Автор — Эвальд Кляйн (Ewald Klein)
Перевод, комментарии и иллюстрации — Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart, Esq.)
В рождественский сочельник на город обрушился снегопад. Мне жаль несчастного голого улана на высоком бетонном постаменте перед Старым замком. Бедняге, должно быть, очень холодно. На его голове появилась снежная шапочка, а его лошадь обзавелась белой гривой. В целом расположение обнажённого всадника, с точки зрения погодных явлений, было выбрано крайне неблагоприятно, поскольку холодные западные ветра, свободно проносившиеся над Замковым прудом, били по нему со всей силы. Хорошо, что он сделан из бетона!
Окна Старого замка, за которыми со стороны Театрштрассе прятался краеведческий музей, темны. Директор музея Гронау наверняка уже дома и готовится к рождественским торжествам. Да и доктор Грунерт, судя по всему, закончил на сегодня свои ночные исследования.
На контрасте, окна в современном квартале домов, примыкающих к открытой площадке перед замком, ярко освещены. Владельцем дома по адресу Театрштрассе №1 являлся директор молокозавода Густав Хеннеманн, а вот дома №1а и №1b уже принадлежали Малому поселковому сообществу городского района Инстербурга. Следующим же домом (№2) владел Альфред Хорст.
Именно здесь когда-то находился театр, подаривший название этой улице. Он был построен в 1818 году и в нём устраивали свои представления кёнигсбергские драматические труппы. Поговаривают, что даже сам Рихард Вагнер приезжал в этот театр, а следовательно и в сам Инстербург. К сожалению, этот храм искусств полностью сгорел в 1866 году. Считается, что пожар по неосторожности устроили призванные на войну с Австрией служащие ландвера.
За тюлевыми занавесками гончара Пауля Струнскуса, как, впрочем, и в других окнах, безошибочно угадывается мерцание свечей рождественской ёлки.
Под ногами хрустит снег. И это неудивительно, учитывая, что столбик термометра на ратуше показывает почти минус 20 градусов по Цельсию. Те немногочисленные прохожие, что ещё встречаются на улице в это время, окутаны персональным туманом собственного дыхания. Хорошо ещё, что домовладельцы хорошо посыпали тротуары, иначе убегающая вниз Театрштрассе запросто бы превратилась в ледяной каток.
Одинокие конные сани, выезжая с Мюленштрассе, с весёлым звоном сворачивают на Театрштрассе. В нижней части улицы, там где она пересекается с Флутгассе, под газовым фонарём стоят четыре трубача и играют «Тихую ночь, святую ночь». И совсем не страшно, что из их замёрзших инструментов периодически льются не совсем верные ноты. Рождественскую атмосферу, которую они творят на улице вместе со звоном бубенцов, это никак не портит. Почти в каждом доме распахиваются окна. Счастливые дети зовут своих родителей: «Мама, иди скорее... Там музыка!» В ответ слышится обеспокоенный голос матери: «Фрицхен... надень шапку, не то простудишься!»
На нижних служебных этажах домов Лины и Каролины Нейсс, имеющих номера 3, 3а и 3b, темно. Зато этажом выше жители также открывают окна и выглядывают на улицу, где музыканты расчехляют свои инструменты, чтобы исполнить ещё один куплет рождественского гимна «О, ты радостный». Затем они засовывают свои инструменты под мышку, предварительно сняв с них мундштуки и положив их в карман для тепла (ведь им предстоит ещё много сыграть в разных местах, а губы запросто могут прилипнуть к обледенелым мундштукам). Разочарованные детишки смотрят им вслед, ведь им так хотелось услышать ещё хоть что-нибудь. Они неохотно поддаются уговорам взрослых закрыть окна, поскольку в комнатах стало слишком холодно.
Дом №4, принадлежавший соцработнице Шарлотте Локнер, и в котором коммерсанты Чилвиг и Герстигкейт арендовали торговые площади, казалось лишён жизни. Все его окна темны. Впрочем, не исключено, что праздничные комнаты его жильцов просто выходят во двор. Аналогичная ситуация и в доме №5, владельцем которого был торговец фруктами и овощами Эмиль Дрюклер.
Витрины маленького магазинчика Бруно Ганса Лёбелля расцвели причудливыми узорами ледяных цветов. Его владелец растил свой сад и проживал по адресу Зирштрассе №44. Ему было слишком холодно в доме на сваях (№6), возвышавшемся над замёрзшими водами Чернуппе, в котором он держал свой цветочный магазин. Однако идея открыть здесь подобный магазин была весьма стоящей, поскольку в непосредственной близости находилось кладбище, и его посетители с удовольствием приобретали товар чудака садовника. В этом же доме на сваях располагался и второй магазинчик, который Лёбелль сдавал в аренду (в то время торговцу велосипедами).
Отсюда слобода Фрайхайт забирала влево и вверх, к кладбищу, а Театрштрассе заканчивалась за газовым заводом около моста через Ангерапп. Работник заправочной станции в своей стеклянной будке зажёг, а точнее включил, электрическую гирлянду на маленькой ёлочке и с наслаждением закурил свою рождественскую сигару. По его словам, ему нет никакой необходимости держать заправку открытой всю ночь, а потому через два часа он уже собирается домой к своей матушке.
