Они сидели рядышком на диване и смотрели на огонь. Красные сполохи отражались в огромных миндалевидных глазах Дианы. Айболит наклонился и коснулся ртом ее пухлых губ.
– Ты мне очень нравишься, Ваня, но нам нельзя. Не трогай меня, пожалуйста! – тихо попросила она. – Мы не сможем быть вместе. Всё, что у нас есть – эта единственная вечеринка. И если сейчас между нами что-то произойдёт, то семья меня просто убьет. И это не метафора. Мне уже приготовили жениха. Поэтому мою честь так берегут. Отец и брат не дают и шагу ступить. Там очень влиятельная семья горских евреев. Но замуж берут только девственницей. И если ты сейчас… я… мы с тобой, – она запнулась и покраснела. Короче, потом никто из своих меня замуж не возьмет.
– Я возьму, – прошептал Айболит. – Выходи за меня! – он достал из кармана серебряное колечко с россыпью мелких гранатов.
– Ты с ума сошел! – растерялась она.
– Разве ты можешь ставить диагноз, не изучив все симптомы? –упрекнул ее Айболит, становясь на колено. – Ты же почти врач!
Она смотрела на кольцо, блестевшее в бархатной коробочке.
– Извини, что оно такое! Когда стану врачом, заработаю денег и куплю тебе любое. Какое захочешь! Даже "Картье".
– Мне очень нравится, – она взяла кольцо и надела его на палец.
Вытянула руку, полюбовалась гранатами.
– Похоже на кровь, – прошептала она.
– Это последние капли, которые я теряю. Доктор, спасите! – он упал на спину и заелозил ногами по пушистому ковру. – Помираю! У меня страшная и неизлечимая болезнь.
Диана очень серьезно посмотрела на него и прошептала:
– Не шути так, дурачок!
– Да какие шутки! – возмутился он. – Мне жить осталось пять минут! Неужели вам, как врачу, чуждо милосердие?
Она опустилась на ковер рядом с ним, положила руку на лоб и озабоченно нахмурилась:
–Да вы весь горите, больной. И как же называется ваша болезнь?
– Тебянехватание в острой форме, – он схватил ее, положил на ковер и приподнялся над ней. – Я люблю тебя, Диана! Будь со мной, пожалуйста!
Она молча освободилась от объятий и повернулась к нему спиной. Айболит вскочил на ноги, нервно забегал по кабинету, но внезапно замер перед ней.
– Не умею я совсем в романтику. Ты уж извини! Я потомственный сухарь, пять поколений врачей.
– Неправда, – она села по-турецки, схватила его за рукав, усадила на ковер и положила руку на его колено.
Он схватил ее руку, прижал к груди и серьезно сказал:
– Хотел, чтобы было кайфово, легко, как в кино. Но не получается. Когда я впервые увидел тебя на первом курсе, у меня закончился кислород в лёгких. И с тех пор живу в безвоздушном пространстве. Я… – он в отчаянии замолчал.
Как объяснить ей, что его пугает одна только мысль о том, что она будет где-то, с кем-то, но не с ним? Что будет жизнь, в которой будет всё, кроме нее. Но будет ли это зваться полноценной жизнью?
Не согласен я без тебя. Жить, плыть по течению, что-то строить, ломать, терять, искать. Не согласен. Без тебя.
Никак! Милая, как тебе это сказать? Не умею я в романтику. И в чувства не умею. Задыхаться умею, дохнуть без тебя, ревновать, томиться в ожидании. С ума сходить, представляя, что кто-то сейчас может тебя коснуться, посягнуть на место рядом с тобой. Только рассказать тебе не умею.
Что никак мне без тебя. Двести ножевых ранений – и ни одного шва! Наживо ты меня кромсаешь, без анестезии. И умирать без тебя я буду медленно, живя своей этой обычной нормальной жизнью. Как все.
