Сегодня принято петь дифирамбы российской благотворительности и благотворителям XIX века. Модную тему освоили не только журналисты и краеведы, но и историки. Однако ряд дел, обнаруженных в Государственном архиве Курской области, говорят не только о бедственном положении богаделен губернского центра в обозначенный период, но и о преступлениях, граничащих с уголовщиной, которые совершались некогда в обителях милосердия.
Дело 1885 года о курском доме призрения, который располагался за Херсонскими воротами, получило чрезвычайный резонанс. Издавна золотым правилом провинциальных чиновников считалось молчание и сокрытие многих преступлений, творящихся в российской глубинке. Но не таков был новый курский губернатор Павел Павлович Косаговсикй, назначенный в Курск незадолго до этого. Именно он дал ход делу, которое дошло до самого императора Александра III.
Дом призрения нищих существовал в Курске с 1874 года. Заведовал им председатель «комиссии по призрению в городе Курске бедных» мещанин Петр Евдокимов. За несколько лет успешной работы он сумел зарекомендовать себя ревнивым попечителем униженных и оскорблённых. В 1877 году Евдокимов разогнал проворовавшуюся прислугу, внёс в городской банк 500 рублей из личных средств на счёт богоугодного заведения, проложил водопровод, который теперь стал круглосуточно снабжать нищих «источником жизни», отремонтировал надворные постройки. К тому же в доме призрения появились станноприимница и богадельня. За заслуги перед обществом в мае 1882 года городская дума постановила украсить дом призрения портретом благотворителя.
Но спустя три года, 1 июня 1885-го, Курское губернское по городским делам присутствие возбудило против Петра Евдокимова, как лица заведующего домом призрения нищих, уголовное преследование. Ему вменялось в вину: «1) бездействие власти, выразившееся в крайне дурном содержании призреваемых, вследствие чего процент смертности в богоугодном заведении значительно увеличился; 2) истязание призреваемых, которых регулярно приковывали цепями; 3) вымогательство денег, как правило, с применением насилия».
В ходе предварительного следствия выяснилось, что всю хозяйственную часть дома нищих Петр Евдокимов поручил мещанке Матрене Бирюковой. Экономка обычно готовила вкусный обед, но взамен отбирала у призреваемых кошельки с деньгами, так как босс в целях экономии жалованьем её не баловал. Больные, как правило, оставались без всякой медицинской помощи. Помещение пребывало в грязи, воздух удушливый, постельное бельё было рваное, грязное, с пятнами крови, повсюду царил беспорядок. В доме проживало семейство Абезяевых, главным занятием которых было беспробудное пьянство. После больших попоек и ночных потасовок, к утру нередко появлялось по два-три окоченевших трупа нищих. Солдатка Харакоркина, занимавшаяся развратом, заразила гонореей многих призреваемых. Помощницы Матрены Бирюковой мещанки Губанова и Тарасова сажали на цепь всех, кто пытался противиться правилам содержания. Один конец цепи надевался на ногу, а другой прикреплялся к кровати. Для особо тяжёлых случаев в доме нищих был свой фирменный, просто уникальный рецепт усмирения клиентов. Касался он в первую очередь мужчин и действовал безотказно. Буйных или несговорчивых дополнительно, помимо цепи, фиксировали на кровати верёвками. Затем вносили небольшие слесарные тисочки, спускали штаны, вставляли половой член в тиски и начинали медленно сжимать. Сколько таким образом было покалечено нищих или сгинуло бесследно, не знает никто. Слух о вопиющем беззаконии, творимом здесь, разнесла по Курску одна из призреваемых, мещанка Сибекина. Долгое время ей отказывались верить, так как несчастная страдала падучей болезнью и во время богослужений не раз вбегала в алтари курских церквей, где с ней случались эпилептические припадки.
Когда нога губернатора Косаговского перешагнула порог дома призрения нищих, то глаза его увидели следующую картину: в одной из комнат к кровати была прикована молодая девушка Наталья Шведова, а на соседней кровати, тоже прикованный умирал дряхлый старик.
Государев наместник категорически настоял на уголовном преследовании Петра Евдокимова. Однако прокурор Харьковской судебной палаты, в которой разбиралось столь скандальное дело, вскоре прекратил следствие. Вполне достаточным оказалось признание заведующим домом призрения нищих в том, что он «по мягкость характера не принимал мер к наведению чистоты».
До сих пор некоторые историки недоумевают, почему, придя к власти, большевики ликвидировали многочисленные богоугодные и благотворительные заведения? Неужели из-за пресловутой «социальной демагогии» эксплуататорских классов, проводниками которых являлись благотворители? Думается ответ лежит не только в политической плоскости.
