В XX веке возникла экзотическая идея, что Киев основан хазарами. Точнее, стоит на месте хазарской крепости Самватас (Самбатас). Мало того, появилась и история об армянском царе-изгнаннике Смбате, основавшем здесь свой город. Разберемся?
Название Самватас (Самбатас) встречается в источниках всего один раз — в труде византийского императора X века Константина Багрянородного «Об управлении империей» (название принадлежит не самому Константину). «Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас» (Ταῦτα οὖν ἅπαντα διὰ τοῦ ποταμοῦ κατέρχονται ∆ανάπρεως, καὶ ἐπισυνάγονται εἰς τὸ κάστρον τὸ Κιοάβα, τὸ ἐπονομαζόμενον Σαμβατάς). Ни один другой автор ни в Европе, ни в Азии, ни арабский, ни хазарский, ни болгарский, ни немецкий крепости Самватас над Днепром никогда не упоминал.
Начнем с того, что хазары, народ воинственный, но кочевой, крепостей на своих рубежах не строили. И даже в сердце их многоэтничной империи, в низовьях Дона, крепости для них запоздало начали строить византийцы только в IX веке, ввиду неожиданной угрозы со стороны русских (которые каганат и похоронили).
Сам Хазарский каганат возник в середине VII века, и сначала его экспансия была обращена к Закавказью. В сторону Придонья она переместилась столетие спустя и, видимо, немного позже дотянулась до Днепра. При этом хазарского населения в районе Киева не было (не говоря уж об армянском). Да и сколько-нибудь постоянного поселения на месте Киева (точнее, на Замковой горе) до IX века не существовало — оно то возникало, то на многие десятилетия исчезало. И было славянским, о чем свидетельствует археология (археологи говорят о последовательном присутствии здесь с VIII века волынцевской, роменской и лука-райковецкой культур, которые идентифицируются с разными славянскими племенами). А в IX веке славяне освоили и соседние «горы». На Старокиевской обнаружен оборонительный вал и ров (впрочем, ров мог быть природным оврагом). Примерно к тому же времени относится городище на Лысой горе со рвом и земляным валом. Напоминаю, по данным археологии, все они славянские, с X века переросшие в древнерусские. Константин Багрянородный, кстати, тоже не упомянул хазар в связи с Киевом, хотя местные жители в это время вроде бы платили им дань. А самих хазар мы не видим.
Археологи уверены: славяне Правобережного Среднего Поднепровья зависели от Хазарского каганата; его влияние проявлялось и в материальной культуре волынцевского населения (в том числе, в инвентаре погребений волынцевской поры), но самих хазар, в том числе неких «хазарских гарнизонов», здесь позже первой трети VIII века не было. А, напомню, постоянное поселение на месте Киева появляется в веке IX.
Согласно Повести временных лет (ПВЛ), в лѣто 6374 (то есть в 862 году), к Киеву прибыли Аскольд и Дир (кто бы они ни были) с варяжской дружиной (кем бы ни были варяги).
И поидоста по Дънепру, идуче мимо, и узрѣста на горѣ городокъ. И въспрошаста, ркуще: «Чий се городъ?» Они же ркоша: «Была суть три братья — Кий, Щекъ, Хоривъ, иже сдѣлаша городъ сий, и изъгыбоша, а мы сѣдимъ родъ ихъ, и платимы дань козаромъ», рассказывает ПВЛ.
Итак, во-первых, Киев назван городком, а не городом (о чем говорят и археологи: территория городища на Замковой горе — всего 2,5 гектара, и вал со рвом находился лишь с одной стороны; с других сторон защитой служили крутые склоны; еще меньше было городище на Лысой горе, правда, окруженное валом и рвом со всех сторон). Во-вторых, живут в городке поляне, род Кия, Щека и Хорива (исторических или легендарных). Хазарам они платят дань, а самих хазар Аскольд с Диром не видят.
Из текста ПВЛ непонятно, идет речь только об одном из городищ, или летописец объединил в этом сообщении все местные поселения (а, скорее всего, до него через двести лет такие детали не дошли).
Но самое главное для нас — с чего кто-то взял, что здесь, над Днепром, была хазарская крепость Самватас, если ни один источник ее не упоминает (у Порфирогенета, он же Багрянородный, речь идет просто о крепости, без привязки к хазарам)?