Чтобы не хуже. Чтобы как у людей. И кардиограмма у меня будет хорошая. Сердце будет работать, как мотор. Если умирать медленно, много лет подряд, то кардиограмма всегда прекрасная.
Половина моих знакомых с чудной кардиограммой, но давно мертвые. И ты будешь мертвой, милая моя. Может быть, когда-нибудь, окруженная внуками, не нашими, а чужими, ты вспомнишь о забавном Айболите…
Он судорожно вздохнул и хрипло произнес:
И если ты не рядом, то везде,
В обрывках фраз чужих мурашками под кожей.
Во сне ты не приходишь, в грёзах нет нужды,
Тебя я наяву рисую в образах прохожих.
– Молчи! – она закрыла его рот рукой. – Закрой глаза.
Он повиновался. Она встала. Раздался тихий шорох упавшей на ковер одежды.
– Теперь открой глаза! – велела она.
Он открыл и замер от ее красоты.
– Давай просто будем, – прошептала Диана. – Ты у меня, я у тебя. Не нужно обещаний, не нужно ожидать невозможного. Давай просто будем друг у друга тихо, молча и по-настоящему.
Он обхватил ее колени руками, прижался к ним лбом.
…Камин давно погас. Но им не было холодно. Они лежали на ковре, глядя друг на друга. Где-то там, вдалеке, умирала прежняя жизнь. Зато здесь рождалась новая: вдвоём в горе и радости. Навсегда!
***
Они только успели выйти из лифта, как дверь квартиры Дианы распахнулась. Отец девушки, Нисим Ирганович вылетел на лестничную клетку и с размаху влепил дочери пощечину.
– Не смейте ее бить! – Айболит шагнул вперед и передвинул маленькую и хрупкую Диану себе за спину.
Он возвышался над ее отцом, прерывисто дыша. Отец, видя так близко молодого сильного парня, автоматически поднял руку, защищаясь. Но Айболит не собирался с ним драться.
– Бейте меня, – он вытянул руки по швам. – Ваша дочь была со мной. Я виноват. Мне и отвечать. Только не трогайте ее, пожалуйста. Иначе я за себя не ручаюсь.
– Что ты сказал, мразь? – Рафик, младший брат Дианы, выскочил на площадку и с размаху ударил Айболита в солнечное сплетение.
Тот охнул и согнулся. А Рафик схватил его за плечо, приподнимая, и влепил два удара по печени. Айболит побледнел и свалился ему под ноги.
– Ванечка! – завопила Диана и бросилась к нему.
Упала на колени, принялась гладить его по лицу и плакать:
– Ванечка, миленький, тебе больно? Ой-вай-вой! Ой-вай-вой! Папа, ну скажи Рафику, чтобы больше не бил! Умоляю тебя! Он же боксер! Он его убьет!
– Тебя забыли спросить, подстилка. В дом зайди! – брат попытался ухватить ее за волосы, но отец оттолкнул его.
– Хватит! Всё! Руки не распускай!
– Но эта…
– Рот закрой, я сказал! – зарычал отец. – Зашел в дом быстро! Два раза повторять не буду.
Он склонился над Айболитом. На лестничную клетку выскочила жена Нисима Тамара. За ней бежали три дочери. Все в черном, они столпились возле Айболита и громко зарыдали.
– Ой, боже, за что ты меня наказываешь? – мать Дианы сорвала с головы черную в белый горох косынку и ухватила себя за волосы. – Почему руку сына не остановил? Нисим, мальчика же посадят! Скажи мне, что он его не убил. Ой-вай-вой! – завыла она, раскачиваясь из стороны в сторону. – Горе в наш дом пришло, горе!
– Мамочка, мамочка, ой, ой! – зарыдали сестры Дианы, хватаясь за мать.
