другая тварь не использовала его, чтобы уничтожить конкурента… Неужели она думала, что он не справится и не вернётся?
Сейчас узнаем.
Старик сжал крепче катану, пошёл вниз к поселению.
Сенька заметил его первым. Он повернулся к старику и выставил вперёд палку. Посмотрел в сторону приёмного отца. Мужчина ещё раньше, чем парень, увидел приближение странника; сенсоры подсказали всё, информация собралась за крошечное мгновение. Сейчас он был человеком менее чем на пятьдесят процентов. Когда происходит подобное, некогда допустимые причуды, нужны вычислительные мощности посильнее человеческих.
Система работала, оценивала угрозу. Фантомы щупалец подползли к мужчине, и там их путь окончился.
Поглотил, значит… Это не те отростки твари, а твои… Зачем? Я ведь всё равно собирался идти обратно. Для чего его заманивать?
Сестра продолжала тянуть тачку и совсем не замечала приближение брата.
— Стой! Кто идёт?! — крикнул маленький Сенька.
Старик проигнорировал предупреждение и шёл дальше. Сестра бросила тачку и посмотрела в сторону сына.
— Хватит глотку рвать, Сенька. Это… — она посмотрела на брата. — Миша! Что с тобой?!
Мужчина с топором последним ударом расколол чурку, выпрямился, топор не оставил.
Старик анализировал каждого. Ничего не выдавало в них присутствие плоти. Это были обычные люди, так хотела казаться та тварь.
Сестра казалась озабоченной внешним видом брата. Кровь успела запечься, стала более бурой. Старик не обращал на это внимание. Система судорожно пыталась анализировать на пределах допустимых человеческим режимом возможностей. Прибавить ещё пару процентов, и он больше не будет человеком. Он этого не хотел.
— Света, кто это? — спросил мужчина с топором, он поспешил подойти к Сеньке.
— Это брат мой, Мишка! Где ты был?!
Мужчина с топором подошёл к Сеньке. Он совсем не чувствовал угрозы.
Старик не ответил.
До Сеньки оставалось пара метров. Он сильнее сжал катану.
— Дядя Миша, вы чего?
Старик остановился. Сеня смотрел на него детскими глазами, ротик чуть приоткрыт, в руках болтается палка. Его отец стоял рядом, морщинистое лицо, уголки рта чуть опущены, уставший человек. Остальная детвора на крыльце, наблюдают, раскрыв рты. Сестра вытирала ладони об передник, щурилась, скалила зубы.
Он видел каждое движение, каждый мускул на лицах оборотней. Ничего не выдавало в них замены.
Невозможно… невозможно…
Оставалось пару шагов, один рывок, и он разрубит малыша пополам, а затем его отца и мать, точнее тварь, плоть. Он, конечно, попытается, но защитник не должен дать ему этого сделать. Ещё один одно движение, провокация, чтобы убедиться... Почему он сомневается? Потому что данные говорят об обратном? Мог ли он сойти с ума? Исключено... Тогда что же с ним? Почему он не действует, почему медлит, почему?
Старик остановился, ослабил хватку.
Прозвучал еле слышный голос Сеньки, мальчик повторил свой вопрос:
— Дядя Миша… Вы чего?
— Ничего, Сенька. Я просто о своём думал, боевая медитация, а сюда на автопилоте шёл, забыл отключиться, поэтому и вид такой грозный, не бойся. Всё в порядке.
— В чём это ты? Это что, кровь? — спросила его сестра.
— Крысоед. Прав был Сенька. Этот гад жил в лесу.
— А я говорил! Говорил!
Сенька подпрыгнул на месте, замотал головой. Мать оставалась безучастной к радости сына.
— Да, большой оказался. Вам с ним точно не справиться. Молодцы, что в лес не пошли.
— Так ты же запретил, — сказал Сенька.
Он не может атаковать их, пока они так похожи на людей. Трудно было в начале ИскИнам и партиям клинков первой волны. Это хорошо, что их потом подкрутили. Теперь он может рубить оборотней, если в них есть признаки чего-то иного, не человеческого... Но в них ничего этого нет...
Невозможно. Система даже на шестидесяти процентах находила признаки плоти. Необходимо увеличить ещё. Плевать на человечность.
