Под утро Олегу приснилось, что он с котелком в руках стоит около прокопчённой полевой кухни и, облизываясь, следит, как ефрейтор-узбек из хозвзвода деревянной лопаткой перемешивает в котле что-то невероятно вкусное. Он хотел было попросить ленивого поварёнка ускориться, но тот строго посмотрел на оголодавшего разведчика, и ольгиным голосом ласково, нараспев произнёс: «Ты поспи ещё, Олежек, минут десять. Я стол не успела к завтраку накрыть. Чайник никак закипать не желает». Видение было настолько абсурдным и чудовищно нелепым, что Фролу захотелось швырнуть котелок в узкоглазое лицо сослуживца…
- Ты чего? – В голосе Ольги, стоявшей в дверном проёме в халатике, из-под которого виднелась ночнушка, звучала трогательная забота с лёгкой ноткой тревоги. – Кошмар приснился? Афганистан, наверное? Или госпиталь? Бедненький…
Парень присел на постель и, шумно выдохнув, соврал:
- Не помню. Сколько времени?
- Почти половина восьмого. – Девушка опустилась на край дивана и, положив его ладонь к себе на колени, настороженно заглянула в глаза. – Ты куда-то спешишь?
- Да нет. Никуда не спешу. Только ближе к обеду надо к Петровичу забежать. Прибрать и накормить. А то у него кроме водки другой еды нет. – Олег вдруг смутился, увидев свою одежду, аккуратной стопкой лежащей на стуле. – Оль, ты не смотри на меня, ладно? А ещё лучше выйди. Стрёмно мне…
Подруга зарумянилась, запахнула на себе халат, чтобы скрыть ночнушку, и, легко поднявшись, обронила уже на ходу:
- Я тебе в ванной полотенце приготовила. Сиреневое. А ещё новый станок и лезвия с кремом для бритья. Папкины запасы. Примешь душ, сразу на кухню. Я тебя завтраком кормить буду.
***
Олег, вспомнив бабкины уроки хорошего поведения за столом, старался есть не торопясь, тщательно пережёвывая маленькие кусочки котлеты. Ему было и смешно, и приятно. Парня уже не напрягал пристальный взгляд Ольги, сидевшей напротив в классической позе любящей супруги и молча наблюдавшей за движениями его рук. Фрола мучал вопрос, пустой и в общем-то глупый, но казавшийся ему чрезвычайно важным. Он решился на него, когда на тарелке остался последний кусочек котлеты:
- Слушай, Оль, а зачем ты постирала мои… ну это… носки и… бельё, короче? Я бы и сам мог. У нас в разведке прачек не было. Сами себе стирали. Ну или молодых заставляли…
Девушка даже от стола отпрянула:
- А что здесь такого? Мама всегда папины вещи стирает. У нас в семье так принято. Почему я не могу постирать твои трусы и носки? Мы ведь с тобой не чужие. Или ты иначе думаешь?
Фрол хотел было успокоить подругу привычным «не парься», но вовремя спохватился и просто отложил вилку в сторону:
- Я тебе говорил, что мне надо к соседу по делам съездить? Ага. Ладно. Ты сегодня идёшь на работу?
Ольга явно ждала ответа на свой вопрос, но сумела сохранить спокойное выражение лица. Только между бровей появилась едва заметная морщинка:
- Мне сегодня к десяти. Директор попросил на почту зайти, а потом в сберкассу и ещё куда-то. Забыла. Потом вспомню. – Она встала и начала убирать посуду. – Я в твоём пакете коробочку нашла. С красивыми бантиками. Кому-то подарок решил сделать?
Она старалась казаться равнодушной, но Олег увидел тревогу в её глазах и с трудом подавил улыбку:
- Сосед… Не дядя Гена, а Куницын… который теперь в нашей квартире живёт… награды мои вернул. Давай вместе позы… посмотрим? Неси коробку.
***
Ольга принесла коробочку и, поставив перед Олегом, хотела вернуться к раковине с посудой, но тот придержал её за руку:
- Ты чего? Я же сказал, что вместе будем смотреть. Давай, развязывай. У меня пальцы малость трясутся. От нервов, наверное.
Девушка с готовностью присела напротив и осторожно, словно колдуя, развязала бантики. Фролов, несколько секунд назад совравший про дрожь в пальцах, разволновался уже не на шутку. Взглянув на Ольгу невидящими глазами, спросил охрипшим до неузнаваемости голосом:
- Чего там?
Та, затаив дыхание, извлекла свёрточек из кальки и, положив на стол, медленно разогнула углы.
— Это «Красная звезда». – Еле слышно просипел Олег. – Орден такой. Мне его за армейскую операцию дали. Потом расскажу, если тебе интересно. Щас невмоготу. Дальше давай…
Ольга кивнула и двумя пальчиками вытащила пакетик потоньше.
- «За отвагу». Медаль. – Фролов чувствовал, как сердце рвётся из грудной клетки. – Всё вернул Куницын. А ведь чуть барыгам не продал. Даже в Красноярск ездил, сволочь…
- Да как он мог! – Искренне возмутилась девушка. – Разве можно наградами торговать? Действительно, он - то слово, которым ты его сейчас назвал. Я просто повторить стесняюсь. – Она из любопытства заглянула в коробочку. – Погоди, Олежка. Тут ещё пакетик есть. Совсем малюсенький, но посредине толстенький. Почти пельмешек, только квадратный.