Ссылаются на хазарскую этимологию: «сам» означает «высокий», а «бат» — крепость. Но мы видели, что собственно крепости здесь не было (вал со рвом у одной стороны утеса на крепость не тянет), как не было и самих хазар. При чем же тут хазарские слова? Просто звучит похоже? Ну тогда можно подобрать и похожие русские варианты: «Сам» и «батя», например, — типа «сам себе отец», то есть никому, кроме себя, не обязан своим возникновением, этакая Декларация о независимости. Или вот прекрасный вариант, испанский: «Suma batas» — что-то вроде «Копящий халаты» — чем не название для торгового города, ведущего дела с Востоком? Скажете, но тут же у, а не а. А как же с армянским Смбатом? Здесь вообще первого гласного нет (ладно, ладно, короткий редуцированный звук есть, но речь идет о чисто гипотетических построениях, далеких от настоящей лингвистики). Наверняка можно найти столь же случайные созвучия и в других языках мира. А, учитывая, что сам Константин написал Σαμβατάς, что в среднегреческом языке читалось «Самватас», а вовсе не «Самбатас», можно предлагать и варианты с «ватой» или «ватником» (очень актуально бы звучало).
В общем, это в духе не серьезных ученых, а некоторых ретивых комментаторов Дзена, которые норовят при любом удобном (а чаще неудобном) случае дать татарскую (хантскую, марийскую, санскритскую и т.д.) этимологию любому русскому (и не только) топониму.
Так откуда же взялось это название у византийского императора, и чему оно соответствует?
Есть достаточно смелая попытка привязать его к некоему Самватосу, отцу византийского военачальника Хильбудия (или просто к этому имени, якобы бытовавшему у славян); он упоминается только византийским историком VI века Прокопием Кесарийским. Некоторые видят в Хильбудии славянина Хвалибуда (придуманного для этого случая), другие — кельта Хильбауда (также придуманного). И отметился этот Хильбудий в VI веке во Фракии, на Балканах, а мы помним, что непрерывное славянское поселение появилось в интересующем нас месте только в IX веке и вряд ли могло называться в честь отца балканского то ли славянина, то ли кельта, то ли еще кого-то, упоминаемого всего одним автором. Просто потому, что непрерывной жизни здесь до IX века не было, она исчезала на многие десятилетия вместе с памятью предыдущих насельников (помните, славянские племена тут появлялись все время разные, а потом исчезали). Имя же Самватос выбито на камне в той же Фракии, и ничто не говорит о его славянском происхождении (вот вы чувствуете в нем что-нибудь родное?).
Итак, ни хазарские, ни армянские корни нам не подходят, как и ненадежная раннеславянская ономастика. И все же обратимся к славянскому миру, но подойдем с другой стороны.
Дело в том, что слово Σαμβατάς почти совпадает со среднегреческим же σάμβατον. Разница только в окончаниях -ας (мужской род) и -ον (средний род). А означает σάμβατον «суббота».
А знаете, как звучала суббота по-праславянски? Сѫбота. Ѫ (юс большой) — носовой звук, и произносилось это слово примерно, как «сомбота». Происходит оно от греческого слова, а греческое — от древнееврейского «шаббат». Так не является ли Σαμβατάς попыткой византийца передать славянское «сомбота», звучавшее так похоже на σάμβατον, но все же не совсем так, а значившее, на первый взгляд, то же самое? (Пусть в реальности в X веке это звучало уже как «субота» или «собота», но понимая, что переводится это слово как σάμβατον, не услышать созвучия не мог даже высокомерный император.) Однако, при чем тут суббота? В значении «шестой день недели», конечно, ни при чем.
И тут мы обращаемся к академику Б.А.Рыбакову, многократно, по разным поводам (и по делу), подвергавшемуся критике. Но все же это был очень серьезный специалист. Он обратил внимание на название горы в Польше Сленжа-Собутка, бывшей в дохристианские времена местом языческого культа. И предположил, что Собутка (Sobótka) не связана с субботой (по-польски sobota), а родственно русскому слову событие (со-бытие), и значило что-то вроде «совместного пребывания, совместного празднования», а сама гора Собутка была общеплеменным обрядовым центром сленжан (силезцев). Конкретно, местом празднования Ивана Купалы. В более поздней народной традиции канун Ивана Купалы (ночь с 23 на 24 июня), когда было принято жечь костры, и назывался Собуткой (а кое-где, например, в Словакии, и Событкой).
«Яркость и театральность древних языческих сходбищ – «со-бытий» привела к тому, что слово «событие» стало обозначать нечто необычное, из ряда вон выходящее, особенно значимое. Такими и были для древнего славянина языческие многолюдные и многодневные общеплеменные «события», местом действия которых были освоенные на рубеже бронзы и железа высокие горы», пишет Б.А.Рыбаков.
Собутки-событки известны славянскому фольклору разных стран. И дожили до недавнего времени. У популярной в 1960-е годы польской фолк-рок группы Trubadurzy была посвященная им песня Hej, sobótka sobótka — поразительная живучесть древней традиции!
