Рассказ написан, в том числе и по воспоминаниям сослуживцев.
Баня… одно из немногих мест, с удовольствием посещаемых курсантами. В лагерях она располагалась на берегу речки. Была та баня просторной и светлой. Но вот горячей воды всегда хватало ненадолго, приходилось домываться прохладной. За это лагерное помывочное заведение удостоилось почётного титула – «баня имени Карбышева».
В начале нашего обучения на первом курсе баня в училище по каким-то причинам не работала. Ремонт или реконструкция. И пришлось мыться в общественной, расположенной в старинном районе города рядом с текстильной фабрикой.. Под стать древней фабрике была и баня, расположенная в таком же старинном здании из красного кирпича. Рота организованно, строем выдвигалась через мост – быстрым молодецким шагом каких-то 35-40 минут. Вот только ближе к зиме, когда на улице уже отрицательная температура, идти распаренным по холоду после бани занятие вовсе не полезное. Но вроде бы никто тогда не простудился и не заболел. В ноябре баня, расположенная между столовой и спортивным комплексом распахнула свои жаркие гостеприимные объятья. Наконец – то! В баню, курсанты шли, конечно же, с радостью. В казарме нет горячей воды и смыть с себя пот за неделю занятий – дело благое и полезное. Душ, жестяные тазы, а после помывки – облачение в свежее бельё и чистые портянки – красота! Вот только портянки иногда попадались стираные-перестиранные, чуть не рвущиеся от многократного использования.
Еженедельное посещение бани, конечно, соответствовало уставным требованиям, но на практике далеко не всегда удовлетворяло потребности. Особенно после полевых занятий, нарядов и хозяйственных работ. Летом, при нахождении в лагере, особых проблем помыться не было – под рукой всегда была речка. Но это только для первого и второго курса. А вот старшекурсникам, особенно в осенне-весенний период, приходилось туго. Поэтому и изыскивались различные способы для устранения существующего пробела в помывочном процессе. При этом изворотливость личного состава в поисках водяного омовения порой зашкаливала. Вот только некоторые способы дополнительных водных процедур, применяемых, как правило, иногородними курсантами, не имевшими возможность лишний раз помыться дома, находясь в увольнении.
* Наиболее отчаянные, не взирая на возможность серьёзно простудиться, мылись прямо в казарменных умывальных комнатах холодной водой из-под крана. Именно мылись – включая помывку головы и всего тела. Занятие это не поощрялось командованием, но и не находилось под серьёзным запретом.
** Ребята понаглее в холодный сезон ухитрялись сливать горячую воду из отопительной системы (радиаторов отопления) в вёдра, и с относительным комфортом смывали пот и грязь в тех же умывальных. Главная задача при этом – не попасться на глаза кому-либо из командного состава, включая заместителей командиров взводов, так как деяние сие находилось под запретом и грозило серьёзными последствиями. Да и внутренний наряд по роте с неодобрением относился к этаким «заплывам», допуская плескание при условии последующей тщательной уборкой умывальной комнаты свежевымытыми нарушителями.
*** Экзотический способ для смелых и не совсем слабых физически курсантов – помывка в училищной бане во «внеурочное время». Правда, использовать этот метод можно было только в тёплое время. Бывший курсант Геннадий, сам неоднократно устраивавший таким образом лишний «банный день», напомнил, как это происходило.
Несмотря на большую загруженность из-за плотного графика помывки личного состава (кроме курсантов баней пользовались военнослужащие батальона обеспечения учебного процесса, военные строители и, возможно, часть обучающихся в школе прапорщиков), всё же находились временные промежутки, когда в бане никого не было. В такие моменты никто не мылся, а дневальный по бане, закончив уборку, и дежурный сержант, закрыв помещение на замок, направлялись для приёма пищи или в своё подразделение. В это время попасть в баню, казалось, было невозможно. Но это казалось только отцам-командирам, которым и в голову не приходило, что, используя некоторые физические навыки, забраться в помывочное помещение можно было через… имеющиеся окна. А так как пользоваться таким способом проникновения в баню решались немногие, да и не афишировалось это особо, то информация об этом минула должностных лиц, в компетенции которых было прикрыть эту лавочку... Так вот, оконные проёмы прямоугольных очертаний и сравнительно небольшого размера, – в общем, такие амбразуры, учитывая толстые кирпичные стены, - располагались довольно высоко. Нижний край окна - примерно на высоте 1,4 м снаружи, от уровня земли, а внутри, от пола, находящегося ниже уровня наружной поверхности, – ещё на 10-15 см выше (перепад уровня был необходим для более эффективного проветривания непосредственно помывочного помещения, в котором и располагались окошки). С наружной стороны вставлены остеклённые деревянные рамы. В холодный период времени после каждой помывки моечная обязательно проветривалась, после чего помещение убиралось, а окна закрывались дневальным для сохранения тепла. В тёплое же время они не закрывались вовсе, что и давало возможность проникновения к заветной водице. Для этого было необходимо учитывать несколько факторов: знание графика помывки, что заранее достигалось простым опросом дневального, совпадение времени, когда баня закрыта (проверялось наглядно наружным осмотром) с собственной возможностью отлучиться из подразделения, присутствие других товарищей или, как минимум, напарника. Ну и уверенность в собственных силах, разумеется. Конечно, существовала альтернатива незаконному проникновению, а именно – договориться с дневальным по бане, но это редко срабатывало. У дневального всегда был старший – дежурный по бане или иное назначенное лицо, который мог появиться в самую неподходящую минуту и взгреть того за нарушение инструкции. Поэтому мало кто соглашался оказать посильную помощь, а применять насилие, даже к младшекурсникам, в училище не было принято, и не практиковалось. В таком случае вспоминались занятия по преодолению полосы препятствий и физкультурные упражнения, без которых преодолеть банные «амбразуры» было невозможно. Ну и конечно, по Высоцкому: «Надеемся только на крепость рук, На руки друга и вбитый крюк…». Вот только крюк отсутствовал.
