Рабочая смена подошла к концу. Но Марина продолжала бродить по отделению. Она искала причины, чтобы задержаться. Марина общалась с коллегами, успокаивала будущих мам, заглянула к Насте. Ангел прочитал все книги и теперь скучал.
- Правда, что Олеся сбежала? - С ужасом в глазах спросила Настя.
- Правда.
Начало истории
Настя загрустила. Пальцы, очерчивающие контур рисунка на ткани халата, задрожали. И сама Настя нервно затряслась.
- М-мама… - Выдавила она из себя, - тоже ушла. Только через год. Я родилась. Вот такой. И она… ушла.
Бедняжка. На глаза Марины навернулись слезы. Она накрыла ладонью ее пальцы. Дрожь прошла.
- Нет, Настюш. Мама ушла не из-за тебя. Она просто не справилась. Зато! У тебя есть сильный и надежный папа. Тебе очень повезло.
- Да. Он немного строгий….
Немного. Марина сдержала ухмылку. Папа Насти — самодур.
- Я надеюсь, он на вас не накричал? Это я ему сказала…
- Нет, конечно! - Заверила ее Марина. Не накричал, но нахамил. И защитил. Марина улыбнулась, - слышала бы ты, как общалась со мной заведующая после разговора с твоим папой. Как будто я самый ценный в мире кадр.
Понурое лицо Настены засияло от гордости за папу. План сработал. Он узнал, что Марина Евгеньевна в беде, и прилетел, как супермен. Ему не обязательно работать в министерстве здравоохранения. Но если понадобится, он и там порядки наведет.
Марина вышла из палаты. Кажется, на этом все. Обход сделан, журналы заполнены, будущие мамочки спокойны. Что еще? В ушах уже шумело от перенапряжения. Нужно отдохнуть. Но она промчалась мимо ординаторской, в послеродовое отделение. Хотела разведать обстановку, а заодно одним глазком взглянуть на брошенного малыша.
С виду вполне себе нормальный ребенок. Марина смотрела на спящего младенца сквозь стекло и слушала жужжание врача:
- Бросила ребенка! Даже имя не дала. Даже на руки брать не хотела. И папаша… тоже. Где его черти носят? Что одна, что другой…
- Павел придет, - уверенно ответила Марина, - я его знаю…
- Я наслышана! - С той же пренебрежительной интонацией заявила врач. И процедила, склонившись к ее уху, - вы меня, конечно, извините. Не могу смолчать. Но лезть в семью, где маленький ребенок… это свинство. Я не оправдываю поступок Олеси, но и вы…
- Не вам меня судить! - Марина проткнула ее острым взглядом. Так, что та отпрянула назад, - прежде, чем навешивать на человека ярлыки, вначале проверьте информацию! Если вам заняться больше нечем.
- Если Румянцев не появится, мы переведем ребенка к отказникам. Так ему и передайте!
Еще один намек на их роман. Марина молча удалилась.
Она переоделась. Шагая на выход из роддома, Марина достала телефон. Набрала знакомый номер, но не решилась позвонить. Побоялась, что их общение войдет в привычку. Испугалась ответных звонков. Нет. Нельзя. У Паши, какая-никакая, но семья, ребенок, проблемы. Ему сейчас не до нее.
Марина вышла на крыльцо. Издалека она заметила на лавке одинокую фигуру. Паша! Марина испытала смешанные чувства — радость и негодование. Он приехал, но в здание роддома не вошел. От крыльца его отделяли считанные метры. Марина преодолела это расстояние и остановилась возле лавки. Паша медленно поднял глаза.
Он посмотрел на нее без удивления, скорее сконфужено, и снова опустил глаза.
- Ты что тут делаешь? - Холодно проговорила Марина.
Она поежилась от собственного тона, а Паша молча покачал головой. Марина выдержала паузу. Посмотрела на окна роддома. Ну, и черт с ним! Она и так уже погрязла в сплетнях. Хуже некуда. Марина опустилась рядом, рассматривая профиль Паши. Опущенную голову, смятенное лицо. И проговорила уже мягче:
- Паш, почему не заходишь?
- Если я зайду… - Голос Паши был осипшим. Как будто он всю ночь горланил песни, - назад пути уже не будет.
- А если не зайдешь? Сможешь с этим жить?
- Нет, - он повернул лицо, - Мариш, я только тебе могу признаться. Больше никому. Знаю, что ты не осудишь. Я… боюсь.
- Чего боишься?
- Что не справлюсь. Я ничего не умею. Не знаю. Я понадеялся на материнский инстинкт. Думал, она будет заботиться о сыне, а я так… на подхвате. А потом постепенно научусь.
- Я уверена, ты будешь хорошим папой. Будешь заботиться о ребенке. Наберешься опыта…
- Откуда ты знаешь? - Он тяжело вздохнул, - тебе, Мариша, повезло. Ты жила в нормальной семье, с нормальными родителями. А я? Что видел я? Битье посуды, скандалы, драки! Мне тоже часто прилетало. Попадался под горячую руку. А потом… бурное примирение за стенкой. Я затыкал уши подушкой. Они не стеснялись. Как будто меня нет. И так по замкнутому кругу. Каждый день.
