Воеводе Халкидонскому пришлось чаще других давать объяснения о своих отношениях с Турбиновым. Все они отражают вполне сложившуюся неприязнь к своему подчиненному. Кроме того, сохранились рапорты солдат штатной команды и материалы следственного дела 1776-1777 гг.
Нам неизвестна причина конфликта Турбинова и воеводы Юдицкого, но у Лукьяна Халкидонского претензии были четко сформулированы. Вокруг Турбинова собралась компания человек 20. Они вместе с нотариусом прибывали в постоянном пьянстве, «шумстве», «озорничестве», драках, которые мешали обывателям города Сапожка днем и ночью... Не последнюю роль в этой группе играл купец и подрядчик Соляной конторы Игнат Таболаев (смотрите Часть 5). Нотариус и его друзья всегда были вооружены. Сам Турбинов при себе носил огромный тесак, нож и заряженное ружье.
Воевода испытывал личный страх перед этими людьми и их заводилами. Они неоднократно, «днем и ночью метали камни в канцелярию», оскорбляли служащих и его лично. Он вынужден был ходить по городу под охраной солдат штатной военной команды, хотя сильно надеяться на них не мог, они были слишком, по его мнению, «стары и дряхлы». Турбинов был женат, но в апреле 1771 года был пойман здешней командой во главе с сержантом Матвеевым за прелюбодейством с посацкой женою Аксиньей по мужу Ворониной.
Вообще, по мнению комиссара, нотариус был лжецом, и своими жалобами пытался скрыть свое истинное поведение. Решение об аресте Турбинова и Таболаева было принято после того, как ими был разбит питейный дом. Потом еще раз взят под караул после истории с прелюбодейством. Тогда же в его доме были найдены беглые пашенные солдаты, которых он укрывал.
Что касается незаконного ареста Нефедова , в котором его обвинял Иван Турбинов, то сей подрядчик получил деньги и должен был поставить соль в город. Но обязательство не выполнил и находился в бегах, а как только появился, то был взят под караул. Под поручительство Турбинова и его обещание, что соль будет поставлена, его отпустили. Но Нефедов снова сбежал.
Еще примером «поклепа» и лжи воевода называет историю с пашенными солдатами Аббакумом Аржевитиновым и братьями Нестеровыми. Причиной для ареста данных обывателей стали их конкретные проступки: так Нестеровы призывали на собрании не платить подушные платежи, а Аржевитинов, будучи соцким, украл 30 рублей общих денег и укрывал беглых.
К тому же сам Турбинов сам неоднократно чинил незаконные расправы над сапожковскими пашенными солдатами, например, Семеном, Филиппом Варфоломеем Калиниными, которых держал под караулом у себя в ратуше целый месяц, бил палками, сек батогами, «мучил как сущих воров». На десяцкого пашенного солдата Евсея Тучина Турбинов напал у питейной конторы и сильно избил. Позже Тучин, боясь за свою жизнь, бежал.
О добросовестном выполнении обязанностей тоже приходиться сомневаться, так как в делах нотариуса найдено много приписок, не соответствующих требованиям резолюций и инструкций.
Удивляет старая вражда нотариуса с Подшивалиным (смотрите Часть 5). Переяславского провинциального магистрата Рязанского словесный судья Иван Колесников, присланный в Сапожок в 1777 году для следствия после очередной порции жалоб, не понял, зачем Иван Турбинов вспомнил сапожковскому бургомистру дело 1753 года о незаконной продаже своего вина через казенный питейный дом, по которому он с братом уже были наказаны. И обвинение в стремлении последним убить нотариуса, следствие не смогло доказать. Все опять закончилось ничем.
P.S. Несколько слов об этой истории.
1. С одной стороны, Турбинов, являясь частью небольшого властного круга города, находился в ссоре со всеми воеводами (Юдицким, Халкидонским, Кузьминым), бургомистром, штатными солдатами. Не хочу ставить диагноз, но складывается впечатление, что канцеляристы чувствовали себя большими хозяевами в городе, чем присылаемые на несколько лет воеводы.
2. Да и сами воеводы «не белые и пушистые»: Юдицкий оказался казнокрадом и ударился в бега, а по поводу Халкедонского велось большое расследование в Сапожке, стоившее ему карьеры (читайте «Дело сапожковских воевод Халкидонского и Артакова»). Это и понятно. Кочевая воеводская жизнь требовала «компенсации».
В этой истории с канцеляристами, воеводами, бургомистрами есть только проигравшая сторона- местное население.
