На самом деле, были те или иные времени, когда она делала попытки с кем-то сблизиться. В самом начале Мария дружила с Александрой в обычном человеческом смысле, но когда они стали Гюльнихаль и Хюррем соответственно, все изменилось. Имелись у нее служанки, которым она доверяла, и близкие компаньонки, благородные женщины близкого социального положения, с которыми могла быть достаточно откровенна. Но настоящих подруг, чье общество, мнение и чувства она ценила, никогда не было.
Чаще всего это объясняют тем, что у центральной героини турецкого сериала был тяжелый характер. А также шоком из-за того, что крымские татары расправились с семьей девушки прямо у нее на глазах. Поэтому, когда она попала в гарем, обратила на себя внимание повелителя Османской империи, и после этого столкнулась с недружелюбием других одалисок, в ней проснулись амбиции.
С того момента она решила пойти по головам. Под тяжелую руку попала даже та самая Мария, которая считала и вела себя, как ее подруга. Спорю на три СберСпасибо, что Гюльнихаль от нее подкинутой соболиной накидки с ядом просто не ожидала. Она сломалась морально и была вынуждена впоследствии вести себя, как ее подчиненная.
Однако, с детьми Хюррем умела сдерживать свой взрывной характер. Она была если не идеальной, то приличной матерью. А с дочкой действительно порою вела себя, как подруга. По крайней мере, не давила авторитетом. После того, как она стала признанной фавориткой, а тем паче женой, Роксолана вела себя куда более сдержанно и тоже умело прятала нрав. А в качестве главы гарема и вовсе проявила себя отлично, куда лучше тех, кто был прежде и после нее.
Так что, думаю дело совсем не в характере. Тем более, что на любую хитрую гайку всегда найдется болт с левой резьбой. Иными словами, если в тебе что-то не нравится одному человеку, то у другого то же самое качество может вызвать бурный восторг. Так что, объяснение тут иное.
По понятиям османских гаремов Хюррем была невероятной смутьянкой. Этот социальный конструкт был придуман, чтобы отстранить женщин и их семьи от политической власти. И от наложниц ожидалось, что они не станут высовываться, а будут вести себя сдержанно и покладисто.
Но Роксолана, так сказать, сломала колесо и начала играть не по правилам. Она не признавала ничей авторитет, а потому ее справедливо считали возмутительницей спокойствия, и хорошему отношению это мешало. Собственно, в итоге она сломала почти все барьеры, препятствующие влиянию османских женщин, и изменила законы гарема.
Хюррем была очень импульсивным человеком и при возможности легко давала волю своему гневу. Не каждая женщина способна на подобную ярость. Когда она была беременна (а она была постоянно беременна), то эмоции только усиливались, и многие одалиски считали ее опасной.
Хюррем любую пригожую молодуху считала потенциальной соперницей, а потому предпринимала меры по отношению к ней заблаговременно. Горячие каштаны она предпочитала таскать чужими руками, имея для этого множество порученцев. Но все равно, всегда имелись живые свидетели ее интриг, и это не шло ей на пользу. Два-три примера, в том числе, в сторону предавших ее доверие людей – и другие женщины в гареме могли счесть, что быть к ней слишком близко будет опасно.
Опять же, в любой монархии все и всегда в конечном счете завязано на правителя. В любом конфликте Сулейман сначала долго хмурил лицо, а затем, как поросенок, взявший штурмом склад с трюфелями, принимал сторону своей любимой. Любая наложница понимала, что стоит Хюррем надавить на султана, и ее недругам станет плохо. Еще одна причина, чтобы ее опасаться.
Тем не менее, это нам показали в сериале, а в жизни все было не так уж плохо. Если верить сохранившимся письмам Хюррем к своему мужу, она вполне себе считала подругой Гюльфем-хатун, которая разделяла ее беды и радости и помогала не только управлять гаремом, но и растить детей. Та всегда знала свое место и не высовывалась. Наверное, именно по этой причине частично унаследовала ее полномочия после ухода из жизни Хюррем.
