Художник Михаил Врубель — признанный, но не понятый, неистовый, но
страдающий, влюбленный, но отвергнутый. Он часто ощущал себя «для мира
и небес чужим» и рисовал — не демонов, но себя в их обличии, воплощая
свои видения и переживания.
Художник порождал героев — прекрасных, странных и пугающих, как
обитатели иных миров, доступных только его взгляду, но не видимых для
остальных. Он создавал полотна со всей страстью, любовью и отчаяньем
своей мятущейся души. Но оставался — «один, как прежде, во Вселенной без
упованья и любви».
Его картины, повторенные в многочисленных копиях и подражаниях, —
неповторимы и потому так узнаваемы. Он их не рисовал, а «выращивал» как
кристаллы в ячейках невесомой графической паутины, нанесенной на холст.
Оттого его живописные полотна от первого взгляда на них — рассыпаются на
бесчисленные осколки. И снова собираются в полупрозрачный мозаичный
образ, позволяя — нет, не увидеть, а, скорее, почувствовать сквозь призму
граней цветного стекла глубоко затаенные чувства.
Таким предстает врубелевский «Демон сидящий», похожий на витраж в старинной церкви, за окнами которой просыпается утренняя заря. Но красота небесная и земная не пробуждает в этом Духе изгнанья «ни новых чувств, ни новых сил». В его глазах — «веков бесплодных ряд унылый», вселенская пустота и равнодушие вечно живущего. Демон-искуситель, «красой блиставший неземной», лишен своей страстности. В нем еще чувствуется неодолимо-привлекательная сила. Но буйная грива волос спокойна, как трава после грозы. Красивое тело рассыпается, словно камни с горного склона. Он продолжает жить — «без времени и без любви». Демон-разрушитель, сеявший зло ради забавы, не знает раскаяния. Его сгорбленная фигура — не символ терзаний совести и скорби по содеянному, а признак усталости. Ему наскучило зло, его не радует свет. Он неподвижен как застывшее мгновенье, в котором растворились «и блеск, и жизнь, и шум листов». Демон-бунтарь, презиравший и ненавидевший всё, что видел, не ощущает радости нового утра, не слышит пения цветов. Сцепленные руки, словно стены неприступной крепости, защищают его мир. И он, «пришелец туманный и немой», навеки остается там, где «ни день, ни ночь, — ни мрак, ни свет». Он — раб свободы, обреченный скитаться в унылой пустоте безысходности. Он — пленник Вселенной, лишенный дара чувствовать радость и печаль. Он — гордый дух, потерявший право на надежду.