Надо сказать, что такой топоним в славянском мире не один. Только в Польше, помимо Сленжи-Собутки, есть деревня Собота в Лодзинском воеводстве и деревня Собота в Великопольском воеводстве. В Словакии известны город Спишска-Собота (ныне район города Попрад) и город Римавска-Собота (в регионе Банска-Бистрицы) на реке Римаве. В Чехии — город Соботка (в районе Йичин Краловеградецкого края). В Словении — город Мурска-Собота. В Сербии — город Соботица, первоначально Соботка (в Воеводине).
В письменных источниках все эти названия встречаются с XII—XIV вв., но, очевидно, они существовали и раньше, поскольку сами поселения имеют более давнюю историю.
Относительно, например, словацкой Спишской-Соботы (Соботы области Спиш), да и не только ее, есть расхожее представление, что название связано со средневековыми субботними ярмарками. Но оно не выдерживает критики. Средневековые ярмарки проводились не раз в неделю, а раз в год (немецкое слово Jahrmarkt (ярмарка, Jahr+ Markt) и означает буквально «ежегодный рынок») — иного не могло быть при средневековом хозяйственном и жизненном укладе: свезти товары из разных отдаленных краев в одно место гужевым транспортом было делом небыстрым, и кто бы потом стал ограничивать торговлю одним днем! И, кстати, суббота в Европе не была выходным днем. Так что привязка к субботе явно поздняя и ложная, связанная с созвучным словом из церковного календаря. Можно предположить, что в дохристианские времена и эти Соботы—Соботки тоже были обрядовыми племенными центрами.
Вот и напрашивается встроить Самватас в этот же общеславянский контекст и увидеть в ней днепровскую Соботу — Сѫботу. Сомбота=Самватас, что вполне возможно, поскольку в византийский период греческий язык уже не знал звонкого «б». К тому же Константин Порфирогенет, а точнее, его информатор, был тот еще лингвист. Как, например, он передавал славянские названия днепровских порогов: «Эссупи» (Не спи), «Вулнипрах» (угадываются «волна» и «порог», «праг», но в общем не слишком внятно), «Островунипрах» (император переводит как «остров у порога) и т.д.
На это можно возразить, что все известные сейчас соботские топонимы находятся в западнославянском мире. На землях восточных славян они не зафиксированы. Правда, в Чигиринском районе Украины есть село Сýботов с ударением на первом слоге, и название известно с XVII века (1629 г.), хотя поселение на Суботовском городище возникло в IX в. до н.э. и существовало до раннеславянского времени. И в Белорусии, в Дрогичинском районе Брестской области, находится деревня Субботы, по-белорусски Субаты, известная с XVIII века. То есть, сами населенные пункты поздние, и связь их названий с древностью установить трудно. Правда, крохотные Субаты (сейчас население 68 человек) могут похвастаться храмом XVIII века, а с чего бы он там взялся, разве что место было, как говорится, намоленное. Но в общем, нет ощущения, что в данном случае названия связаны со славянской древностью.
Однако, во-первых, факт, что традиция суботок—соботок у русских существовала, как минимум, вплоть до XIX века. «Таковы, например, собрания при свечах во все время зимних святок в бывшей Псковской губ., когда собирались каждый вечер и пели песни, называя это совместное празднование субботкой», отмечает Б.А.Рыбаков (при том, что к субботе как таковой оно не было привязано — академик связывает изменение слова с воздействием церковного календаря).
А во-вторых, как свидетельствуют данные лингвистики и археологии, непреодолимых границ между славянским племенами не было, да и язык у славян еще в IX веке был практически одним.
Носители пеньковской и колочинской археологических культур, пережив в VII—VIII веках ассимиляцию пришлыми племенами, породили волынцевскую культуру, к которой принадлежали северяне, вятичи и известные нам по ПВЛ поляне. А волынцевцы в VII веке вторглись на территорию лука-райковецкой культуры, идентифицируемой с деревлянами, при том, что сама она развилась из пражско-корчакской, распространенной в V—VII веках от Эльбы и Дуная до Днепра (значит, и на территории, где существует Соботская топонимика).
Так что раннее перемешивание славянских племен (с участием в их этногенезе балтов, кельтов и других), а, значит, и их взаимное культурное влияние несомненно.
Кстати, вот интересный факт. Археологи отмечают полную идентичность (в характере и деталях погребальной обрядности, а также в инвентаре) дружинных могил Киева и Чернигова погребениям в Великой Моравии (в западнославянском ареале). А прямые аналогии в погребениях знати свидетельствуют об этнокультурном родстве правящей элиты Киева и карпатских русинов. Это, конечно, не говорит о тождестве древних племенных культов, но дополнительно свидетельствует о некоторой этнической подвижности (а заодно хоронит норманнскую теорию, но не она нас сейчас интересует). Следовательно, западнославянская (и словенская, и антская) традиция Собот как центров племенного культа могла добраться и до днепровских берегов.
