Сентябрь, жарко. Солнце шпарит днем. Сухо и красиво. Желтые листики стайками летят вниз, под редким дуновением ветерка. Земля сухая и податливая. Хочется лечь и уснуть в этой угасающей красоте на теплой земле, под прозрачным, голубым небом, в тени облетающих берез. Природа готова ко сну. Тихо вокруг. Летит паутина. Запах прелых листьев и сухой травы.
Где то жгут костер, тянет дымом и шашлыком. Но ждет картофельное поле. Ох не охота! Картоха вся заросла травой и лопата по бурьяну идет с трудом.
Неурожай в этом году. И в том, и позатом. Вообще не родится картошка. Как горох. Мелкая и корявая. Но и оставлять жалко. Копаем!
Земля как пух. Сухая. Разваливается на лопате. Картофелены высыпаются сами. Когда попадается крупная, радостно на сердце. Только собирай. Щас подсохнут на солнышке и соберем. Вечерком отварим, поджарим. Праздник. Урожай. В морозилке пузырь стынет, сало. Стол вынесли под березу, стулья. Семья хлопочет. Дети носятся по участку с криками.
Брожу по убранному полю. Простор. Качу тачку, собираю ботву вилами. Вижу картоху забыли. Подошел, нет, не картошина. Мышь лежит. Нагнулся, целая. Как подохла? Перевернул, на шее дырочка. И вспомнилась мне весна. Было так же тепло и сухо. Снег только сошел, земля еще не оттаяла. Подошел перевернуть бочку под полив. А под ней, такое красивое, аккуратненькое гнездо из сухой травы. Сложено как на картинке и отверстие по центру. Красиво устроился кто то. По отверстию похоже мышка. Трогать не стал. Красиво. И внучкам покажу. Убрал бочку, по хозяйству побродил. Подъехали дети, привезли девочек. Те кричат: "Дедушка, дедушка!". Пообнимались. Я им говорю:
- "Там гнездо нашел красивое, не трогаю. Жду вас. Может там мышка спит."
Те от восторга взвились, побежали. Подошли. Гнездо. Но лезть то страшновато. Оробели. Я прутик взял, пошел ковырять. Девчонки за мной. Жена поодаль с граблями стоит, смотрит. Я в сапогах. Хоть какая то защита. А вдруг змея? Подошел, прутиком ковыряю, никого. Я глубже, осмелел. И тут сухая трава как вздыбиться. Из норы что то огромное, темное поднялось, гудит и ко мне. Я отпрыгнул от неожиданности, споткнулся о кочку и шлепнулся задом на траву. Девчонки визжат, бегают. Жена ржет над нами. Я никак не пойму кого бояться. Но к земле прижало. Потом пригляделись, это огромная матка шмелиха. Мы ее растормошили и она решила нам показать с кем имеем дело. Гул от нее, как от бомбардировщика. Несколько кругов сделала, около меня полетала и села на побег яблони. Огромная, мохнатая, черная, с желтизной. Красивая как божество.
Крылышки почистила, лапами по перебирала и опять в норку. Я, с уважением, вернул бочку на место, накрыв гнездо. Хоть и не ожиданое происшествие и неловко мне, но на сердце такое приятное чувство от встречи осталось. Очень уважаемая сущность себя показала. Ведь к осени, все особи мужского пола в улье помирают. До зимы не доживает ни кто. Шмелихи все по одиночке зимуют. У них весна очень хлопотная пора. Из зимнего гнезда вылетают, находят мышкину норку и выгоняют ее от туда. От такой наглости у полевки конечно шерсть дыбом, но пару уколов от шмелихи, и вопрос с жильем улаживается сам. Хотя бывает и остаются соседями. Но жить в коридоре своей хаты, так себе соседство. А в твоей комнате улей зреет. Матка там смену растит. Все у нее по новой. И улей сделай, и личинки отложи, и накорми, и до вызревания сохрани.
