Билл Уаймен осмелился покинуть группу, которую, по словам Кита Ричардса, покидают только "в ящике". Он также дружит с Клэптоном и Пейджем, и у него есть, что рассказать.
Журнал Classic Rock встретился с Биллом Уайменом — королевской особой рока, королем ритма и басистом величайшей рок-н-ролльной группы в мире на протяжении 30 лет — в его бистро в американском стиле Sticky Fingers в Кенсингтоне.
Стены украшены великолепными памятными вещами Rolling Stones, включая безладовый бас, изобретенный Уайменом в 1961 году, и золотую гитару Gibson его старого приятеля Брайана Джонса. «Это единственная вещь, которая у меня осталась от Брайана, и она стоит огромных денег», — с грустью говорит он. — «Это моё маленькое сокровище».
Джими Хендрикс
Впервые я увидел его в клубе в Квинсе, в Нью-Йорке, в 1966 году. Тогда он был известен как Джимми Джеймс. Он делал вещи, которые обычные люди не делали, хотя я знал, что это уже было — играть на гитаре, заложив ее за голову, и кусать струны. Джими был отличным парнем, и все Stones очень хорошо с ним ладили.
Когда мы вернулись из Америки, я столкнулся с The Animals в Scotch Of St James. Чэс [Чандлер, басист] сказал мне: «Мы едем в Штаты на следующей неделе». Я ответил: «Если будете в Нью-Йорке, сходите на парня по имени Хендрикс. Он фантастический».
Они так и сделали. Чэс встретился с ним, а потом подписал с ним контракт и привез его сюда. Я был одним из первых, кто увидел его здесь, когда он играл в клубе в Бромли [The Bromel Club, в 1967 году]. Возможно, это был его первый концерт. Там почти никого не было. Но он всё равно полил свою гитару жидкостью для зажигалок и поджёг ее в тот вечер.
Питер Фрэмптон
Он был в Rhythm Kings первый год. Мы с Питом дружим с тех пор, как ему было около 14 лет. Он приходил ко мне домой. У него тогда была своя маленькая группа. Я как наставник, как его доверенное лицо. Я помог ему впервые попасть в студию. Когда ему нужно принять какое-то решение, он всегда звонит и просит совета. Когда его пригласили присоединиться к группе Ринго, он позвонил и спросил: «Думаешь, это хороший ход?» Он всегда был очень талантлив и мог импровизировать отличные соло.
Пит, честно говоря, поразил меня. После того, как я присоединился к Stones в декабре 62-го, барабанщика Тони Чепмена, который был в моей первой группе The Cliftons, уволили через месяц. Тони купил мое старое оборудование и собрал The Preachers. А когда в 64-м их гитариста сбила машина, его заменил Питер Фрэмптон. Так что его историю можно проследить до моей первой группы.
Брайан Джонс
Когда Stones отправлялись в турне, мы с Брайаном всегда делили комнату. Он мог быть очень милым и приятным, и был умнее всех остальных. Он очень хорошо говорил. Но иногда он мог быть настоящим засранцем.
У него была темная сторона, по которой его многие и помнят. Брайан мог делать гадости, например, увести мою девушку. Он делал пакость, а потом ты прощал его, потому что у него была эта невинная, ангельская улыбка: «Прости, чувак. Я не хотел». Ты одновременно любил и ненавидел его.
Я всегда хорошо отзывался о нем, потому что он был создателем The Rolling Stones. Мне плевать, что вы скажете о Мике и Ките, если бы не Брайан, у них, вероятно, была бы другая группа в Дартфорде, в глуши, где они жили. Они не были лондонцами, хотя Мик всегда пытается говорить с кокни акцентом, которого он, на самом деле, не заслуживает. Единственными выходцами из рабочего класса в Stones были я и Чарли.
The Yardbirds
В последние пару месяцев, когда Stones играли в Station Hotel в Ричмонде, к нам постоянно подходили молодые ребята. Они спрашивали что-то вроде: «В какой тональности вы играете ту песню Джимми Рида?» или «Как идет средняя часть той песни Слима Харпо?» Один парень постоянно спрашивал меня, где я беру струны, это был [басист Yardbirds] Пол Сэмвелл-Смит. Остальные ребята тоже оказались Yardbirds.
Они учились у нас основам блюзовых риффов. А когда мы ушли, они заняли это место, но так и не получили такой же аудитории и обожания, как мы. Но потом к ним присоединился Эрик [Клэптон], и это стала совсем другая группа. С тех пор мы с Эриком друзья. С Джимми Пейджем было то же самое. Он приходил смотреть, как играют Stones, в те далекие времена в 63-м, когда он был всего лишь сессионным гитаристом.
Пол Роджерс
Rhythm Kings были приглашены выступить на одной сцене с Led Zeppelin на концерте памяти Ахмета Эртегуна [декабрь 2007 года]. На after-party мы сыграли по шесть песен — с Соломоном Берком, Беном Э Кингом, Перси Следж, Сэмом Муром — более двух часов для 3000 человек, и моя группа им подыгрывала. И все эти артисты, черт возьми, обожали Rhythm Kings.
Когда мы репетировали с Полом Роджерсом, он сказал: «Хочу эту группу!». Я ответил: «Отвали, Пол. Не получишь мою группу, собери свою собственную, черт возьми!». Эрик Клэптон, Марк Нопфлер и Питер Грин тоже играют с нами. В последний раз, когда мы выступали с Нопфлером в Альберт-холле, он повернулся к публике и сказал: «Эта группа знает мою музыку лучше, чем я». Это потрясающе.
