Продолжение
Начало здесь:
Лида поставила пакет с продуктами на тумбу у двери и устало вздохнула.
– Привет. - сказала она и перевела взгляд с натужно улыбающегося сожителя на прячущую глаза покрасневшую дочь.
– Давай, - протянул Валентин костлявые пальцы со вздувшимися венами к Лидии и поцеловав женщину в щёку, унёс пакет в кухню.
Вера закрыла ванную и тихо буркнув матери: "Привет", убежала в комнату.
– Всё нормально у вас? - спросила Лидия, сдвинув брови, когда мужчина вернулся.
– Конечно! - бодро ответил Валентин. – А что?
– Верка какая-то странная... Вы поругались?
– Нет. С чего вдруг? Я на кухне ужин грею, она в ванной ковыряется... - глаза его забегали, но быстро взяв себя в руки, он облизнулся и остановил взгляд.
– Понятно... - Лидия провела по волосам и прошла в комнату, откуда крикнула: – Валь, погрей мне тоже, пожалуйста!
– Хорошо! - крикнул в ответ мужчина, а Вера, воспользовавшись моментом, выскользнула из дома.
***
После того, как окончила колледж, Вера всё чаще стала слышать от матери, чтобы дочь искала отдельное жильё.
– Ты уже взрослая, можно и отдельно начинать жить. За границей, вон, смотри, как только восемнадцать стукнет, сразу вещички за порог и до свидания! - говорила мама обычно за ужином.
– Мам, куда же я пойду? Другого жилья у нас нет, а снять пока не могу, всего один месяц работаю, даже зарплату не заплатили ещё.
– Так найди подработку! Делов-то! - усмехнулась мать.
– И где, интересно?
– Да хоть где! Было бы желание! Только свистни, тебя с руками и ногами возьмут, куда хочешь!
– Мам, ты хочешь, чтобы я ушла? Я вам мешаю, да?
Мать покраснела и неловко улыбнулась:
– Почему мешаешь? Просто намекаю, что пора начинать взрослую жизнь!
– Я поняла. - Вера встала и взяв тарелку с недоеденным ужином, выбросила остатки в мусорку. Стоя спиной к матери и её сожителю, девушка едва сдерживала слёзы, пока мыла посуду за собой.
– Ты чего не доела? - мать нахмурилась.
– Не голодна. Спасибо. - вытерев руки, ответила девушка и ушла в комнату.
"Хотя бы комната есть своя..." - подумала она, когда плотно прикрыла дверь и легла на покрывало.
***
Утром, когда мама ушла на работу, а Вера нагнулась в прихожей, чтобы обуться, Валентин подскочил сзади и схватил её за бёдра, рванув на себя, отчего девушка чуть не упала.
– Совсем, что ли?! - крикнула она и оттолкнула наглого мужика. – Не трогай меня, сказала! Не понял?!
– Не рыпайся! - впился он в неё сальными глазками и попытался придавить своим весом к двери.
– Пошёл вон, урод! - крикнула Вера и вывернувшись из его рук, проскользнула в приоткрытую дверь.
– Не нравится - не возвращайся, пигалица! - крикнул мужчина в щель, когда девушка бегом спускалась с лестницы.
Домой идти не хотелось. Из-за того, что ей приходилось убегать не завтракая и возвращаться затемно, не прикасаясь к ужину, из-за того, что успокоиться никак не удавалось, а Валентин не давал проходу, за три недели она с пятидесяти пяти килограммов похудела до сорока пяти. Пожилой охранник, сидящий на входе в здание, тревожно провожал её глазами, когда она проходила мимо, еле передвигая ноги от усталости и голода.
Уже поздно вечером, вернувшись домой после того, как устроилась уборщицей в свой же офис, Вера ткнулась в закрытую дверь, потому что мать не пустила дочь на порог и вручив девушке сумку с наспех закинутыми вещами, процедила сквозь зубы:
– Забирай свои вещи и не появляйся на пороге! И на глаза мне не попадайся, потаскушка развратная!
