Это невозможно не заметить, если проявляешь хоть какой-то интерес к изобразительному искусству. На картинах и фресках времен средневековья (и это относится и к русским землям, и к Западной Европе) изображения людей исполнены со множеством нарушений в передаче пропорций. Особенно в тех случаях, когда на картинах появляются дети.
Ситуация меняется с началом эпохи Возрождения – у Рафаэля, Леонардо и Микеланджело уже ничего подобного не найдешь. Но ладно, это прогресс. Но ведь и с античными амурами все в порядке – они выглядят именно упитанными малышами, недавно начавшими уверенно ходить! А средневековье подсовывает нам каких-то хоббитов-полуросликов вместо детей – почему?
Реализм не заказывали!
Причин у этого явления немало, но большинство из них следует отнести к разряду особенностей средневекового мировоззрения. А оно в Европе в этот период в основном определялось церковью.
Все античное наследие столетиями полагалось «греховным», «языческим». Поэтому не могло быть и речи о том, чтобы христианские скульпторы или живописцы целенаправленно учились у «безбожников». Потому амуры отпадают сразу, вместе со всякими Венерами Милосскими.
Церковь вообще была крупнейшим заказчиком художников и скульпторов – по вполне понятным причинам. И светские богачи (монархи, крупные феодалы...) поневоле следовали ее вкусам, ибо церковь была мощнейшей властной силой.
И притом для церкви важно было не столько соответствие художественного изображения реальности, сколько наличие в нем определенных деталей, имевших символическое значение. Символы эти со временем менялись. И применяли их не потому, что так красивей или больше похоже на реальность, а потому, что «сверху велели».
Изучая образцы русских и византийских икон, нетрудно заметить, насколько одинаковые, и притом «неправильные» лица у всех, кто на них изображен. Достаточно вспомнить непропорционально вытянутые носы.
Но дело не в отсутствии мастерства у художника, отнюдь! Дело в каноне, строго определившем «правильные» пропорции при написании ликов на иконах!
Ребенком на средневековых картинах в 99% случаев был Иисус на руках у Марии. Но для живописца не имело значения, что это ребенок – важно было только то, что это Иисус! И неважно даже, что на картине он мамку сосет.
А Иисус – это воплощенные мудрость и могущество! Так почему же он не должен выглядеть взрослым, пусть и у мамы на коленках? Даже бородатые «младенцы»-Иисусы попадаются.
Символизм в изображениях был необходим для приобщения к высоким материям неграмотного населения. Читать не умеют – может, хоть по картинкам что поймут!
Реализм в искусстве – мода веков просвещенных. В средневековье же на него особого спроса не было. Хотя нетрудно заметить, что изображения реальных людей при этом резко отличаются в сторону большего реализма (вспомним, допустим, те же портретные статуи Эккегарта и Уты или рыцарские надгробья, или конное изображение Карла Великого...) – там ведь символизм особо не требовался...
Какое счастливое детство?
Но запрос на символизм – только часть проблемы, и не самая важная. Отношение к детям и детству вообще играет куда более значительную роль.
В средние века даже знать лишь посмеялась бы с выражения типа «детство золотое» или «школьные годы чудесные»! И дело вовсе не в строгости воспитания потомства. Просто приоритеты были совсем другими.
Средневековое общество было бедным и крайне уязвимым перед различными невзгодами – неурожаи, болезни, мороз или засуха, нападения врагов. Если с подобной бедой не получалось справиться, это означало почти гарантированную гибель огромного числа людей, нередко целых регионов.
И что, младенцы или совсем маленькие дети могли принести в такой борьбе хоть какую пользу? Да ровно наоборот! Они становились обузой, лишними ртами, балластом! А надеяться приходилось на взрослых, тех, кто уже хотя бы в состоянии идти за плугом или натягивать лук.
Общество не могло себе позволить носиться с беспомощными. Это означало потратить зря массу усилий тех, кто работать или воевать способен. И тогда другим сильным достанется меньше, и они станут слабыми. И в этом случае не выживет никто.
Потому-то никаких таких особых прав детей средневековье не знало и знать не могло. Из малышей старались как можно быстрее сделать взрослых, то есть научить их чему-то полезному и приставить к делу. Это был для них шанс считаться «полезными», а значит и жить. Феодал считался «мужчиной, способным носить оружие» лет с двенадцати, крестьянский мальчик примерно в этом же возрасте был полноценным работником, девочка – хозяйкой.