Кит Мун
Я часто останавливался у Муни дома. Кит был замечательным парнем, но, Боже, как же он перебарщивал. Доктор приходил и давал ему кучу лекарств, а через три дня Кит уже все принимал. Валиум 10, снотворное, таблетки, чтобы проснуться, таблетки, чтобы взбодриться, — и он глотал их постоянно. А по утрам — шампанское с коньяком. Я смотрел на него с недоумением.
Однажды утром я заваривал чай, и спустилась его очаровательная шведская подружка [Аннет Уолтер-Лакс]. Я слышал, как они ругались наверху. У нее на лице были царапины, кровь. Я спросил: «Аннет, что случилось?» А она: «Да ничего. Кит просто бросил в меня кота».
Он вытворял самые безумные вещи. Если мы с Ринго ждали его в Tramp, он мог заявиться в полном охотничьем облачении. Он брал напрокат экипировку для охоты на лис: шляпу, пальто, хлыст, бриджи. Однажды он купил кладбище в Уэст-Кантри в подарок на день рождения [басисту The Who] Джону Энтвистлу.
Джефф Бек
Хотя Джефф вырос на блюзе, все его группы были довольно абстрактными и немного джазовыми. То, что он сказал на прослушивании в Stones [в 1975 году], было в точности тем, что я сказал им сам в 1963 году: «Нельзя же играть медленный 12-тактовый блюз весь чертов вечер». Джефф был лишь одним из гитаристов, которых Stones прослушивали, когда ушел Мик Тейлор.
Там были Рори Галлахер, Уэйн Перкинс и Харви Мандел, парень из Canned Heat. Все они приходили и играли по несколько вечеров. Джефф был хорош, но у Харви Мандела было слишком много эффектов, эха и педалей. В итоге Кит сказал: «К черту все это, просто играй, блин!». Мы не были группой, которая гонится за спецэффектами. Мы просто присматривались к людям, чтобы понять, подходят ли они нам. И никто так и не подошел. Потом у нас появился Ронни Вуд.
The Rolling Stones
Кит до сих пор присылает мне ароматические свечи на Рождество. Мы все дарим друг другу подарки на дни рождения и Рождество. Мы всё ещё семья, общаемся не по работе, и это действительно здорово. Мы как дальние родственники — у тебя есть тетя Элис и дядя Фред, которые очень милые, но ты не хочешь видеться с ними постоянно.
Когда я ушел из Stones, потребовалось несколько месяцев, чтобы восстановить отношения с ними. Это был довольно напряженный период, и они не хотели, чтобы я уходил. Так что они начали ехидничать. Вместо того чтобы просто сказать: «Спасибо за эти 30 лет, дружище», Мик с присущим ему высокомерием говорил самые нелепые, глупые вещи. Например: «Ну ладно, если кому-то нужно играть на басу, я сам это сделаю. Не может быть, чтобы это было так уж сложно».
А Кит сказал: «Эту группу можно покинуть только в деревянном ящике». Как бы то ни было, они ждали меня два года. Чарли и Мик звонили и говорили: «Ты ведь не уходишь по-настоящему, да? Ты передумал?». Потом, когда пришло время их тура 94/95, им нужно было принять окончательное решение. Мик и Чарли приехали ко мне и провели вечер, пытаясь уговорить меня остаться. Сожалею ли я о том, что не вернулся? Ни капли.
Ринго Старр
Я часто виделся с Джоном Ленноном в Америке. Мы сидели и мило болтали. Помню, как-то раз, когда мы были в Лос-Анджелесе, он сказал мне: «Знаешь, я бы хотел однажды поехать с тобой и Чарли в турне в качестве ритм-секции». Но, конечно, этого так и не случилось.
Я также много общался с Полом. Я даже подарил им много памятных вещей Beatles, которых у них никогда не было, например, фильмы с их концертов на стадионе Shea и их выступления в Вашингтоне [февраль 1964 года], их первого концерта в Америке. А Ринго я подарил кучу вещей Тони Хэнкока.
Из всех них ближе всего я был с Ринго. Я часто виделся с ним в 70-е, когда он жил в Монте-Карло, а я — на юге Франции. Мы ходили по клубам, напивались, ездили в Монте-Карло, ужинали. Потом он приезжал ко мне домой, и мы смотрели музыкальные клипы. Хорошие были времена. Я до сих пор иногда вижусь с ним.
Джордж Харрисон
Джордж играл на одном из альбомов Rhythm Kings незадолго до своей смерти [Double Bill 2001 года]. Я позвонил ему и сказал: «Не сыграешь партию на гитаре в этом треке?» Он ответил: «Зачем ты мне звонишь? У тебя в группе два лучших гитариста в мире — Альберт Ли и Мартин Тейлор. Зачем тебе я? Я играю только одну ноту». А я ему: «Джордж, это как раз та нота, которая мне нужна». Тогда он сказал: «Ладно, присылай запись». Что я и сделал. Его партия на гитаре получилась отличной.
Потом он написал мне трогательное письмо, после того как я прислал ему в подарок книгу Марка Шагала [«Мир Шагала», с фотографиями Уаймена], благодаря меня за то, что я попросил его сыграть. Он подписал его «Берт Уидон».