Вера опешила и побледнев, спросила:
– Что случилось, мам?
– Она ещё спрашивает! - мать хлопнула себя по бедру. – Как мужиков чужих соблазнять, так это она быстро соображает, а тут не поняла?! Исчезни!! - рявкнула Лида и хлопнула дверью перед лицом ничего не понимающей дочери.
Прижав сумку к груди, девушка привычно поднялась на этаж выше и села на подоконник, подтянув колени к лицу. Идти было совершенно некуда, в кармане - пятьсот рублей, которые мать давала на проезд, приговаривая:
– Потом отдашь, поняла?
Вера была благодарна и за это - до зарплаты ещё десять дней, и скорее всего, придётся у кого-то ещё просить в долг. Ноги сами понесли её обратно в офис - куда ещё она могла пойти? Георгий Иванович, тот самый пожилой охранник, который всегда провожал её глазами, сидел у входной стеклянной двери и читал книгу в свете настольной лампы. Вера приблизилась к витрине и замерла, молча глядя на мужчину. Он жевал пирожок, запивая чаем из термоса и Вера так громко сглотнула, что в вечерней тишине её, казалось, услышали даже деревья. Георгий Иванович поднял глаза и вздрогнул:
– Вера? Ты чего здесь?
– Георгий Иванович, пустите меня, пожалуйста...
– Только тихо, - щёлкнул он замком и быстро пропустил девушку, оглянувшись по сторонам.
Когда Вера вошла, он провёл её в комнату охраны и показал на диван:
– Садись.
Сам щёлкнул кнопкой на чайнике и сел напротив, внимательно глядя на исхудавшее лицо девушки. Вера честно продержалась ровно одну минуту, после чего всхлипнула и громко разрыдалась.
– Ну, ты что, ты что? - Георгий Иванович привстал и несмело погладил по плечу. – На-ка вот, выпей водички. - протянул он стакан.
– Спасибо, - глянув на мужчину, ответила Вера и продолжила: – Простите...
– Не за что. - мужчина развернул пакет с пирожками и положил несколько штук на тарелку, которую поставил в микроволновку. – Ты ела что-нибудь?
Вера отрицательно покачала головой и ткнулась носом в салфетку, заботливо протянутую охранником.
– Я так и думал. Сейчас пирогов погрею, перекусишь. - он терпеливо достал тарелку из печки и поставив на стол, кивнул и сказал: – Садись, ешь. Потом расскажешь, что у тебя случилось.
Вера отрывисто вздохнула и вытерев лицо, с благодарностью посмотрела на Георгия Ивановича. На вид трудно было точно сказать, сколько ему лет - от шестидесяти до семидесяти, девушка и понятия не имела, как должен выглядеть пожилой мужчина, но лучистый и добрый его взгляд был таким по-отечески или даже по-дедовски заботливым, что она почувствовала себя в полной безопасности. Впервые за несколько месяцев с тех пор, как в их доме появился Валентин.
Когда тарелка опустела, девушка, поставив чашку на стол, сказала:
– Спасибо большое, Георгий Иванович. Очень вкусные пирожки. Похожие моя бабушка пекла. Только они были размером побольше - она всё меня накормить пыталась, да посытнее... - Вера грустно улыбнулась.
– Это моя жена, Антонина печёт. Порой по целому противню мне в сумку сыпет, а я их раздаю. - он положил мозолистые ладони на колени и спросил: – Ну, а теперь рассказывай, что приключилось у тебя. Я давно за тобой наблюдаю. Ты за последний месяц всего один раз весёлая пришла, а в остальное время, как зверёныш загнанный ходишь. И похудела сильно - на тебе рубашонка твоя болтается, как на швабре... Обижает кто?
– Долго рассказывать...
– А я не спешу никуда. У нас целая ночь впереди!
Вера собралась с духом и рассказала мужчине всю свою боль, прерываясь, чтобы вытереть слёзы, а он терпеливо слушал, иногда доставая салфетки, которыми девушка проводила по лицу. Когда она закончила, Георгий Иванович сидел хмурый и постукивал пальцами по столу.
