Помните слова из любимого нашего фильма: "В сорок лет жизнь только начинается"? Это тоже о ней, потому что именно в сорок с небольшим Энне Бурда только начала создавать главное дело своей жизни, настоящую фабрику моды для всех, а не для избранных.
Она убедила женщин (сначала только Германии, а потом и всего мира), что можно красиво и модно одеваться, приложив к этому не столько деньги, сколько умелые руки и фантазию.
…Город, чудесный город. По одну сторону от него фруктовые сады и могучий Рейн. По другую — виноградники и знаменитая горная система Шварцвальд. Веками цвела эта благодатная земля, вместе с ней процветал и город Оффенбург. Название это с немецкого можно перевести как "открытая крепость" (символично, ибо уроженка Оффенбурга сумела взять, открыть немало крепостей).
Здесь 28 июля 1909 года в семье железнодорожного машиниста Франца и его супруги Марии родилась Анна Магдалена Леммингер, по-домашнему Эннхен.
Энне была "папиной дочкой". Это значит — особые отношения, свои игры, свои, только им известные имена. "Отца я очень любила, — вспоминала позже Энне. — Для нас с сестрой у него были особые прозвища, придуманные им самим: Чнин и Чнан. Я была Чнан, а сестра — Чнин". Впрочем, это была именно родительская любовь, но никак не идиллия. Отцовское благодушие уравновешивалось материнской строгостью. И это было не лишним, поскольку Энне росла своенравной, упрямой, непослушной. Она не хотела принимать патриархальный уклад семьи со скучными формулами: "на всем надо экономить", "надо выглядеть прилично в глазах окружающих", "девочки должны быть хорошими". Она задирала дворовых хулиганов, дралась с мальчишками и всегда сама выбирала, как и с кем ей играть: "Я была немного в стороне от всех — в школе, во дворе. Почему так получалось? Наверное, потому, я хотела всеми командовать. Хотелось быть первой, всегда и во всем". Вот таков был детский образ будущей основательницы семейного журнала. Да, и еще немаловажная деталь — в детстве Эннхен считала себя дурнушкой: "Мама всегда говорила мне, видимо в воспитательных целях, что я безобразна. И я ей верила. Я и подумать не могла, что симпатичная".
В 1916 году Энне пошла в обычную школу. Но проучилась там недолго. Родители очень постарались, чтобы перевести ее в более престижное учебное заведение — католический пансион. Впрочем, соображения престижа были тут не главными. Что очень важно — в пансионе были весьма строгие порядки. Однако ни монастырские порядки, ни увещевания строгой матери не утихомирили юную Эннхен. А еще она была фантазеркой: "Ребенком я не любила серьезных книг — скорее меня привлекали романтические, сентиментальные истории, после прочтения которых, я начинала грезить. То мне казалось, что я подкидыш из аристократической семьи, которого теперь разыскивают благородные родители. То я мечтала о том, что за мной однажды приедет принц и увезет меня в далекую, прекрасную страну".
И вот настала пора выходить замуж. Избранником стал земляк, доктор наук Франц Бурда. Он на пару с отцом владел небольшой типографией. Кроме того, Франц выпускал журнал с программой передач для радио (кстати, лишь тогда, после замужества, Энне впервые познакомилась с этим достижением мирового прогресса). Доктор Бурда был не чужд и культурной жизни: на городских праздниках он дирижировал духовым оркестром, а позже при типографии организовал хор со смешным названием "Соловьи Бурды".
Казалось, большего счастья не может быть: Энне любила и была любима. Медовые месяцы прошли с толком — уже через одиннадцать месяцев после свадьбы, в 1932 году, родился первый сын. Назвали его так же, как и отца, — Франц.
Франц-старший оберегал любимую жену и не возражал против того, чтобы ей помогали домохозяйка и няня. А за покупками и к парикмахеру семья ездила только в БаденБаден: "Оффенбург всегда был тесен для меня, больше всего боялась выглядеть провинциалкой. Я, как и раньше, оставалась очень независимой и по-прежнему хотела быть лучшей".