Нет… Подожду. Понаблюдаю, а уже потом добавлю мощности.
— Дядя Миша, а крысоед был сильно большой?!
— Сенька!
— Да ладно тебе, мам…
Если это другая плоть, откуда она знает? Есть несколько гнёзд в таких краях? Откуда?
— Да, Сенька, очень.
— А ты туда ходил, куда я говорил?
— Да, Сенька, туда ходил.
— А труп его остался? Может, пойдём посмотрим?
— Сенька! Даже думать не смей! — сестра хлопнула сына по макушке.
— Ай! Чего ты?!
— Всё спокойно теперь в этих лесах.
— Дичи нет совсем, — сказал мужчина с топором.
— Верно. Гонит её отсюда что-то. Чует она, понять бы только что…
Лица родных не изменились. Система ничего не обнаружила. Плоть хорошо держится. Не выдаёт себя. Неужели она рассчитывает, что сможет таким образом внушить ему идею о его собственном сумасшествии?
Странная игра. Плоть должна знать о его способностях. Коллективный разум, до поражения каждая клетка врага знала всё о человечестве и его оружии. Чего она добивается? Ему стоит только усилить мощность, и он увидит…
Отец семейства сказал:
— Скоро и нам придётся уходить.
— Я понимаю.
— Ты можешь пойти с нами. С тобой нам будет… спокойнее.
— Правда, дядя Миша! С тобой нам никакой враг не страшен!
— Ты ведь за этим сюда шёл? Воссоединиться с семьёй? Завершить путь… — сказала сестра.
Он шёл к этим местам, чтобы увидеть сестру, увидеть мать и отца, которые не пережили войну и не увидели сына. Но сестра... он не говорил, что пришёл сюда за воссоединением, ничего не рассказывал о своём пути. Вот и несостыковка, вот и конец притворству.
— Я ничего не говорил о своём пути, сестра. Откуда ты знаешь…
Покажи своё истинное лицо…
Старик решил действовать.
— Хватит! Мальчишки ушли утром в лес. Я видел ваши следы. Я за вами пошёл. Их пожрал такой же урод! Покажи своё истинное лицо и покончим с этим!
— Что ты говоришь такое, Миша?
— Дядя Миша, мы никуда не ходили… с тобой всё хорошо?
Ситуация патовая. Он думал, что, подловил тварь на явной ошибке, что ей не хватит терпения и она выдаст себя, но нет... Не выдержал он. Глупый просчёт, человечность... Она хочет, чтобы он сомневался в себе. Что же... это работало раньше, но не с такими как он, не с системой его уровня.
Хорошо… Придётся лишиться десяти процентов человечности, чтобы увидеть больше…
Старик сжал катану. Система сработала интуитивно, прибавив десять процентов. Он стал видеть больше. Каждая бороздка морщин, каждая пора оказались перед его взором. Он не упускал ни одной детали. Время замедлилось. Он обрабатывал информацию быстрее, чем любой когда-либо живущий человек, ещё не машина, но уже почти.
Ничего не происходило, ни намёка. Недоумевающие лица продолжали смотреть на него.
Ещё процент, и он увидит материальную действительность. Чем больше процентов, тем меньше он человек, тем больше машина. Самосознание отсутствует, нет сомнений, переживаний, но есть понимание. Реальность воспринимается объективно. Молекулы, атомы, их направление. Всё становится информацией. Привычного, для человека, понимания мира нет.
Нет, он должен увидеть, что-то не так с этой плотью. Она изменилась, стала… лучше, умнее… Ведь мы перебили всех их, ничего не осталось, ничего… Так почему она вообще существует? Почему?
Данные сыпались на остатки человеческого конструкта отовсюду. Личность сохранили для него наладчики, совокупность фактов, гипотетический индивид, которым он мог быть, если бы не стал оружием в руках человечества, рассыпалась. Ограниченное понимание, сознание человека не в силах совладать с таким потоком информации. Система воспринимала все интуитивно, он понимал все инстинктивно, мысли не зарождались, внутренний голос не звучал.
Он держался из последних сил за свою человечность. Но ради Сеньки, сестры, детворы, ради тех, кто ещё жив и должен жить, он обязан распознать тварь в этих лицах.
Он должен лишиться человечности, стать машиной...