– Понятно... - протянул он и поджал губы. – Ты вот что. Там, - он показал на двухстворчатый шкаф в углу, – Постельное бельё. Где наш туалет, ты знаешь. Горячая вода там есть, мыло тоже, полотенце свежее я тебе дам. Диван можешь не раскладывать, он широкий, уместишься.
– А вы как же? - удивлённо вскинула брови девушка.
– А мне спать не положено, я сегодня в ночную смену заступил. Да и не люблю я спать долго, возраст не тот. - он встал. – Располагайся. Если будут вопросы, ты знаешь, где я. А утром что-нибудь придумаем.
– Спасибо... - Вера даже не знала, как благодарить мужчину, только закусила нижнюю губу и проглотила ком в горле.
Георгий Иванович махнул рукой и тяжело поднявшись, ушёл вниз. Вера умылась, посмотрела на себя в зеркало и мотнув головой, ушла в комнату.
Утром, часов в шесть, Георгий Иванович легонько постучал её по плечу:
– Вера, просыпайся. Доброе утро. Сейчас уборщица утренняя придёт, не надо ей знать, что ты здесь ночевала - растреплет всем. Одевайся, приводи себя в порядок и иди на своё рабочее место - будто ты раньше всех пришла, чтобы сделать что-то важное. А я прикрою, если что.
– Доброе утро. Спасибо большое.
Охранник вышел, а Вера сладко потянулась - впервые за много дней она спокойно выспалась, не прислушиваясь к шагам за дверью и невнятному бормотанию маминого сожителя. Нагнувшись к раковине, она вдруг отчётливо осознала, что на этом её прежняя жизнь закончилась, и как раньше, больше не будет. Теперь она сама за себя. И помощи особо ждать неоткуда - от Георгия Ивановича и так поддержка огромная, но нельзя же садиться ему и его жене на шею? Она твёрдо решила найти хоть какую-то ещё работу, чтобы побыстрее снять комнату.
Никто ничего не заподозрил, а в обед, когда Вера пила пустой чай со стянутым у кого-то кусочком сахара, вошёл Георгий Иванович и поманил её пальцем. Он утром сдал свою смену и теперь пришёл, чтобы сообщить девушке важную новость.
– Вера, смотри, - он протянул ей листок с номером телефона и адресом. – Это адрес масложиркомбината. Им срочно требуется ночной сторож. И я договорился, что тебе разрешат там ночевать, пока ты не найдёшь жильё.
Вера с благодарностью смотрела на мужчину и дрожащими губами прошептала:
– Даже не знаю, как вас благодарить... - спазм в горле перекрыл ей воздух и она, хрипло вздохнув, закашлялась.
– Не стоит. На вот. Антонина передала тебе. Ешь. - он вручил девушке пакет с контейнерами, набитыми едой.
Заглянув внутрь, девушка чуть не подавилась слюной - борщ, пирожки, картофельное пюре и котлетки - не то от голода, не то от умопомрачительного запаха у неё закружилась голова и её качнуло.
– Мы бы тебя к себе позвали, но у нас всего одна комната, так что... - он развёл руками. – Но если хочешь, можешь приходить просто в гости. Никогда голодная не уйдешь. - улыбнулся он напоследок. – И если что, звони. - мужчина вложил в ладонь девушки ещё одну бумажку с номером.
– Спасибо. Спасибо, Георгий Иванович! - она кинулась к нему на шею и он по-отцовски похлопал по спине.
– Ну, ну... - вдруг отвернувшись, пробасил мужчина и смахнул слезу. – Иди, ешь, а то остынет.
В девять вечера, после того, как вымыла весь этаж, Вера поехала на масложиркомбинат, где её уже ждала напарница - женщина лет шестидесяти. Она показала и рассказала, всё, что нужно знать и перекрестив девушку, ушла.