В 1936 году родился второй сын — Фридер. "Роды были тяжелыми, сначала даже хотели делать кесарево сечение. Правда, в итоге все обошлось. Но в первые годы жизни Фридер требовал особого ухода. А спустя еще четыре года, в 1940 году, родился третий сын — Хуберт. Это мой sunny boy (в переводе с английского — "солнечный мальчик"). Причем с самой первой секунды. За всю жизнь мы с ним ни разу не поссорились. Когда Хуберт возвращался из школы, я сразу это слышала. Почему? Да потому, что, входя в дом, он весело насвистывал. И даже наш попугай тотчас же возвещал: "Хуберт пришел!" Он всегда был добрый, веселый мальчик".
Точно такие же воспоминания о взаимоотношениях с матерью и у Хуберта. После окончания войны и до начала бизнес карьеры у него был замечательный шанс побыть с матерью подольше. Дело в том, что отец в этот период проводил большую часть времени в командировках. И по ночам сын забирался в родительскую кровать — погреться. "Мне так нужны были материнское тепло и чувство защищенности. Я думаю, что мое нынешнее спонтанно доверительное отношение к любому человеку произрастает из детства. Правда, с тех пор я часто разочаровываюсь в людях".
А вот у Фридера совсем другие воспоминания о детстве и юности. В Оффенбурге он никогда не чувствовал себя дома. Его часто переводили из одного пансиона в другой, возвращали домой, а потом опять отсылали в следующий интернат.
Война закончилась полным разгромом Германии, наступили не очень сытые времена. Энне всю себя отдавала семье и вдруг узнала, что у мужа есть другая… Что делать? Город маленький, все на виду. И ты у всех как на ладони. Для другой женщины это могло стать катастрофой. Но только не для фрау Бурды. Вот тут-то не в последнюю очередь и сказалось католическое воспитание. Семья, пережившая такие трудные годы, три сына… Нет, нет, развод — это самое последнее дело. Энне, мудрая и сильная женщина, серьезно поговорила с супругом. В итоге неверный муж вернулся к домашнему очагу. А в знак примирения сделал жене подарок — она стала владелицей небольшого издательства. Так сбылась ее заветная мечта (правда, до тех пор не высказываемая вслух) — издавать журнал для женщин.
Стартовые условия были так себе: маленькое помещение, персонал, состоящий лишь из четырех человек — три швеи и редактор. Тем не менее, уже в 1949 году были официально зарегистрированы журнал мод Burda moden и издательство Verlag Aenne Burda.
Главная идея, ноухау — придумка Энне была гениально проста… Страна разорена войной, она только начинает восстанавливаться. Но женщины всегда, в любых условиях остаются женщинами. Они хотят быть красивыми, любимыми, привлекательными сейчас, а не когда-нибудь.
Значит, нужно помочь женщинам развить свой собственный стиль, создавать его своими руками, творить моду дома вместо того, чтобы лишь печально вздыхать, листая журналы с парижскими моделями, и перешивать при этом старое пальто в новый костюм…
А теперь — внимание! Великая тайна! Королева моды не умела чертить выкройки, да и вообще не умела шить. Но, несмотря на это, ей удалось за три года выработать новую концепцию журнала. Вот что пообещал Burda moden своим первым читательницам (и умелицам): "Если у женщины есть хоть немного фантазии, а в детстве ее научили держать иголку с ниткой и ножницы, она всегда может выглядеть отлично. Независимо от дохода".
Идея модного журнала с выкройками оказалась революционной. Женщинам предлагались выкройки для всех случаев жизни: элегантные вечерние платья, зимние платья костюмы, одежда для беременных, для работы по дому и саду. Были модели для детей, для мужей, даже выкройки платьев для кукол... Естественно, журнал ориентировался на стандартные европейские размеры. Но, чтобы никого не забыть, не обидеть, одна страница обязательно предлагала модели для очень стройных и очень полных. Оригинально подавался разворот для детских моделей. Всегда была "модель-шлягер" для матери и дочери под лозунгом "Элизабет и Катарина представляют". Потом их заменили "Илзе и Ирена". А потом их место занял… любимый пудель фрау Бурды Блэки. На фотографиях он всегда очень мило смотрелся рядом с любой моделью. И что немаловажно, в отличие от непоседливых девчушек, спокойно выдерживал долгие часы фотосессий.