А пробраться внутрь в одиночку было практически невозможно, особенно на обратном пути. Когда Гена впервые, не подготовившись, пытался штурмовать баню, дело чуть не кончилось драмой. Ухватившись снаружи за раму, он подтянулся, и поддерживаемый дружком Саней, – втиснулся в амбразуру. Затем «первопроходец», извиваясь змеёй, пополз на животе головой вперёд в банное помещение. Узость оконного проёма не позволяла развернуть тело, поменяв местами ноги и голову. Но об этом надо было думать раньше, как и том, как удастся приземлиться на пол, если ноги находятся сзади. После яркого солнечного света внутри ничего не было видно. Не рассчитав силы, он сильно толкнул тело вперёд и… едва не полетел вниз, но в последний момент согнул в колене ногу и зацепился голенью за верхнюю перекладину оконной рамы. Туловище, согнувшись, повисло в воздухе, руками цепляться не за что, кругом темнота. Впереди ясно замаячила перспектива долбануться головой о каменный пол с более чем метровой высоты. С вытекающими отсюда непредсказуемыми, но, как минимум, травмоопасными последствиями.
– Саня! – заорал Геннадий. – Срочно тащи меня обратно!
Извлечённый с шутками и прибаутками обратно на свет божий курсант долго пытался отдышаться, после чего произнёс пространственную речь о вреде непродуманных действий и как жить дальше. Напарник, и сам не лазящий в карман за солёными словечками, был поражён величию и разнообразию ненормативной лексики русского языка. Но всё обошлось благополучно. А заодно была разработана и проверена в действии техника проникновения в помывочное помещение, которая впоследствии не подводила, хотя и требовала определённых усилий и физического напряжения. Так, при пролезании внутрь бани, надо было подпрыгнуть и ухватиться за выступы на стене над окном, а затем с помощью товарища просунуть слегка согнутые вверх коленями ноги в амбразуру и «войти» в неё вниз спиной. Уже в амбразуре выпрямить ноги, перевернуться на живот и, отталкиваясь локтями и извиваясь туловищем, продвигаться вперёд (при этом, фактически, пятясь, как рак, назад), пока нижний внутренний край оконного проёма не коснётся области пупка и не позволит вертикально опустить обе ноги. Окончательная фаза – скользя на животе и груди, придерживаясь руками, аккуратно спрыгнуть или, притормаживая носками ног, сползти вниз. Техника возвращения после помывки для первого из тандема была аналогичной, разве что требовала больше усилий, так как окно располагалось выше от поверхности. А вот замыкающий применял другую методику: с помощью какой-либо подставки (тазы, табуретки и т.п.) он должен был выбираться вперёд головой. Для этого нужно было встать на сооружённую подставку, и, втиснувшись в амбразуру, ухватиться руками за нижний внешний край окна. Затем, лёжа на животе, вытянуть как можно дальше наружу туловище… после чего курсант попадал в нежные объятия принимающего товарища и с его помощью опускался на землю. Имеющиеся ограничения в преодолении «амбразуры» заставляли для помывки искать, как минимум, ещё одного любителя бани и потенциального «залётчика». Далеко не все соглашались, а ведь оно того стоило. Это же БАНЯ!
К другим способам помывки относились посещения городских бань с парными и (иногда) с небольшими бассейнами-купелями – при нахождении в увольнении; смывание грязи в гостях у подруг и тому подобное. Находясь на стажировке в столице Латвии, Геннадий был поражён роскошью одной из общественных бань Риги, в которой для мытья выделялось отдельное индивидуальное помещение. Немаленькое, площадью порядка 10 м2. Посредине стояла шикарная большая и глубокая белоснежная ванна с душем, опирающаяся на бронзовые ножки в виде львиных лап. Похожие лапы, но поменьше, находились и по бокам ванны, выполняя функцию ручек. Высокий светлый потолок, как и верхняя часть стен, выложенных кафелем тёплых тонов, по периметру были отделаны позолоченным орнаментом, стилизованным под листья. Под стать им были вешалка для одежды, пара стульев и тумба для белья. Каждому посетителю выделялись простыня и большое полотенце. И, хотя время сеанса было ограничено одним часом, этого вполне хватало для расслабляющего отдыха и приведения в порядок телесной оболочки. Стоимость помывки не запомнилась, но была относительно недорогой, раз Геннадий, располагая только курсантским денежным довольствием, мог позволить себе регулярно посещать эту баню.
Смена постельного белья осуществлялась, как правило, в банный день, еженедельно. Свежие простыни и наволочки выдавал верхний каптёрщик. Во время занятий таскали каптёрщики рот огромные тюки, завернув всё в одну простыню из вещевого склада, расположенного в подвале на стыке нашей и соседней казарм. Они же выдавали осенью белое бельё, состоящее из рубахи с длинными рукавами и штанов с пуговицами, а ближе к зиме – голубое бельё с «начёсом», его полагалось надевать поверх белого. Причём, если белое бельё менялось каждую неделю, то голубое раз в две или три.
Регулярно, не реже одного раза в месяц, при проведении парко-хозяйственного дня вся рота выходила на плац, где, разбившись попарно, курсанты тщательно вытряхивали захваченные с собой одеяла. То же предполагалось делать и с прикроватными ковриками, однако, в виду их неиспользования на практике, коврики не трогались, и продолжали висеть на крючках, подвешенных к сеткам кроватей в ногах – этакие декорации, положенные по уставу.