Особый восторг у девушки вызвала комната с душем, которая всю ночь была в полном её распоряжении. Правда, ни шампуня, ни мыла с мочалкой у неё не было, только полотенце, которое принёс Георгий Иванович из дома. Просить его ещё о чём-либо она постеснялась, поэтому довольствовалась раскисшим обмылком, который нашла в душевой. Стоя под горячими струями, она тёрла себя чистой ветошью, найденной в подсобке. Там же постирала бельё и постаралась так развесить вещи, чтобы они высохли и не требовали глажки.
Так прошло чуть больше недели. Придя на работу утром, она не обнаружила Георгия Ивановича на своём посту. Вместо него сидел какой-то молодой сотрудник, который придирчиво изучал пропуски каждого.
– А где Георгий Иванович? - вежливо спросила она нового охранника.
– На больничном.
– А что с ним?
– Откуда я знаю? - возмущённо ответил мужчина и Вера поспешила пройти в кабинет.
В обеденный перерыв она набрала номер Георгия Ивановича, но никто не ответил. Адреса она не знала, поэтому проведать не могла и каждый час настойчиво набирала номер, слушая длинные гудки или автоответчик.
Трубку сняли лишь ближе к двенадцати следующего дня.
– Георгий Иванович, ну слава Богу! - выдохнула в трубку Вера. – Что случилось? Где вы?
– Вера, - слабым голосом ответил мужчина. – Я в больнице. Инсульт...
– А в какой? Скажите, я приеду в выходные!
– Не надо, не приезжай. Антонина у меня утром и вечером. А у тебя даже на дорогу нет, я знаю...
– Я в долг возьму, потом отдам! - крикнула она в трубку и выведала адрес больницы.
С утра в субботу, когда разрешили посещение, она быстро зашла в палату. На кровати возле Георгия Ивановича сидела пожилая женщина и гладила его по руке.
– Георгий Иванович, здравствуйте!
Женщина сначала нахмурилась, потом её лицо просветлело и она, улыбнувшись, сказала:
– А вы, наверное, Вера?
– Да, это я... А вы - Антонина?
– Да. Георгий много о вас рассказывал. - Антонина обернулась к мужчине и сказала: – Ты прав. Она, и вправду, похожа...
– На кого похожа? - удивилась Вера.
– На нашу дочь...
– Она не с вами? В другом городе живёт?
– Нет, Вера. Её нет. Совсем нет... - ответил Георгий Иванович и напрягся.
– Не нервничай, Жора, - сказала Антонина и провела по ладони мужа, сжав её пальцами.
– Простите, пожалуйста. Я не знала... - извиняясь, сказала Вера и поджала губы.
– Ничего. Её нет с нами уже почти восемнадцать лет. Её и нашего внука, Данечки. И зятя тоже.
– А что случилось?
– Разбились на машине, когда ехали из отпуска домой...
– Ужасно... - Вера стиснула пальцами спинку кровати.
– У тебя как дела? - лицо Георгия Ивановича просветлело.
– Нормально. Работаю. Выздоравливайте, пожалуйста! - Вера положила на одеяло апельсин.
– Забери, Вера. - Георгий Иванович мотнул головой. – Тебе нужнее.
– Нет, это я для вас принесла... - Вера пожала руку мужчины и взглянув на часы, продолжила: – Спасибо вам огромное. Я побегу, у меня сегодня дополнительная смена в ночь.
– Беги, беги. - мужчина и женщина проводили взглядом девушку и о чём-то тихо заговорили.
Георгия Ивановича не было три недели. Потом его выписали, а благодаря тому, что всё прошло без осложнений, через два месяца он вернулся к работе. Вера была просто счастлива его видеть и подбежала обнять. Он прижал девушку к себе и сказал:
– Всё будет хорошо. Вот увидишь!
***
Прошло семнадцать лет. За это время Вера повзрослела, успела сходить замуж, родить дочь и развестись, получила несколько повышений и стала ведущим специалистом. Купила квартиру, машину, каждый год ездит отдыхать с дочерью в тёплые края.