– Тише! – заорал Нисим. – Замолчите все! Никто никого не убил. Живой он, живой, просто болевой шок у него. Оклемается сейчас. Нум худой кумек – с божьей помощью! В дом зайдите все. Что я богу сделал, что он меня наградил этим бабьим царством? Не могли у меня родиться только сыновья? Ээээ! – он схватился за голову. – Если бог хочет наказать человека, то он его наказывает через детей!
Соседская дверь приоткрылась. Бабуля-божий одуванчик, просунула через щель острый, как у Буратинки, носик, и завопила:
– Опять шумите, да? Я сейчас в милицию позвоню! Убирайтесь на свой Кавказ и там шумите! Покоя от вас нет!
– Мать, я тебя прошу: закрой дверь, не доводи до греха, – Нисим прижал руки к груди.
– А ты мне не указывай! Развели здесь цыганский табор! Людей уже прямо в подъездах убивают! Совсем страх потеряли! Сталина на вас нет! – она захлопнула дверь.
–Ты как? – Нисим протянул руку Айболиту и помог подняться.
– Если вы об ударе по печени, то это, знаете ли, очень бодрит, – тяжело дыша, ответил Айболит, пытаясь разогнуться.
Нисим подхватил его подмышки и повел в дом. Усадил на черный, с серебряным позументом диван в гостиной, укрыл леопардовым пледом. Женщины, включая Диану, столпились в углу гостиной, тоненько подвывая. Рафик, сверкая глазами и сжав кулаки, стоял возле них.
– Вышли все! Говорить буду, – зарычал Нисим. – И успокойтесь уже! Пархатбире!
Вся семья послушно засеменила вон.
– А ты, – он ткнул пальцем в жену, – чай завари.
–Хооорооошооо, – прорыдала она.
– Нисим Ирганович, – Айболит поморщился и с трудом встал с дивана. – Прошу у вас руки вашей дочери.
– Вот те раз! А не жирно тебе будет, молокосос?
– Не жирно. Тем более, что Диану ваши теперь замуж не возьмут. Она же больше не девушка. По законам горских евреев нельзя. Я узнавал.
–Я тебе сейчас башку откручу, – Нисим толкнул его обратно на диван.– Ты мне, отцу, в лицо такие вещи говоришь? Опозорил мою дочь и теперь еще издеваешься?
– Это факт, – Айболит упрямо вскинул подбородок. – Говорю, как есть. И не опозорил. Я очень уважаю Диану. И вас тоже. Просто если бы я пришел до того, вы бы меня с лестницы спустили. А так вынуждены разговаривать. И даже согласиться на наш брак.
– Ну ничего себе ты дерзкий, щенок! – в голосе Нисима даже послышалось восхищение. – Прямо как я в молодые годы.
Он отошел к окну, засунув руки в карманы. Постоял, глядя на улицу, раскачиваясь с носка на пятку, и спросил:
– Ты специально это сделал, да?
– Да, – честно ответил Айболит. – Если бы не ваши законы, я бы, может, еще долго не решился. А так… пришлось… ну вы понимаете меня.
Нисим отошел от окна, сел рядом с Айболитом, положил руку ему на плечо, заглянул в глаза и тихо спросил:
– Любишь ее?
– Очень, – твердо ответил Айболит.
– Понимаю, – прошептал отец Дианы.
Тогда Айболит еще не знал, что его тесть сам ради любви решился на измену. Что много лет скрывал от всех любовницу. А когда она умерла, не отказался от дочки той женщины, которую любил. Ему пришлось пройти через гнев жены, полный разрыв отношений с ее родителями, через плевки и презрение. От него требовали, чтобы он избавился от незаконнорожденной дочери. Но он не согласился сдать ее в приют.
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем жанре и стиле. В сюжете вас ждут:
- брак по принуждению;
- двоеженство без мжм;
- властный герой;
- эмоции на пределе;
- запретная любовь;
- неидеальные герои;
- легкий криминал.
«Вторая жена доктора Айболита», Евгения Халь ❤️
Я читала до утра. Всех Ц.