Первый же номер ежемесячника вышел в свет тиражом 100 000 экземпляров. Было это в 1950 году. Burda moden расходился, как горячие пирожки. Очень скоро тираж вырос до 200 000.
А в 1953 году началось строительство нового здания издательства. "Так я заработала свои первые большие деньги и построила наше издательство, — вспоминала о начале бизнескарьеры Энне. — Я сделала его именно таким, о каком давно мечтала".
В 1956 году состоялась серебряная свадьба Энне и Франца Бурда. Надо ли говорить, насколько красивой, элегантной, ослепительной была невеста? "Я всегда стремилась к тому, чтобы быть самой красивой", — не уставала повторять на праздновании Энне, к тому времени окончательно излечившаяся от старых комплексов насчет своей внешности. Теперь она считалась образцом стиля. Кому доводилось видеть Энне Бурду на приемах в вечерних нарядах, до сих пор вспоминает это как потрясающее, запоминающееся зрелище. Ее ошеломительные платья, ее искристое, подобно шампанскому, настроение, заразительный смех — все мужчины безоговорочно капитулировали перед такой женщиной.
Экономика Западной Германии бурно развивалась. И даже на таком фоне Энне Бурда стала одной из самых успешных бизнесвумен. Ее саму часто называли "экономическим чудом" и "королевой одежды".
В 1965 году тираж журнала взял миллионный рубеж, а в 1979м — двухмиллионный. В 1986 году супруги Энне и Франц отпраздновали золотую свадьбу. И в том же году семью настигло большое горе. Франц умер… Такие потери лечатся повседневными заботами, большой работой. Тогда и случился уникальный прорыв. Журнал Burda moden, разошедшийся по всему миру, сумел просочиться через "железный занавес". При содействии первой леди Советского Союза Раисы Горбачевой Burda стал выходить на русском языке. Это был первый западный журнал в стране и единственное окно в мир западной моды. Тогда министр иностранных дел ФРГ Ганс Дитрих Геншер не без юмора сказал фрау Бурде, что она сделала для налаживания дружеских связей с Советским Союзом больше, чем до нее три посла, вместе взятые.
Журнал был выпущен в 1987 году к 8 Марта. Тираж — 100000 экземпляров. Как и без малого сорок лет назад в Германии, его буквально смели с прилавков. На черном рынке его продавали по 100 рублей за экземпляр.
Энне Бурде суждена была на редкость долгая жизнь. Свое старение она встречала не без горечи, но со спокойной мудростью: "Стариться — это ужасно, жизнь прошла, и каждый приходящий день — это подарок… Иногда спрашиваю себя: а нужно ли доживать до столь преклонного возраста? Ведь есть стойкое убеждение, что пожилой человек должен вести себя только так, как подобает его преклонному возрасту". Размышляя об этом, Энне Бурда учредила фонд помощи приютам и домам престарелых Оффенбурга.
"Мои дети — мое великое свершение", — любила повторять Энне Бурда. Как же сложилась их жизнь? Самым авторитетным, как и положено, всегда был первенец, старший сын Франц. У него Бурда часто спрашивала совета. Младший, Хуберт, как уже говорилось, всегда был позитивным эмоциональным камертоном семьи. И, наверно, не случайно, после того как в 1994 году Энне разделила бизнес между тремя сыновьями, именно Хуберт выкупил доли братьев и включил Verlag Aenne Burda в состав собственного издательского концерна Hubert Burda Media. (Сегодня этот транснациональный медиа-концерн выпускает 240 изданий на шестнадцати языках в ста странах мира.)