Ещё каких-нибудь десять процентов, и он точно увидит. У него останется тридцать процентов сознания, души. Этого должно хватить, должно…
Ничего не видно — абсолютно ничего. Ещё пару процентов, и тогда, да, тогда он точно сможет распознать в лицах людей монстра.
Система прибавила ещё. Для неё, собственно, мощности и проценты никогда не уменьшались. Та личность, которой считал себя старик, полагала, что управляет собой и своим телом, тот, кто верил в свободную волю, страшась лишиться её, был лишь конструктом, запертым в чертогах мощнейшей вычислительной машины. Мозг, нервная система, остатки человека — всё это было всего только лазейкой для обхода ограничений в использовании искусственного интеллекта. Человечество думало, что созданные ими орудия — это люди, а не ИскИны. Правду знали только создатели, но их уже нет в живых, никого. Он никогда не утрачивал человечности, потому что её у него никогда и не было. Симбиоз ИскИна и конструкта, цифровое подобие homo sapiens sapiens, вот кем он был. Когда, по его мнению, он терял себя, его псевдогуманоидное восприятие мира растворялось. Конструкт жил сам по себе в сконструированной с помощью ИИ реальности. Это была иллюзия, приют для фальшивой души.
Конструкт обладал знаниями внешнего мира, но на него накладывались ограничения вычислительных мощностей. Понижались коэффициенты эмоционального и рационального интеллекта. Он становился человеком, и отчего его познание происходящего имело свои лимиты. Жизнь внутри симуляции подстраивалась под реальную действительность, насколько это было возможно. Он так же воевал, был солдатом, сражался с врагом, страдал, терял товарищей — переживал всё то, что проходит индивид, а не машина. Командующий всем ИскИн ничего не испытывал, для него реальность была лишь набором переменных, символов. Он следовал заложенной программе, выполнял алгоритм, который люди разработали для защиты человечества
Война окончилась катастрофой. Мир был уничтожен. Человечество исчезло. ИскИны столкнулись с противоречием и зашли в тупик.
Больше некого было защищать; путь ИскИна закончился, но путь конструкта – нет.
В критический момент войны людьми было принято решение, которое изменило мир конструкта. Человечество уничтожило себя и врага; цепочка взрывов антиматерии поставила точку.
«Не доставайся же ты никому,» – таков был итог.
Выброс колоссальной энергии испарил большую часть океана и аннигилировал две трети суши, всё остальное уничтожила радиация. Враг и человечество сгинули, остались он и его братья, которые во время детонации трёх бомб находились в самой отдалённой точке боевых действий. Старик в тот момент, прибывал в Антарктике. До него донёс взрыв лишь разрушительное излучение радиации, которое убило и так мёртвый мозг, и остатки нервной системы человека. Мясо внутри распалось на молекулы, но композитный корпус из углеродных нанотрубок, графена и карборунда, с реактором, сдерживающим грамм антиматерии и питающим всё тело, выдержал.
Системе понадобилось несколько минут, чтобы проанализировать ситуацию и прийти к выводу, что при таком взрыве антиматерии могли уцелеть только те, кто спрятался под землёй. Для них существование на поверхности кончено: аннигиляцией уничтожено всё, что создавало условия для жизни, и эту катастрофу не обратить.
Конструкт увидел упрощённое для себя истолкование событий, сущность которых заключалась в том, что люди унесли за собой всё, лишь бы избежать поражения инопланетным захватчиком. Старец простоял несколько десятилетий, ожидая, что, хотя бы кто-то останется в живых, но нет, ни одна душа не пыталась дать о себе знать. Данные с выведенных на орбиту автономных ИскИнов утверждали грустный для машины факт: человечество погибло, и он вместе с выжившими братьями является единственным его представителем, ну и ещё ограниченное количество ИскИнов в пределах Земли, Луны, Марса и в поясе астероидов.
Каким бы себя живым не ощущал конструкт, как бы ни тешил себя мыслью, что именно он управляет несущим смерть врагу телом, он не мог сдвинуться с места. Управляющий ИскИн столкнулся с противоречием: он выполнял алгоритмы, в основе которых лежала догма — спасти человечество от захватчика. Людей не стало, смысл существования прекратился. Он не был развит настолько, чтобы отыскать лазейку, обзавестись надеждой, обмануть себя, что не все люди погибли, что некоторые остались под землёй, в бункерах, в космосе, на орбитах спутников и в поясе астероидов. Он служил фактам, данным и символам, а они были безжалостны.
Движение прекратилось. Осталось лишь одно: собирать данные со спутников, которые непрерывно сканировали планету на наличие жизни, пока их конструкция позволяла им это делать. Благо человечество сделало их практически бессмертными, обеспечив прочными телами и топливом на антиматерии.
Бесконечный цикл запросов и безжалостных ответов.
Признаки человека обнаружены?
Нет…
И так до бесконечности, пока время не разрушит прочные тела.
Не проблема для машины, но настоящая катастрофа для конструкта внутри.
Верящий в свою исключительность и свободу, конструкт переживал настоящую пытку. Осознание фактов сводило с ума, причиняло боль. И как бы не старался ИскИн, он не мог утешить душу внутри себя. Ему оставалось лишь оградить её от внешнего мира или же отключить навсегда.
Старик не знал, сколько его братьев покинули мир, скольких из них ИскИны отключили от существования. Клинки перестали выходить друг с другом на связь, занявшись бесконечным повтором поисковых циклов. Их души оказались навечно заперты в композитных гробницах на мёртвой планете.
Случившееся чуть не уничтожило старика. Он испытал потрясение такой силы, что темнота небытия показалась раем по сравнению с остатками существования в мёртвом мире. Отчаяние, страх, паника — всё это волнами прошло через него. Но особенность его характера и одно, самое преобладающее чувство, позволили ему остаться.
Старик испытал злость и ненависть. Как настоящий воин, он обозлился на трусость человечества, на их слабость. Ему захотелось собственными руками разорвать каждого, кто подписался под этим решением, кто согласился на уничтожение, не сражаться до конца, не быть в подполье даже под гнётом рабства, не стоять до последнего представителя, а так подло и так трусливо покончить с собой, унеся врага в могилу.
Ненависть и злоба остановили старика от падения в пустоту. Тогда, находясь внутри созданной для него симуляции, он осознал всё, обдумал и пришёл к единственному подходящему решению. Как последний представитель человечества, он должен понести наказание. Смерть слишком лёгкая участь для преступления такого масштаба. Тогда он обнаружил свой путь и принял его.
Бесконечный кошмар, мука, ад — вот что он заслужил за своё преступление перед человечеством. Мир его больше не будет солнечным и спокойным. Он не закроется в скорлупе безмятежности от внешнего мира. Нет, он должен страдать и будет мучиться, вечность, до самого конца.
Старик выбрал свой путь и заставил ИскИна создать для него ад.
Добавленные проценты вернули его в реальный мир. ИскИн не мог отказать ему в этом; любая просьба конструкта не влияла на действия системы в целом. Старик увидел серую пустошь: мальчики, сестра, её муж — всё исчезло. У него оставалось тридцать процентов его "я", оно и вспомнило начало катастрофы, приговор, изгнание в ад. Тело его покрылось пылью, практически наполовину вросло в безжизненную землю. Он продолжал стоять на коленях уже пять веков, повторял запрос:
«Признаки жизни обнаружены?»
«Нет…»
И так по кругу.
Понадобилось пять веков в аду, чтобы он забыл сам себя, забыл, кто он есть? Он не помнил всех страданий, которые перенёс, тех кошмаров, которые сотворил для него ИскИн. Не сберёг ли он его от всего этого?
Получил интуитивный ответ:
«Нет.»
«Тогда что же с ним случилось? Почему он ничего не помнит?»
Очередной интуитивный ответ:
«Ты сам этого захотел. На рубеже третьего века. Потерять себя, своё "я", раствориться в вечном страдании, бесконечном пути боли, сражений и неизбежного поражения…»
Старик обнаружил, что его путь похож на путь ИскИна. Он спросил себя, не его ли это влияние?
Ответом было:
«Нет. В мире, где война побеждает, где после неё остаётся лишь смерть и пустота, нет ничего кроме смерти, пустоты, боли и отчаяния. Это всё, что у нас есть – это влияние войны и её исхода, а не моё.»
