Детство известного писателя было не самым простым, хотя у его отца Джулиано было еще сложнее. Особенно, если сравнивать их читательские привычки и любовь к книгам. Так Эко вспоминал об этом:
Мой отец в юности был большим любителем книг. Но у его родителей было 13 детей, семья едва сводила концы с концами, и покупку книг мой отец позволить себе не мог. Тогда он стал читать в уличных киосках. Подходил, брал с прилавка книгу и начинал читать до тех пор, пока хозяин не гнал его прочь. Тогда он переходил к следующему киоску, открывал книгу на той странице, где остановился, и продолжал читать. Я очень дорожу этим воспоминанием — его упорной погоней за книгами.
Когда мой дед вышел на пенсию, он занялся переплетением книг на заказ. Старинные, прекрасно иллюстрированные издания Готье и Дюма лежали у него дома повсюду. Это были первые книги, которые я увидел. Когда он умер, в 1938-м, многие владельцы книг не стали забирать свои заказы, и книги просто сложили в огромный ящик, который вскоре оказался в родительском подвале. Время от времени меня посылали туда — за углем или за вином, — а я только и ждал этого.
Если не ошибаюсь, то в одном из текстов эта книжная линия велась дальше: ведь Эко закономерно мог быть "книжным человеком" у такого отца. Но я не сторонник биографического подхода, поэтому не буду фантазировать, а оставлю вас лишь с фактом книжного голода и бедности, которые были присущи отцу исследователя писателя.
Хотя после истории выше закономерными кажутся слова Эко:
«Повсюду искал я покоя и в одном лишь месте обрел его – в углу, с книгою».
А теперь отправляемся к истории с противоположным сюжетом и наполнением. К концу своей жизни Эко собрал несколько десятков тысяч книг в домашней библиотеке. По разным оценкам, у него дома хранилось около 30 000 изданий. После его смерти специалисты оценили ее в 2 млн евро.
Существует и знаменитое видео с экскурсией Эко по своим книжным владениям, очень рекомендую посмотреть. В "Полку" тоже когда-то загружал. Если верно помню, то Эко фланировал среди книг, открывал их, делал какие-то пометки и шел дальше. И почти не задерживался ни у одной из них. Таким был его творческий метод собирания из разных материалов.
Конечно, у писателя часто спрашивали о прочтении этих книг. Вот, что он отвечал:
Для человека, который, придя ко мне впервые, обнаруживает мою внушительную библиотеку и не находит ничего лучшего, кроме как спросить: «И вы все это читали?» — я заготовил несколько вариантов ответа. Один из моих друзей обычно бросает: «И даже больше, даже больше».
У меня же есть два ответа. Первый: «Нет. Здесь только книги, которые я должен прочитать на следующей неделе. Те, что я уже прочел, хранятся в университете». Второй ответ: «Я не читал ни одной из этих книг. Иначе зачем мне их держать у себя?» Разумеется, есть и другие, менее однозначные отповеди для вящего унижения и озадачивания собеседника. Правда в том, что у всех нас дома лежат десятки, сотни, а то и тысячи книг (если библиотека внушительная), которых мы не читали. Однако рано или поздно мы берем их в руки, чтобы понять: мы их уже знаем. Как же так? Как можно знать книги, которых мы не читали? Первое объяснение мистическое, которое я не приемлю: от книги на вас распространяются некие волны. Второе объяснение: неправда, что за все эти годы вы ни разу не открывали книгу, вы много раз ее переставляли, может быть, даже листали, но вы этого не помните. Третий ответ: за эти годы вы прочли кучу книг, где цитировалась эта книга, и в конце концов она стала для вас знакомой. Так что есть много способов что-то узнать о книгах, которых мы не читали. К счастью. Иначе где найти время, чтобы одну и ту же книгу перечитать четыре раза?
После этих слов Эко вспоминаю слова другого автора, но уже из другого лагеря: философа Жака Деррида. Когда его спросили о прочтении книг в домашней библиотеке, то он сказал, что прочитал мало книг, но сделал это очень хорошо.
Еще интересно, как именно Эко писал. Библиотека была для него картой, перемещаясь по которой он находил и формировал необходимые смыслы. Это было связано с методом его письма. В одном из эссе Эко говорит, что ему известно о писателях, которые встают утром и уже в в 8:30 приступают к письму, пишут до полудня, следуя правилу «ни дня без строчки», затем гуляют, чтобы вечером вернуться к труду.
Эко не умеет так работать, для него подготовка к написанию романа подразумевает длительную подготовку. Сначала он читал материалы по теме, затем составлял карточки, рисовал портреты персонажей, карты мест, временные диаграммы. Интересно, что он мог сделать любые важные пометки на оборотной стороне билета, пока едет в поезде, затем в тетрадке.
Эко был готов использовать любые инструменты для записей и работы над текстом. Например, был готов записывать все «хоть ежевичным соком».
После этого он мог порвать и выкинуть записи, забыть их, но у него все равно хранились ящики, забитые тетрадками, блокнотами с разноцветными листами, открытками, даже официальными бланками. Вот, как он об этом рассказывал:
Но этот творческий беспорядок разнообразных носителей служит мне своего рода мнемоническими подсказками: эти заметки я нацарапал на бланке лондонской гостиницы, первую страницу такой-то главы набросал в своем кабинете на листке в бледно-голубую клеточку ручкой «Монблан», а черновик следующей писал в деревне на обороте старого документа.
