Когда-то давно, в древние-древние времена, довелось мне наблюдать за шахматной партией. Обстоятельства того дня выветрились из памяти — я почему-то стала случайным свидетелем шахматной игры, и вдруг что-то приковало моё внимание к этому событию. Почему-то оно стало для меня важным. Чтобы ответить на свой же вопрос, я сделала короткую литературную зарисовку, что для меня, честно говоря, не свойственно — я не любитель сочинительства, хоть иногда и просыпается желание то какой-нибудь рассказ написать, то очерк о чём-нибудь... Но таланта не хватает, наверное. Или усидчивости.
А рассказ о шахматах так и остался.
***
На вид ему было лет пятьдесят... Седоволосый, с дымчатыми глазами. В нём чувствовалась мудрость, та самая, что достаётся в течение жизни кровью и потом. Такие люди смотрят на мир совершенно иначе, их взгляд будто ничем не замутнён.
А ещё — он был шахматистом.
Каждый вечер, взяв с собой шахматную доску и таймер, он отправлялся к кому-нибудь из друзей. Кто соглашался на партию-другую, мог смело выкинуть этот вечер из жизни — Шахматист был не только талантливым игроком, но и незаурядным собеседником — так гонялись чаи и игрались шахматы.
Меня заинтересовало, каков мир этого человека. Разумно предположить, что мир сам по себе един; во всяком случае, по форме. Мир для каждого труден и порой непроходим, если не приложить чуть больше усилий, чтобы проторить себе дорогу – куда, это решит каждый за себя сам. Но какой была дорога Шахматиста?
Сказано, что чужая душа – потёмки, но тогда можно скатиться в беспричинное и бесконечное цитирование мыслей тех умов, которым также жизнь другого человека представлялась невероятной загадкой. «Они ведь живут так, как живу я — но почему же есть тайна?» — так думали эти умы и пытались найти ответ; в конце концов, он от них ускользал, и они предпочитали отделаться от собственных рвений красивой и крылатой, как оказалось впоследствии, фразой. Количество оборванных попыток и дерзновений толкает на мысль о сути самого ответа, хотя бы о возможности существования последнего: какая-нибудь из пуль должна попасть в цель — почему же всё это множество угодило в «молоко»? Законы материи, которые вяжутся с человеческими законами очень специфичным образом, оказывают маленькую услугу, говоря: если количество не перерастает в качество, значит, где-то допущена серьёзная ошибка.
Есть ли вопрос? Есть ли тайна? Что нам мешает взглянуть глазами бога на жизнь? Что нам мешает выкинуть из нашей головы что-то, чему мы никак не можем дать название (потому что оно никак не ассоциируется и не приходит к самому себе через поток тождеств), чтобы наконец сделать созерцание таким, какими оно было в далёкие, тронутые беспамятством времена? Удивительно наше бессилие.