А начинали дети осваивать премудрости взрослой жизни много раньше – лет с 4-5-ти. Если доживали.
Потому что статистика безжалостна: ¾ детей средневековья никогда не становились взрослыми. Большинство и до 5 лет не доживало.
Медицина и родовспоможение находились на пугающе низком уровне. Образ жизни был запредельно нездоровым (и не надо про чистый воздух и здоровую пищу, ибо это исторический бред!) – в страшной антисанитарии и скученности, без малейшего выбора, с частыми голодовками. Не умели в средние века справляться и со многими стихиями – пожары, наводнения, обвалы брали свое.
И дети, как слабые, первыми становились жертвами всех этих несчастий. Они массово умирали от инфекций. Гибли в несчастных случаях с животными и на работе, тонули, замерзали. Во время военных конфликтов с ними тоже никто не нянькался.
В результате «производство» детей ставилось «на поток» с минимумом эмоциональной связи с ними – иначе взрослые массово с ума посходят! 10-15 родов никак не были рекордом для средневековой семьи, и притом никто там особенно не переживал из-за того, что родительское наследство в результате поделят всего 3-4 наследника. Выхода не было.
Потому никто особенно и не присматривался к детям, и не наделял их в своем воображении какими-то особыми светлыми качествами. Бог дал, бог взял. Какая разница, какие у них пропорции!
Про связь искусства и науки
Наконец, было еще одно важное обстоятельство. Для того, чтобы правильно изобразить любой объект, художник должен иметь представление об его устройстве. А человеческое тело – тоже объект, и притом довольно сложный.
Церковь же объявляла интерес к «бренной плоти» греховным и потому предосудительным. Она лекарям-то запрещала анатомию по-человечески изучать, что уж о художниках говорить!
Не было особых шансов и почерпнуть информацию из трудов тех, кто все же сумел необходимые исследования провести. Хотя бы потому, что тираж любого произведения до изобретения книгопечатания исчислялся единицами, и стоил каждый экземпляр куда поболее крыла самолета. А подавляющее большинство населения (включая даже знать) вообще ни читать, ни писать не умело.
Ну и вот как при таких условиях прикажете понять, чем, кроме размера, детский организм от взрослого отличается? Теорию не изучить, на практике рассматривать детей особо некогда.
Нетрудно заметить, кстати, что и с изображениями живой природы у средневековых художников такие же сложности были. Стоит посмотреть на лошадей или котов на их картинах! Ибо не только анатомия была не в почете, но и биология в целом.
Возрождение всего
Но прогресс все же не стоял на месте. Эпоха возрождения дала столь значительные изменения в сфере искусства потому, что в этот период революционные преобразования происходили во множестве сфер.
Рост населения (пусть и медленный) потребовал усовершенствования методов производства, а это невозможно без развития науки. По этой же причине состоялись и великие географические открытия – речь шла о поиске новых ресурсов в первую очередь.
Открытия показали: далеко не все, что веками твердили людям с церковных амвонов, правда. Церковь стала малость уступчивей, допустила изменение некоторых своих более ранних постулатов.
Люди, сумевшие делать открытия, завоевывать чудесные страны, создавать новые производства, поверили в себя. Им стали более интересны они сами с чада, домочадцы, друзья и приятели, чем абстрактные религиозные символы.
Уменьшение числа запретных тем поспособствовало собственно Возрождению – изучать анатомию античных амуров стало можно. А потом и просто анатомию.
Вот тогда-то Леонардо да Винчи и ему подобные позволили себе заинтересоваться устройством и развитием человеческого тела. И вскоре выяснили и его пропорции, и их изменение в ходе развития. Вот и стало известно, что у ребенка не только размеры меньше, чем у взрослого – он вообще устроен иначе.
Да и само детство стало восприниматься по-другому. Развитие медицины и улучшение условий жизни пусть и очень медленно, но снижало детскую смертность. Люди увидели в детях свое лучшее будущее.
Тогда же и церковь изменила немного символику детства Иисуса. Появилось представление о детской «невинности». И младенец-Иисус стал символизировать именно ее – изначальную безгрешность. И соответственно, ему пришлось выглядеть именно младенцем, а не полуросликом.
Конечно, все эти процессы шли не линейно и вовсе не гладко. Но в истории все и всегда так. тем не менее, развитие наук о природе закономерно повлияло и на образовательное искусство. Хотя бы потому, что стало понятно: в реалиях нашего мира интересного и чудесного не меньше, чем в самых цветистых легендах и верованиях.