После одной из таких поездок её нашла мать. Она пришла в офис и принялась жаловаться на свою несчастную жизнь, сдабривая слова слезами и пытаясь вызвать у взрослой дочери жалость.
– Верочка, дочка, он же вынес всё, понимаешь? До последней вилки вынес, даже тазы прибрал... А у меня спина... Мне теперь даже не на что жить, всё на лекарства уходит... Может, ты поможешь родной матери и отправишь в лечебницу куда-нибудь, где потеплее? Да и одежды бы мне купить... Износилось всё... - говорила она, поглядывая на изысканно обставленный кабинет и хорошо одетую дочь, которая уверенно и без эмоций смотрела на ставшую ей чужой женщину.
Вера вздохнула и глядя прямо матери в глаза, начала:
– Знаешь, мама, я думаю, что тебе не стоит жаловаться на жизнь. Ты свой выбор сделала ещё тогда, когда выставила меня на улицу, семнадцать лет назад. За всё это время ты даже не поинтересовалась, а как я? Жива ли, здорова? Может, лежит холодное тело твоей единственной дочери где-нибудь в канаве? Нет, ты думала только о том, будет ли кто-то в твоей постели или нет. И тебя не беспокоило то, что я крала от голода хлеб в магазинах, таскала мыло в общественных туалетах, чтобы помыться в единственной душевой на сто человек на работе! И то, что спала я в комнате охраны, и меня подкармливал совершенно чужой человек, чтобы я не сдохла с голоду. И то, что я работала на четырёх работах, пятую взяв в качестве фриланса. Я спала тогда по три часа в день, мама! Только потому, что для тебя какой-то хрен оказался важнее родного ребёнка! - она встала и пройдя к двери, взялась за ручку. – Поэтому, прошу тебя, оставь меня в покое.
– Ну как же это, дочка... - взмолилась мать, приложив руки к груди. – Я же твоя родная мать...
– А я была твоей единственной родной дочерью! Только ты забыла об этом и вышвырнула меня на улицу, как тех котят и щенков, которых я приносила в детстве! Возможно, когда-нибудь, я прощу тебя, мама. Но сейчас, пожалуйста, уходи! - она распахнула дверь и смотрела, как сгорбившись и не глядя в глаза, мимо проходит постаревшая мать. Когда женщина скрылась за дверью, Вера опустила плечи и выдохнула, глядя в окно.
Вечером позвонила дочь, Алиса:
– Мамуль, мы сегодня к дедушке Жоре пойдём?
– Конечно, детка. Они с бабушкой Тоней нас ждут, как всегда, с фирменными пирогами! Я приеду через сорок минут, будь готова. И зонт не забудь, на улице ливень!
***
Сезон дождей – печали откровенья…
И охлаждают капли мыслей всплеск…
Из душ людских плывут стихотворенья,
Оставив на листе слезливый блеск…
Вода целует грязные дороги
И размывает едкие следы…
Но всё не зря… И в небе плачут Боги,
На нас роняя капельки воды…
В сезон дождей становится теплее
От душ родных, сидящих за столом,
И пьющих чай, ни капли не жалея,
Что летом бродит осень за стеклом…
В такие дни особенно тревожно
Немое одиночество всплакнёт…
Перебирая судьбы осторожно,
В какую-то из них в ночи придёт…
Размашистые капли отбивая,
Заглянет одиночество в подъезд…
Нарочно дверь мою не открывая,
Своим бойкотом выразит протест…
А я ему на лестничную клетку
С жасмином чая чашку отнесу…
И задымит последней сигареткой…
Завоет как голодный волк в лесу…
В сезон дождей ему невыносимо
Собой сердца людей обременять…
Ему не быть желанным и любимым…
Кто может одиночество принять?
И только дождь, как прежде слал приветы,
Как близкому письмом издалека…
А там вдали вздыхало грустно лето
И тучи вытесняли облака…
Автор стихотворения: Ирина Самарина -Лабиринт
© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт, 2011