Рядом с заправочной станцией, на Корнусмюле (доселе не сталкивался с данным топонимом, который, вполне вероятно, подразумевал пятачок у моста через Ангерапп – Е.С.) находилась закусочная. Раньше здесь было весьма оживлённо, но сейчас солдаты в отпусках, а те немногие, кто остался, празднуют Рождество в своих казармах. Лишь считанные единицы предаются своим мрачным мыслям за бокалом пива. Хозяйка поставила ёлку и, по примеру весёлого работника заправки, украсила её электрической гирляндой. Однако даже она не поднимала общего настроения. Перед тем как отправиться на своё холодное представление, встреченные нами на углу Флутгассе музыканты именно тут успели разогреться крепким грогом. Может это и стало причиной некоторых фальшивых нот?
От Корнусмюле мы могли бы свернуть на Уфергассе, но возвращаемся обратно по Театрштрассе и проходим мимо углового дома, принадлежащего наследникам Хиршовица (№7). Из его обитателей наиболее известен мясник Макс Крён, у которого здесь ещё и свой магазин. Развешенные в витрине колбасы не видно из-за морозных узоров, но зато теперь они не нуждаются в дополнительном охлаждении. Окна над магазином тускло освещены, что свидетельствует о том, что свет исходит только от рождественской ёлки. За этим домом влево убегает Флутгассе.
Издалека снова слышится духовая музыка и те же самые мелодии, что и раньше. Музыканты, видимо, добрались до Хольцплац. В направлении Шприндта прогромыхал почти пустой троллейбус. С башни ярко освещённой звёздной ночью Лютеркирхи раздались семь ударов колокола.
На другом углу возвышается дом №8, принадлежащий фрау Хедвиг Штальфус. Приютившаяся там булочная сдавалась в аренду пекарю Рихарду Броварзику. Дабы у всех любителей колбасы и ветчины был добрый выбор хлеба и булочек, в соседнем доме (№9/10) пекарь Август Лутат также держал свою булочную. В Инстербурге не было ничего необычного в том, что два конкурирующих бизнеса мирно соседствовали друг с другом. Инстербуржцы позволяли каждому жить где и как он того пожелает.
Следующий дом (№11) принадлежит гончару Максу Стрункусу, брату-близнецу Пауля Стрункуса, который жил на противоположной стороне улицы. Дом №12 принадлежит Иоганне Суппли, дом №13 Кроликовски (из Пилькаллена), дом №14 Ойгену Эйгену, дом №15 Густаву Гуддату, а №16 Карлу Зайденбергу.
Перед домом №14 шныряет одинокая собака. Домовладельцем является бывший редактор газеты “Ostdeutsche Volkszeitung” Ойген Эйген. На рубеже веков он построил большой многоквартирный дом с магазином на углу Цигельштрассе и Вальдхаузенштрассе, возле вокзала узкоколейной железной дороги. Трактир же, который находился в его доме на Театрштрштрассе, он сдавал в аренду. До Первой мировой войны здесь всегда что-то да и происходило. Во дворе, к примеру, располагался танцевальный зал. «Инстерские казаки», как в народе прозвали 12-й уланский полк, облюбовали это помещение, подобно тому как пехотинцы полюбили заведение Бергера на Зирштрассе. Как и последние, уланы ревностно следили за тем, чтобы никто с отличным от их собственного цветом погон к ним не наведывался.
Шорник Густав Гуддат, был владельцем дома №15. Я вместе с ним ходил в воскресную школу при баптистской кирхе на Цигельштрассе, и с тех самых пор мы стали близкими друзьями. Однако в рождественский вечер наведаться к нему было бы неуместно, поскольку такой вечер каждый желал бы провести в кругу своей семьи без присутствия посторонних.
Улица здесь забирает вверх к Мюлендамм. Эта сторона улицы была отделена от собственно проезжей её части насыпью, укреплённой перилами. Местные домовладельцы не слишком утруждали себя посыпкой тротуара, а потому подъём представлял из себя несколько утомительное занятие. На углу появляются три фигуры в капюшонах, достают духовые инструменты из своих бесформенных плащей и затягивают те же мелодии, что и квартет, который мы встречали в начале нашей прогулки по Театрштрассе на углу Флутгассе. Судя по всему, музыканты распределили между собой зоны ответственности, ибо эта троица отправляется играть на Шлоссштрассе.
С близлежащей Лютеркирхи донёсся одиночный колокольный звон. Нам потребовалось всего лишь около четверти часа, чтобы не спеша прогуляться по Театрштрассе. Прогуляться уже в наших воспоминаниях.
Автор — Эвальд Кляйн (Ewald Klein)
Перевод, комментарии и иллюстрации — Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart, Esq.)
При перепечатке или копировании материала ссылка на данную страницу обязательна. С уважением, Е. А. Стюарт
