В детстве Агния любила смерть.
Она хорошо помнит, что похороны вызывали у неё нестерпимое любопытство. Действие манило своей таинственностью: только для избранных, только для посвящённых.
Если где-то у подъезда на двух колченогих табуретках появлялась крышка гроба – красная, с черным крестом - Агния понимала, что сегодня кого-то будут хоронить, и этот день сразу становился особенным. Тем более на похоронах всегда угощали чем-нибудь сладким – конфетами, печеньем, а однажды дали на тарелке огромный кусок торта с чудным названием «Прага».
Дождавшись выноса покойного, маленькая Агния подходила к грустным людям, окружавшим гроб, становилась рядом, сочувственно вглядываясь в лица. Тихонько интересовалась, выбирая кого–то из наименее плачущих: как звали? сколько лет? от чего умер?
Ей непременно хотелось знать детали. Провожавшие в последний путь усопшего удивлялись участию незнакомого ребенка. Охотно отвечали на вопросы. Агния внимала им, почти не дыша: какой человек был, как умер. Отчего-то все это казалось ей невероятно интересным.
У умерших, как и у спящих живых людей, всегда были разными выражения лиц – удивленные, обиженные, насупившиеся, а у одной женщины из дома напротив – соседка Таисия Сергеевна называла ее самоубийцей - лицо сияло как солнышко.
У ее гроба не было никого, кроме единственного старика в сине-белой тельняшке, и Агния спросила у него: почему тетя умерла и улыбается?
Душа ее, как душа разбойника, отправилась прямиком в рай, хоть она себя и убила. Потому что перед тем как умереть, она успела покаяться перед Богом. Так ответил старик.
Девочка ничего не поняла из его слов. Что значит покаяться? Почему душа ее как душа разбойника? И почему разбойник - если он разбойник – оказался в раю, ведь бабушка говорила, что души злых людей после смерти попадают в ад.
Она собиралась обо всем этом спросить, но к старику подошли родственники, и они вместе стали пить водку.
Поэтому пришлось делать самостоятельные выводы: если кто-то себя убивает, то становится разбойником, а покаяться – значит хорошенько поговорить с Богом и все ему объяснить. Мама говорит, что папа умеет договориться с кем угодно, наверное, улыбающаяся тетя тоже умела, вот и договорилась с Богом чтобы он отправил ее вместо ада в рай.
Оглядываясь назад, Агния не различала трагедии незнакомых людей, они ее не трогали. В детстве смерть сильно потрясает, но не расстраивает. Это как снаряды, которые рвутся на чужой войне.
Все похороны слились в памяти в один красный с черной каймой гроб, безликое траурное скопище и духовой оркестр с дребезгом надтреснутых тарелок, исполнявший марш Шопена по пути к желтому «пазику», доставлявшего умершего на кладбище.
И только одни чужие похороны запомнились ей на всю жизнь.
Агнии было тогда лет пять.
Хоронили совсем крохотного мальчика – годовалого, не старше. Кургузенький гробик кукольного размера обвивали белые цветы.
Младенец в голубеньких ползунках, в шапочке с синей каймой, лежал неровно - не как обычно лежат взрослые - а чуть на боку, с выступающей вперед ножкой, и выглядел словно спящий.
Поразила Агнию тогда даже не смерть малыша. Пронзительное сочувствие и одновременно страх вызывала его старшая сестра.
Девочка лет десяти прямо-таки убивалась возле гроба.
Ее держали, успокаивали мать и другие женщины. Но, казалось, она не понимает ничего, кроме одного: кто-то или что-то непонятно зачем отнимает у неё маленького братика. А она не желала его отдавать!
Агния смотрела на захлебывающуюся в слезах сестру и впервые никого ни о чем не расспрашивая, кажется, понимала всё сама.
Внезапно, бьющаяся в рыданиях девочка остановила свой взгляд. И затихла.
Невозможно понять, что происходило в ту секунду в её голове, но она вдруг повернула к матери распухшее заплаканное лицо и сказала, показав в сторону Агнии: угости ребенка печеньем. Её угостили, но отчего–то в этот раз она не смогла съесть то печенье и оставила голубям.
Смерть пришла в семью Агнии, когда ей было семь лет.
Мама потеряла двадцатичетырёхлетнего брата. Погиб Юра нелепо и трагически, хотя, пожалуй, молодая смерть другой и не бывает.
Юра случайно оказался на месте пьяной драки у Аркалыкской* котельной, где избивали незнакомого ему мужчину. Не участвовал - не бил и не заступался. Потерпевший указал на него в числе других.
Из солидарности с друзьями Юра не старался себя оправдать, и ему тоже дали срок. В сущности, небольшой срок – всего год. Но до освобождения он не дожил.
Крепкий, здоровый парень лёг вечером спать и утром не проснулся. Официально причиной смерти стало воспаление легких, но правды семья так и не узнала.
Агния хорошо помнит момент, когда мама пришла с работы и, не снимая сапоги на тонких шпильках, обессиленно-медленно стала оседать по стенке за вешалкой. Её подхватил папа, она обняла его и зарыдала на его шее.
Агния никогда не видела дома ничего подобного и сразу поняла: случилось страшное.
«Горе…» - расслышала она одно слово сквозь мамины рыдания.
«Так вот оно какое горе…» - подумала девочка, навсегда запечатлев картинку в памяти.
Затем родители сделали вид, что ничего не случилось, объяснив сцену у порога тем, что мама слишком устала на работе.
Но Агния знала: это неправда.
На зеркалах откуда-то взялись черные покрывала. Скомкалась и почернела бабушка. Взгляд ее стал пустой и ничего не выражающий. Она ходила, разговаривала, а глаза оставались такими же странными.
Взрослые при приближении Агнии вытирали слезы, пытались натянуто улыбаться. Они все знали что-то, чего не знала она. И ей нестерпимо хотелось разгадать их тайну. Девочка вслушивалась в разговоры, но по-прежнему не могла ничего понять.
А потом привезли дядю Юру...
*Действие происходит в Казахстане, городе Аркалык, 80-е годы.
