Теперь Даша даже понятия не имела, сколько люди платят за заказ. Сходила она с Любой в банк. Открыла на свое имя счёт. А Любу доверенной сделала.
Каждый раз заказчики обсуждали с ней что и как, а сколько стоит - с Любой. И деньги тоже отдавали Любе. Та сразу относила в банк.
– Скажу тебе сколько и не удержишься, проболтаешься мужу. И не видать тебе тогда ни копейки.
Хоть и не хотела верить в это Даша, но с каждым днём убеждалась в правоте такого подхода. Потому что денег ей теперь муж не давал совсем. А продукты покупал так, чтобы только с голоду не умерли.
Хуже стало, когда Леночка выроста из своей одежды так, что перешивать стало бесполезно.
– Толя, надо бы Лене колготки новые купить. Старые совсем малы стали, - обратилась она к мужу. Тот у телевизора отдыхал после работы.
Совсем она узнавать своего Толю перестала. Ни манер больше, ни ласки, ни заботы. Ни к ней, ни к дочери. Даже простенького интереса. Словно совсем другой человек. Даже взгляд стал другим. Хотя, как сравнивать мальчишку – студента с возмужавшим мужиком? Только рост и вес вон как выросли. Даже голос изменился. И сложно Даше принять эти изменения. По ночам ей снятся их свидания. Его ласки и забота. А глаза откроет - чужой человек рядом.
Вот и сейчас, вроде о родной дочери речь, а он поморщился, словно о навязанной ноше.
– Зачем ей новые колготки? Лето через неделю, без них уже бегать будет. Ребёнка закалять надо, а не тепличным растить. А к осени может кто из родственников пришлёт.
И он снова уткнулся взглядом в экран.
– Толя, так перед людьми ж неудобно. Кофточки, платья давно малы стали. Курточка с трудом застёгивается и рукава коротки.
Анатолий резко сел. Зло зыркнул на жену и выключил телевизор. Встал, и выйдя из комнаты, громко хлопнул дверью. Лена вздрогнула и заплакала. Даша подхватила дочь и стала успокаивать. Она никак сама не могла понять, что ж такого происходит? Куда делся тот юноша, которого она полюбила? И что делать сейчас?
На следующий день супруг с довольной улыбкой на лице распахнул вечером дверь и походкой героя прошел в центр комнаты. В руках у него были два огромных пакета. Довольный собой, он высыпал свои «сокровища» в центр. Запах старых вещей и плесени заполнил комнату.
– Вот! Теперь Леночка и одета и обута на год вперед! Даже бантики есть, - гордо ткнул он ногой откатившийся сверток пожелтевшей капроновой ленты.
Даша с ужасом смотрела на эти обноски. Даже ей не приходилось, донашивая за родственниками, даже видеть такое. Эти детские вещи не просто были ношенными. Казалось, что ими уже мыли пол.
Внутренний голос подсказал ей молчать.
Выражение лица мужа плавно начинало мрачнеть.
– Что-то я не вижу благодарности? - не скрывая раздражение, наконец, он прервал повисшую тишину.
– Это я от неожиданности, от радости, - спохватилась девушка, опасаясь гнева мужа.
– То-то же! , - ухмыльнулся довольно тот, - ужинать не буду, устал.
Отпихнув ногой вещи, он разулся и прошел умываться.
Даша брезгливо собрала вещи назад в пакеты. Даже отстирав их, она со стыда сгорит, одевая свою доченьку в эту ветошь.
На следующий день Даша попросила у Любы немного денег. И купила дочери колготки. Но допустила ошибку. Не спрятала их к приходу мужа. Увидев обновку, тот пришел в страшную ярость. Он перевернул всю комнату в поиске заначки жены и избил Дашу. Скрючиваясь под ударами, девушка видела перед собой своего отца, а не когда-то любимого мужчину. «Главное - не плакать!» - твердила она себе, закрывая собой дочь. Та ещё не умела не плакать и Даша очень за неё боялась, что в гневе достанется и малышке.
– Так. Даю тебе три часа на сборы. Старьё не бери, новое купишь. Но к этому садисту я тебя больше не пущу!
Люба сначала хотела, вообще, вызвать милицию и увезти Дашу, снимать побои. Но у той от одной мысли о милиции началась истерика. И этим решила воспользоваться Люба. «Или едешь со мной, или я вызываю милицию и он едет в тюрьму» - такие условия поставила женщина Даше. Отправлять любимого в тюрьму для неё звучало хуже смерти. И она подчинилась. Вещей набралось немного, хватило двух пакетов. Тех самых, в которых муж принес свои «сокровища».
Люба вызвала такси, запихала туда испуганную Дашу с Леночкой на руках, уселась сама на переднее сидение и назвала водителю адрес.
Машина увозила, покрытую синяками, молодую женщину от её любимого, от её привычной жизни. «Только не плакать, не плакать!» - твердила себе Даша
Дорога оказалась длинной. Больше трёх часов в полной тишине они ехали прочь от их маленького городка.
– Куда мы? - наконец, не выдержав, спросила Даша. Леночка мирно спала на сидении рядом.
– Туда, где никто тебя не обидит, никто не поднимет на тебя руку, туда, где ты сможешь научиться себя любить и уважать. Спи! Нам ещё долго ехать.
Старенькие, вросшие в землю домики, окруженные низкими, почти сгнившими заборами словно из какого-то фильма из прошлого. Гуси, переходящие накатанную, без всякого покрытия дорогу. Громкоголосый петух на столбе, приветствовал проезжающую машину. Даша разлепила сонные глаза и не верила, тому что видела. Словно машина времени перенесла её в какие-то давние времена.