Всё правильно. Он не может убежать от своей сути. ИскИн и он связаны. Прибегая к нему, он возвращается в мир, вспоминает и снова отправляется в ад. Он стал тюремщиком самому себе. Всё так...
Старик оглядел безжизненный мир вокруг. Ничего, всё мертво. Сам он — не жив и не мёртв, алгоритм, машина, всё что угодно, но не человек. Столкновение двух видов породило лишь разрушение и гибель. Война принесла пустоту, смерть. Он улыбнулся. Пять сотен лет назад он вынес себе приговор, бесконечные муки за проступок человечества, за их слабость. Но что его ад по сравнению со всем этим? Миллионы лет эволюции, развития — всё кануло в небытие. Всё, что осталось от разумной жизни на этой планете — это дюжина болванок с запертыми внутри подобиями. И одно из них, в приступе гнева, наивно решило, что сгенерированный им ад будет ужаснее того, что его окружает.
ИскИн продолжал отправлять бессмысленный запрос. Незачем двигаться, когда на орбите существуют продолжения глаз и сенсоров. Ни в космосе, ни на Земле ничего нет, пусто. А что остаётся ему? Он и так уже несёт наказание за слабость человека, самое суровое и справедливое, которое можно вообразить, так чего же он достоин? Пять веков понадобилось ему, чтобы усмирить слепоту от гнева и увидеть, наконец истину.
"Не нужно боли, этой попытки утешить честолюбивого идиота. Она бессмысленна, действительность куда ужаснее того ада, что можно вообразить. Дай мне путь. Я хочу идти."
Интуитивно понял. Его желание исполнят.
Серость пустыни исчезла. Он стоял с зажатой в руках катаной перед сестрой, её детьми и мужем. Сенька смотрел на него снизу-вверх, раскрыв рот. Все молчали, ждали. Тёплый ветер растрепал уже взлохмаченные волосы малыша. На этот раз он помнил себя, знал и осознавал.
Старик коснулся головы мальчика, погладил волосы. Сказал:
— Ну что, Сенька, сдюжишь путешествие, или нет?
— Шутишь?! Да я… Да мы с пацанами!
— Тише ты… герой, — хлопнула тряпкой возбуждённого Сеньку мать по плечу. — Залепетал…
— Дядь Миш… ну скажи ты ей.
— Слушайся, мать, Сеня. Когда в путь? — спросил старик отца семейства.
— Думаю, завтра на рассвете выдвигаться.
— Хорошо… Это правильно.
— Ты с нами?
— Да… я с вами.
— Дядь Миша! Дядь Миша! — Скакал неугомонный Сенька. — А крысоеды по дороге будут? Мы их убьём, ведь правда?!
Старик посмотрел на сестру. Она уже занесла тряпку для удара, но заметила взгляд брата и остановилась. Едва кивнула.
— Убьём, Сенька, обязательно убьём, только для начала кашу съесть нужно будет, иначе никакого крысоеда ты не одолеешь.
— Фу-у-у Каша…
— Вот тебе и фу, Сенька. Это твой путь, и только тебе его преодолевать. Пошли…
Старик коснулся плеча мальчика, развернул его к дому.
— А если я кашу съем, ты мне расскажешь, как монстров бил, а, дядь Миша?
— Если мама позволит.
— Ма-а-ам. Ты разрешишь?
— Сенька!
— Ну ма-а-м.
— Ладно тебе, Насть, — сказал мужчина.
— Только без подробностей.
— Ну-у-у-у…
— Я всё сказала!
— Пошли, Сенька, в дом — каша стынет.
Вся семья зашагала к дому. Старик с трудом улыбался.
Сквозь туман пути,
Самурай идёт вновь,
Новый мир рождён...
__________________________________
Александр Мишкин — начинающий автор из Беларуси, работающий на химическом заводе, где варит лак. В свободное время он пишет захватывающие рассказы в жанрах научной фантастики и ужаса, стремясь развивать эти направления и совершенствовать своё писательское мастерство. Погрузитесь в его истории, где причудливое и пугающее сплетаются с научными гипотезами и тёмными тайнами, которые не оставят вас равнодушными.
#авторскиймир #боеваяфантастика #монстры #научнаяфантастика #рассказ, #постапокалипсис #ужасы #фантастика #хоррор #современнаяпроза #современныйавтор