Да, в земле многие норы роют. В этом году осы под землю перебрались. То жили в домике, между досками, в зарослях дикого винограда. Там каждая щель, улей. Хотели бороться, но оставили. Осы умные, как вороны. Знают нас и никогда не трогают. Даже стол с фруктами у домика атакуют по одной и только в наше отсутствие. Я, так даже привыкать к ним стал. Как домашние. А тут съехали в теплицу и под землю, в норы. Как крысы с корабля. И чуть агрессивней стали. Самостоятельные! Но в теплице так и вели себя достойно. В отличии от нас.
Мы с женой помидоры, огурцы подвязываем и не видим. Чуть повыше глянул, а на потолке уже несколько груш прилеплено. Осы успели свить огромные гнезда. Вот ведь хитрые. В теплицу, из теплицы летали, не заметишь. Мы то и не видели. Вроде и не трогают нас, но страшновато такое прямое соседство. Как у шмеля с мышкой. Сбили лопатой издали. И домой. Вечером, на следующий день смотрим, они сбитые ульи к входу в теплице как то оттащили. Ничего себе. Прям народ! Выкинул я ульи в кусты крыжовника. А через часа три, четыре, опять соты в теплице строятся. Потом как то поняли осы, наше намерение. Ушли. Но копать огород стало стремно.
Лопату купил чудесную. Перекапываю грядки. И то там, то сям натыкаюсь на ос. Те вылетят, поворчат, по угрожают. Я водой из далека по брызгаю, как бы и успокаиваемся. А тут. Уже к концу подхожу. Из дали приметил охамевших муравьев. Прям кидаются сами на людей. Ладно. Одел сапоги, взял лопату и на штурм. Переворачиваю ком земли, а там как преисподняя. Я даже не понял, что откопал.
Муравейник разворошил, но вылетели осы. Много много. Я лопату бросил, бежать. Круг по участку сделал, возвращаюсь. Лопата моя в муравейнике торчит. Из под откопанного кома земли осиное гнездо разломленное и в этом месиве сидит спокойно мышка полевка. Что то ела. И смотрит на меня глазками-пуговками. То ли она в осином гнезде жила. То ли осы у нее в норе гнездо свили. Но мышка в самой гуще ос сидела. И убегать не спешила. Думала осы меня отгонят, муравьи дыру залатают и дальше они в теремке дружно жить будут. Осы разлетелись, я подошел. Мышь, даже и не думала убегать. Я сел на корточки, смотрю на нее, она на меня. Потом поняла трагизм ситуации и тихо побрела по моим сапогам в траву. Я поднял лопату, копаю дальше. Тут мышка вернулась. Забыла что то. Так, по деловому мимо моих ног прошла. Залезла в разоренную нору, там покопалась и удалилась с достоинством. Че это было? Не пойму до сих пор. Весна, наверно, влияет.
А вот сейчас лежит бедная полевка, с красной дырочкой на шее и никому не нужна. Там коты табунами ходят, сороки шакалят. А она целый день на открытом поле лежит. Грустно. Так и оставил ее там.
Тем временем солнце давно клонилось к закату. Немного похолодало. Я отвез последнюю тачку с травой в силосную яму. Отмыл пятки от серой земли, оделся и подгреб к накрытому столу. Закуска уже стояла на столе. Приборы расставлены. Ароматы жаренного мяса и картошки сильно дразнили ноздри. Тело приятно ломило от дневной усталости. Предвкушение трапезы в семейном кругу поднимало настроение.
Расселись. Тарелки, вилки были разобраны. По граненым стаканчикам разлили, загустевшую от мороза, водку. Я поднял холодный стакан. Грани обжигали холодом пальцы, а счастье грело душу как дневное, осеннее солнце. Подул ветер и желтые листики полетели по столу, по жизни, по нам. Один упал прямо мне в стакан. Так красиво. На обещающей прозрачности стакана, желтая осень. В цвет золотистой, жаренной картошки нового урожая. Я выпил эту осень, не вынимая листа. Праздник. Праздник урожая. Благодать!
В груди потеплело. Я расслабился. Оглянулся на пустые огороды.
Вот и хорошо.
А весной народятся новые мыши, осы, шмели. Поднимется новая картофельная ботва. Распустятся яблони и вишни. И все повториться опять.