- Паш, ты вырос. Ты создал свою семью.
- Моя семья ничем не отличается от той, - Паша грустно улыбнулся, - помнишь? Как я пытался вывести тебя на эмоции. Пытался устроить скандал. Но наши ссоры длились три минуты. Их даже ссорами не назовешь. Так. Поспорили о чем-то, посмеялись, поцеловались. И все.
- Вот чего тебе не хватало, - догадалась Марина. Она даже в мыслях не могла представить, как набрасывается на него с кулаками, поливает отборными словами. А что, если Паша ударит в ответ?
- Все. Насытился. Больше не хочу. Ни семьи, ни...
- Ты всему научишься! Тебе дадут отдельную палату, покажут, как кормить ребенка, как стирать пеленки. Вначале будет тяжело. Но ты справишься, привыкнешь…
- Марин, - Паша сжал ее запястье — легкий, дружественный жест, наполненный глубоким, тайным смыслом. Для нее. Марина вздрогнула от неожиданности, - спасибо за поддержку! Ты всегда была такой.
Влюбленной дурой. Марина вытянула руку и предупредила:
- Нас могут увидеть. Все думают, что я увела тебя из семьи.
- Я что… баран на веревочке?! Хотя… - Он криво улыбнулся и иронично произнес, - если бы ты дернула за веревочку, я бы может и пошел.
- Как смешно! - Марина смутилась, сжала ручки сумки, намереваясь уйти. Давно пора. Пора заняться личной жизнью. Она поерзала на лавке. Вроде не прилипла. Почему тогда не в состоянии уйти? И зачем спросила, - знаешь, где сейчас Олеся?
- Нет, - Паша тут же помрачнел, - трубку не берет. На сообщения не отвечает. Ей же лучше. Увижу — убью.
- Паш, держи себя в руках…
Марина не договорила. Ее настороженный взгляд скользнул мимо Паши. К ним приближался силуэт. Он привлек ее внимание, но слишком поздно. Марина обомлела. Кто угодно! Только не он!
У нее даже коленки задрожали. Владимир Борисович стремительно приближался. Судя по грозному лицу мужчины, он все слышал. Олеся…. Паша…. И Марина рядом. Сопоставил факты. Он смотрел на Пашу из-под нахмуренных бровей. Подошел, окинул его пренебрежительным взглядом, как ничтожную букашку, и пробасил:
- Румянцев??
Паша заметно удивился. Он поднялся с лавки.
- Я.
- Твоя жена гнобила мою дочь, - сходу заявил рассерженный мужчина, - отвечать за это будешь ты! Если твоя баба хотя бы пикнет в ее сторону…
Марина подскочила с лавки. Она протиснулась вперед, заслоняя Пашу. Словно он — ее. А за свое Марина привыкла вставать грудью.
- Владимир Борисович, не устраивайте разборки. Паше и так сейчас несладко….
- Марин, я сам с ним разберусь, - процедил в затылок Паша. Кто бы сомневался? Дай ему волю, он устроит на территории роддома бойцовский турнир. И все ради кого? Ради жены-кукушки?! Нужно их остановить.
- Олеся сбежала, оставила ребенка…
- Сбежала, говоришь?! - Владимир Борисович насторожился.
- Паша оказался в сложной ситуации, в какой когда-то были вы. Малыш родился с небольшими отклонениями по здоровью. Вы же сами через это проходили! Понимаете, как это трудно!
- Было дело! - Кивнул мужчина. Неужели, понял? Марина была настороже. Зная взрывной характер Паши…
Владимир Борисович передал ей книгу, которую купил для Насти, пакет с гостинцами. Достал бумажник. Отыскал в нем какую-то визитку.
- Есть у меня один знакомый врач, - пробасил мужчина, протягивая ее Паше. Тот не взял. Только бросил взгляд. Владимир Борисович нахмурился, - бери, пока дают! Лучше не найдешь. Он мою Настю на ноги поставил. Врач от Бога. Просто так к нему не попадешь. Ждать придется долго. Скажешь, что от Чижова, примет в тот же день.
Паша пересилил гордость. Если бы не сын…. Он с неохотой взял визитку и нерадостно кивнул.
- Спасибо.
- Можешь не благодарить. Только у меня к тебе есть небольшая просьба. Отойдем в сторонку. Поясню.
Даже не спросил, согласна ли Марина присмотреть за вещами. Она водрузила на лавку тяжеленный пакет. Как будто хрупкая Настя в состоянии все это съесть! У нее скоро тумбочка развалится от изобилия фруктов и конфет.
Марина обернулась, посмотрела в спины отдаляющихся от нее мужчин. Владимир Борисович передвигался важной, расслабленной походкой, шевелил губами. Паша шел, прокручивая между пальцами визитку, слушал и молчал. До поры до времени.
Марина напряглась, когда он резко встал, как вкопанный, приблизился к Владимиру Борисовичу, лоб в лоб. Выпалил ему в лицо. Что-то категоричное и гневное. Побагровел от злости. Вернул визитку и помчался в сторону ворот.
- Паша! - Воскликнула Марина. Неужели, он уйдет?! Оставит сына?!
- Я за вещами, - не обернувшись, бросил тот...