Парень, вспомнив об украшениях покойной бабушки, пожал плечами и, не подумав о последствиях, бросил с глуповатой улыбкой:
— Это бабулины побрякушки. Ты себе их возьми. За ужин…
Ольга уже успела развернуть пакетик, но услышав двусмысленные комментарии Фролова, тут же отдёрнула руку:
— Значит, это мне? – Её губы дрожали от обиды и гнева. – Значит, так? А почему только за ужин? А за то, что спал со мной… это… я ведь, по-твоему, проститутка…
Она уже не могла продолжать. Закрыв лицо ладонями, девушка согнулась в три погибели, едва не задыхаясь от рыданий. Олег вздрогнул от неожиданности, поднял голову и замер в позе китайского божка, держа в руках награды…
Он смотрел на вздрагивающие плечи подруги и не мог найти слов утешения. Не мог, потому что попросту не знал их. Новое, незнакомое ранее чувство трепетной нежности, волной прошлось по душе и робкое понимание того, что между ним и этой девочкой установилась нерушимая связь, лишь добавило горечи за ту обиду, которою он причинил. Только сейчас до него стал доходить оскорбительный смысл собственных слов, в которые он вообще не собирался вкладывать никакого смысла. Так. Ляпнул себе и ляпнул…
«Ты дебил, Фролов. Самый настоящий дебилоид. – Думал Олег, чувствуя, как сжимается сердце от пронзительной жалости к Ольге. – Неужели ты по жизни тупой? Что мне теперь делать? Как её успокоить? Самому себе морду набить? А на что-нибудь поумнее ты уже не способен? Что, блин, делать-то?». Повинуясь неведомому инстинкту, Олег поднялся из-за стола и, присев рядом, крепко прижал девушку к себе. Он чувствовал, как понемногу стихают всхлипы и, так и не найдя слов, стал осторожно дышать ей в ухо.
- Перестань, щекотно…
В хрипловатом голосе Ольги не было протеста, и Олег, сам поражаясь своей смелости, бережно повернул её лицо к себе:
- Прости. Ну, дурак я. Сболтнул, не подумавши. Я вообще говорить не умею. – Он не знал, откуда берутся слова, но точно знал, что они именно те, которые так необходимы им обоим. – Я ведь сразу хотел подарить тебе эти украшения. И чтоб обязательно красиво. Как в кино. А получилось через…
Фролов замялся на секунду и, неожиданно почувствовав вдохновение, заговорил новым для себя проникновенным голосом. Правда и вымысел смешались в его голове, но это было неважно. Важным было то, что эти слова давались легко, как по подсказке свыше, и их не надо было выдумывать:
- Знаешь? Бабуля всегда мне говорила, что я должен их обязательно подарить своей будущей жене. А я, дурак, смеялся. Что с пацанёнка взять?.. Дескать, почему будущей? А если она возьмёт, а потом сбежит с ними? Всё-таки золото. Бабуля не сердилась, отмахивалась… Мол, пусть себе бежит. Не судьба, значит. Ты только не жалей потерянного, и зла ей не желай.
Ольга попыталась освободиться от объятий, но Олег крепче сжал руки. Та слабо улыбнулась, не поднимая головы:
- Пусти, пожалуйста. Мне в ванную надо. Только не смотри на меня. Обещаешь?
- Обещаю…
***
Олег встретил девушку у двери ванной комнаты, держа на ладони бабулины украшения:
- Наденешь?
Ольга серьёзно посмотрела ему в глаза:
- Не сегодня. В храм съезжу, с батюшкой посоветуюсь. Он точно знает, когда можно такие подарки принимать. Ты не обиделся?
Фрол криво улыбнулся, стараясь срыть недовольство:
- Как всё запущено! Причём здесь попы? Бабуля велела тебе передать, вот я и передал.
Девушка покачала головой:
- Мы ещё с тобой не муж и жена. И не стоит называть батюшку попом. Грубо звучит. – Ольга задумчиво посмотрела в хмурые глаза парня, и вдруг, решившись, предложила. – А давай вместе съездим? Не завтра, конечно, а в выходные.
Олег растерялся:
- Ты щас о чём? Я только один раз в церкви был. Когда бабуля меня крестила. Только не помню ничего.
Видимо, девушку зацепила собственная идея и она, схватив Фролова за руки, жалобным голоском запричитала:
- Ну чего тебе стоит, Олежка? Не был, так будешь. Не понравится, обещаю, больше тебя звать с собой никогда не буду. Тебе ведь за бабушку надо и свечку поставить, и помолиться. Я и сама толком не знаю, как это всё называется. Ну, пожалуйста…
Фролов, тронутый мягкой настойчивостью подруги, сдался:
- Ладно, Ольк, твоя взяла. Только давай, когда я из Москвы вернусь?
- А ты надолго? – Глаза Ольги вмиг потемнели. – Я не помню, чтобы ты про Москву говорил.
- Не говорил, значит, сейчас сказал. Дела у меня там кой-какие остались. Порешаю, сразу вернусь.
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа «Баловень» опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/