Вернемся к обитателям перво-Киева. Во второй половине IX века на его территории появляются поселения лука-райковецкой культуры, с которых и можно вести отсчет непрерывной истории города. Самое крупное из них — поселение на Замковой горе (площадью 2,5 га), полностью обособленное оврагами (даже сегодня) от остального массива Киевских гор. Прочие маленькие поселения опоясывали Замковую гору (Киселевку) кольцом: селище Кудрявец с запада, селище на холме Детинка и слабоукрепленное городище на Старокиевской горе (1,5 га) с юга, селище на горе Воздыхальница с востока. Не исключается появление тогда же ряда мелких усадеб и отдельных дворов на горах Детинка и Щекавица. Причем Старокиевское городище, условно называемое городком Кия, возможно, было для к остальных и святилищем, и городищем-убежищем. Это похоже на миниатюрное славянское «гнездо поселений» одной патронимии, вот только в «гнездах» отдельные поселения располагались дальше от городища. Так что это, скорее, было единое поселение на площадках нескольких гор со статусом славянского общинного (потомков Кия и принятых в их патронимию иноплеменных членов, что было распространено у славян) центра.
Финальную точку в этнической истории перво-Киева ставит заселение в конце 880-х годов Подола, где оказываются представители роменской культуры — племени северян — с Левобережья Днепра. Они заняли террасу ниже Старокиевского городища, то есть, район торговой пристани, куда некоторые, вопреки этимологии «Высокой крепости», помещают хазар. В любом случае, и здесь мы видим славян, а не восточных кочевников.
Так не могло ли Старокиевское святилище на одной из лесистых Киевских гор над широким Днепром, резко отделенной от остальных глубокими оврагами и высоким склоном, и быть той самой Соботой— Сомботой—Самватасом, племенным обрядовым центром полян?
Разумеется, прямых доказательств нет. Но гипотеза эта выглядит предпочтительнее хазарской теории, поскольку опирается на данные археологии, которая однозначно считает раннесредневековые поселения над Днепром славянскими и отрицает наличие здесь хазарских гарнизонов во время Константина Багрянородного, да и раньше тоже.
Насколько можно вообще доверять в этом вопросе византийскому императору, знавшему о реалиях Днепровской Руси только с чужих слов — а компетентность его информаторов можно оценить хотя бы по названиям днепровских порогов? Вполне возможно, что никакого Самватаса на месте Киева никогда и не было, а Константин «слышал звон, да не знал, где он» — просто локализовал смутные свидетельства о чем-то другом именно здесь. Но если он не ошибся, то представляется, что славянская этимология для названия нагорного славянского поселения выглядит логичнее. Причем, связанная не с гипотетическим славянским именем, а с зафиксированным обрядовым и фольклорным явлением.
* Константин Багрянородный/Об управлении империей // Текст, перевод, комментарии / Под ред. Г.Г.Литаврина, А.П.Новосельцева. М.: Наука, 1989.
* Б.А.Рыбаков. Язычество древних славян. М.: Наука, 1980.
* Достал Б. Некоторые общие проблемы археологии Древней Руси и Великой Моравии // сборник статей «Древняя Русь и славяне. — Москва: Наука, 1978. С. 82—84
* Борживой Достал. Бржецла-Поганско IV. Усадьба великоморавского вельможи. Перевод Т.Б.Цабликовой (Dostál, B. 1975: Břeclav-Pohansko IV. Velkomoravský velmožský dvorec. Brno)
* Ширинский С.С. Археологические параллели к истории христианства на Руси и в Великой Моравии // Славяне и Русь: Проблемы и идеи: Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении / Сост. А.Г.Кузьмин. 2-е изд., М., 1999. С. 393—394.
* Русь в IX–XI веках: археологическая панорама / Rus' in 9th - 10th centuries: archaeological panorama. - Ин-т археологии РАН; отв. ред. Н. А. Макаров. Москва : Вологда : Древности Севера, 2012 – 496 с.
* Килиевич С.Р. Детинец Киева IX-первой половины XIII в. С. 141. № 12-14. Киев: Наукова думка, 1982. — 170 с.
* Алексеев С.В. Славянская Европа V–VIII веков, М.: Вече, 2009 г.
* Голб Н., Прицак – Хазарско-еврейские документы X века
* Комар А. Между Русью и Хазарией: Днепровское Левобережье IX века в свете современной археологии / Olexii Komar. Between Rus’ and Khazaria: Dnieper Left Bank region of the 9th century in the light of recent archaeology.