Дольше и труднее искал свое место в жизни средний сын — Фридер. Когда отец в педагогических целях передал ему маленькую типографию в Дармштадте (персонал — 100 человек), увы, он был уверен, что сын провалит это дело. Но этого не произошло. Через несколько лет на вполне успешно расширяющемся предприятии была уже тысяча работников. Сегодня Фридер разведен, живет один, в некотором отдалении от семьи. Делом жизни для него стало искусство, коллекционирование произведений живописи (прежде всего — модернистов), подготовка каталогов. Он воплотил свою мечту — открыл музей изобразительных искусств в Баден-Бадене.
В семейной жизни сыновья Бурды были не так постоянны, как их родители. На "золотую свадьбу" никто из них, увы, не сподобился. Первой женой старшего, Франца, была Урсула (с нежным домашним прозвищем Бэмби). У них двое детей — сын Франц Хайнрих и дочь Катарина, которая сегодня живет в Лондоне со своим вторым мужем и двумя детьми. У Франца Хайнриха — трое детей, проживающих в Нью-Йорке. Их в семье шутя называют "наши американские дети". Второй женой Франца стала оффенбурженка Криста. Ее судьба очень характерна для клана. Криста начинала как швея, потом работала редактором в Burda moden.
Две жены было и у Хуберта. Первая — Криста, вторая — Мария. "Она очень темпераментная", — частенько говорила о Марии Энне. А вот как вспоминает о свекрови Мария: "По темпераменту мы были совершенно разными. В ее словах никогда не было подтекста, она всегда была прямолинейна, говорила именно то, что думала. Эта прямота — знак наивысшего качества. Нас она неосознанно контролировала — где мы, с кем, что делаем и говорим…"
Характерная семейная сценка разыгралась однажды, когда Элизабет и Якоб, дети Хуберта и Марии, играя, нечаянно испортили шикарный свитер бабушки. Все ждали большого нагоняя. Но Мария сумела отвести бурю, пародийно, с немалым актерским талантом изобразив будущее возмущение фрау Бурды. Ее неповторимый баденский акцент был скопирован так точно, что свекровь и бабушка растрогалась, не став возмущаться.
Невесткам клана Бурда всегда было и легко, и трудно. Легко, потому что приятно войти в такую семью. А трудно — потому что этой семье нужно соответствовать. Знакомство, первая встреча с могущественной фрау Бурдой, участие в семейных праздниках, на которых Энне следила за молодежью "оком Аргуса", — все это вселяло священный трепет в избранниц ее сыновей.
Были у Энне и свои маленькие слабости. Прежде всего — это гоночные машины. Первый ее автомобиль Karmen Chias был вызывающе желтого цвета, с сиденьями, обтянутыми алой кожей. Чуть позже, когда в Баден-Бадене проводился конкурс "Женщина и автомобиль", Энне прибыла на него в Volkswagen Eleganz, увитом живыми розами. "На мне было платье из органзы с вышивкой в черный горох. Такой же тканью была обтянута шляпа. Я знала, что выгляжу как голливудская звезда. Но мне достался второй приз. Не знаю почему. Ведь я бесспорно была первой". Забавно, но такую, немного детскую, обиду на жюри она сохранила на всю жизнь. Но любви к авто не утратила.
Второй ее страстью были Италия и живопись. Отпуск она чаще всего проводила именно там, сначала на острове Искья (недалеко от Неаполя). А затем облюбовала места южнее, на Сицилии, где построила себе дом в Таормине. Там же начала писать свои картины (во многом благодаря знакомству с известным немецким художником Хансом Куном).
В 2001 году за выдающийся вклад в развитие моды Энне Бурда была удостоена награды "Большой почетный крест". В том же году к ее дню рождения в родном Оффенбурге была открыта "Аллея Энне Бурды". В 2005 году в возрасте 96 лет Энне Бурда скончалась.
Она как-то сказала своей любимой внучке Элизабет: "Ты — мое второе воплощение." — "А что это значит, бабушка?" — "В тебе скрыты те же силы, что и во мне, и ты знаешь, что должна быть сильной. Сильнее, чем другие!"
( статья была опубликована в журнале " Имена" в 2007 г)