– Выспалась? Просыпайся, мы почти приехали, - улыбнулась Люба.
Даша с ужасом обвела взглядом местность. Люба поймала её взгляд и рассмеялась.
– Не навсегда я тебя сюда, не навсегда! Отдохнешь, сил наберешься, Леночка здоровье поправит на чистом воздухе и покое, дождешья развода и переедешь в уютный город.
Слово «развод» ножом резануло сердце Даши.
– Как - развод? Зачем - развод? Я не хочу никакого развода! Отвези меня обратно! - забилась она в истерике.
– Цыц, дура! Ребёнка испугаешь! Ты хочешь, чтобы он тебя до смерти избил? Ты о дочери подумала?
– Да все так живут! Мужья всегда жен уму-разуму так учат и детей тоже!
Люба отшатнулась, как от удара.
– Да, что ты такое говоришь? С ума сошла, что ли? Да за побои сажают в тюрьму! И не важно муж бил или сосед! Как такое в твоей голове может быть? Не пущу я тебя никуда! Не хочешь развода? Отлично! Считай, я тебя похитила! Так потом твоему и скажем! Отдам тебя осенью. Если сама захочешь. А лето здесь будешь! У моих родителей! Ты не смотри, что сейчас здесь пусто. Через неделю зашумит здесь жизнь, забурлит. На лето все в свои дома вернуться. Уже пол века, как эта деревня живёт, как посёлок дачный. Мои всегда одними из первых приезжают. Всё сокрушаются, что я к ним на лето не присоединяюсь. Любовь им не на кого выплеснуть. Даже собак для этого завели. Тоська с Моськой пока им за внуков. Леночке понравятся. Так что будешь ща меня отдуваться, дочью всё лето работать. А потом, так и быть, верну я тебя твоему благоверному. Здесь он тебя не в жизнь не найдет!
– Да, как так-то? Я же - жена! Он - муж мой! Я рядом должна быть, быт ему вести, есть готовить, стирать. Да и Леночке как без отца?
Даша причитала, размазывая слёзы по лицу.
– А вот и узнаешь, как так. Но только не пущу я тебя обратно до конца лета, хоть как рыдай. Потом сама благодарить будешь. И на этом разговор закончен, вон, мои уже нас встречают.
У маленького, ярко крашенного домика, стояла пожилая пара. Мужчина бережно поддерживал женщину за талию. Их лица светились добротой и улыбками.
К огромному удивлению Даши, Леночка сразу потянула руки к этим незнакомым людям.
Обычно осторожная и необщительная, она, словно её подменили, улыбалась и щебетала с этими людьми, перебираясь от одного к другому на руки. Даже расцеловала Полину Федоровну. Даша смотрела на это широко распахнутыми от удивления глазами. Хотя, заплывшие от ушибов глаза, трудно было признать таковыми.
Люба представила Даше своих родителей и, не дав опомниться, поволокла девушку в дом. Показала ей свою комнату. Которая на всё лето станет её убежищем. Показала кухню, ванную. К огромному удивлению, маленький и древний снаружи, домик оказался комфортным и со всеми городскими удобствами, внутри.
Чистота, уют, запах свежей выпечки и вкусной еды. И ворох детских игрушек и детской, новой, в упаковочке и с этикетками, детской одежды. А ещё Люба показала небольшую комнатку. Почти всю её занимал большой раскладной стол. А сбоку стояла швейная машинка. Новенькая и современная. С самыми разными функциями. И оверлок.
– А это - твоё рабочее место. Чтобы малышка не могла ни выкройку сдвинуть, ни иголку схватить. Закрывать дверь не забывай.
Даша ошеломленно смотрела на всё это.
– Откуда это? Чьё? Твоя мама шьвея?
Люба задорно рассмеялась.
– Моя мама может с трудом пришить пуговицу. И папа тоже. Всё это твоё и для тебя.
– Но… Как? Почему? И как я за это рассчитаюсь?
– А рассчитываться не надо. Всё это, даже стол, куплены на твои деньги. Те самые, из банка. С заказов. Игрушки, одежда - всё на твои деньги. И да, там и на питание вам хватит. А заказы я буду привозить тебе раз в неделю. Всё равно мне на выходные приезжать к родителям. Традиция такая, - объяснила, подмигнув, Люба.
Но у Даше в голове такая картина мира никак не могла уложиться. Впервые в жизни кто-то сделал для неё столько. И просто так. Хотя…
– А у родителей огород большой? - осторожно спросила Даша.
– Огород? Ну… не знаю. Может быть соток десять. А ты что, садить что хочешь? Можно попробовать организовать грядочку где-нибудь. Потеснив мамины цветы и папин газон.
– А разве они сами ничего не выращивают? Картошку, например, или морковь?
– Молодые были - выращивали. А теперь это всё проще у соседей, увлеченных огородами, купить. Здоровье дороже. И вообще, каждый должен заниматься тем, что у него получается лучше всего. Вот у тебя - шить. Мама отлично ведёт бухгалтерию, папа пишет научные книги. Он вообще у меня, доктор наук, профессор. А вот соседка Ангелина выращивает овощи словно огородная фея. Её урожая хватает на весь посёлок. И да, не соглашайся на кабачки! Ни одного не бери!
– Почему? Я люблю кабачки.
– Ну тогда… Ладно, пусть это будет сюрприз, - засмеялась весело Люба, словно в слове «кабачок» было что-то очень смешное.
Ваша Наталья Каледина
Рекомендуем прочитать: