Нагрянуло начальство. Кто-то обратил внимание на стебли без початков. Принялись проверять женщин и у Моти нашли в ведре кусочек кукурузного початка. Составили акт и после работы её не отпустили домой, а оставили в камере Сельского Совета.
Она слышала, как называли её воровкой социалистической собственности, а она всем рассказывала, что подкинули ей тот злополучный огрызок.
Глава 58
После прощания, Егор направил лошадь к своему дому. Спрыгнул с телеги, быстро сбегал в хату, переоделся.
Группа из 4 человек погрузила на себя часть оборудования. Максим постарался распределить груз между всеми. Но забрать сразу всё не получилось. Иван остался охранять груз и лошадь. Максим вручил ему наган:
- Если на тебя нападут, стреляй.
Люди, нагруженные мешками и корытами, пошли следом за москвичом.
Егор знал эти места и понимал, что идут они к песчаной отмели на берегу одного из ручьёв. Идти было далеко. Постепенно груз становился всё тяжелее, а сил всё меньше.
Сделали привал. Максим приказал развести костёр. Достал из своего мешка хороший кусок сушёного мяса и положил в котелок. Потом насыпал щедро крупы и над стоянкой разнёсся аромат еды. Там же в мешке нашлись для всех металлические плошки, деревянные ложки.
- Чай пока будем пить из мисок. Не помню, куда дел кружки, - разглядывая свою бригаду, сказал Максим.
Поели, выпили чаю. Посуду сразу помыли в реке и двинулись дальше. Чем ближе подходили к месту, где предстояло начать работу, тем Егор яснее понимал, что сделали они по лесу довольно большой крюк. Можно было пройти по старой вырубке и свернуть к ручью, и по его течению дойти до Лабы.
- Мы с Константином остаёмся здесь и обустраиваем лагерь, вы вдвоём возвращаетесь. Забираете оборудование и несёте сюда. Иван отгонит телегу и лошадь. Вернётся налегке. Дорогу он знает.
Егор вдвоём с Петром пошли обратно.
- Слухай, - остановился Егор, как только они отошли на приличное расстояние.- Я знаю короткую дорогу к станице. Давай сократим путь.
- А начальник не заругает? – покосился на Егора артельщик.
Глава 57
Начало здесь
- Если мы ему не скажем, то он и не узнает.
- Пошли. Я не скажу точно. Ты, главное, не заблудись. Я в степи вырос, в лесу первый раз.
- Я тут каждый камешек знаю. Пошли.
Мужчины спустились к Лабе и вскоре вышли к той самой Бешенке, у которой поджидал их Иван. Он не сидел без дела. За то время, пока люди отсутствовали, выгрузил всё из телеги, замаскировал в кустах и отвёл телегу с лошадью обратно в станицу. Правда, на обратном пути пришлось поторопиться. Но после сибирских просторов 5 км были для бывалого старателя настоящей ерундой.
Пришли парни и очень удивились, что лошади с телегой нет.
- Ты что, конягу съел? – округлив глаза, спросил Петька.
- Обратно отвёл, пока вы туда-сюда ходили. Всё ж быстрей дело будет.
- Аа…
Разделили груз на троих. Иван постарался набрать всего побольше, чтобы облегчить ношу молодым коллегам. Правда, вскоре он понял, что бесконечные овраги и промоины замедляют путь.
Егор с Петькой шли сзади и о чём-то шушукались.
Иван присел на вымытые корни какого-то дерева и спросил:
- Выкладывайте без утайки все тайны. О чём шепчетесь?
- Да так, ни о чём. Я рассказываю, какие деревья здесь растут, - ответил Егор.
- Не ври, молокосос, - строго прикрикнул Иван. – План побега обсуждаете?
- Нет. Ты чо, Кузьмич?! – испугался Петька. – Зачем нам бежать? Мы ещё золота в глаза не видели.
- Обсуждаете побег после того, как золотишка намоем? Умники!
- Кузьмич, Егор знает короткую дорогу в лагерь, - тяжело вздохнув, ответил Петька. – А сказать стесняется.
- Знаешь? – прищурившись, спросил Иван.
- Знаю.
- Так веди. Тяжело с грузом по этим буеракам скакать.
Егор растерянно посмотрел на старателя.
- Не тушуйся, веди, - приказал Иван.
Егор развернулся и пошёл обратно. Спустились к реке и по берегу спокойно прошли к месту стоянки.
- Откуда вы так быстро? – спросил удивлённо Максим, увидев своих рабочих, идущих совсем с другой стороны.
- Егору твоему цены нет, - издалека сказал Иван. - Показал короткую дорогу к лагерю. А мы прошлый раз прыгали по оврагам, как горные козлы. И всё ты:
- У меня карта, у меня маршрут!
- Да мы и этот раз прыгали, - покивал головой Максим. – Нам нужно добрать в артель ещё 2 человека. Егор, подскажи. Ты ведь людей лучше знаешь.
- Из колхоза не отпустят, кое-кто пробовал, - ответил тот. – Если кроме… детей постарше набрать. Так кто им готовить будет?
- Детский труд у нас запрещён, - проговорил Максим, задумчиво глядя на бегущий рядом ручей. – Работа тяжёлая. Можно взять одинокую женщину, чтобы готовила еду.
- Максим Петрович, я против женщин в бригаде. Вспомни, что у нас было на прииске?! Передрались все и чуть не постреляли друг друга из-за бабы, - вмешался в разговор Иван.
- Помню. Всё помню, но людей не хватает. Дети не потянут, мужчин нет, с женщинами одни проблемы. Говори, как думаешь?
- Поработаем пока впятером. А там, глядишь, заработки начнутся, и желающие появятся, - ответил Иван. – Готовить будем по очереди. Продукты есть, с голоду не помрём.
К ночи поставили палатки, сделали на дереве хранилище для круп, сахара. На следующее утро, как только забрезжил рассвет, приступили к работе. Уже к обеду у троих золотоискателей ладони покрылись волдырями. Рабочий день длился с рассвета до заката. С одним перерывом на обед. Егор не привык так работать, и первый месяц ему было особенно тяжело.
За две недели намыли почти килограмм золотого песка и нашли два небольших самородка.
Максим сходил в станицу и вернулся с приятной новостью. Приёмный пункт открылся, можно сдавать золото и отовариваться всем необходимым.
Вся бригада в полном составе решила наведаться в тот приёмный пункт. Вышли из леса грязные, заросшие, с ввалившимися щеками, и важно прошли через центр. Людей почти не встретили. В приёмном пункте их ждал приёмщик. Он достал из стола специальные весы и принялся мудрить над ними.
В результате вес и количество бонов было озвучено. Поделили на всех поровну.
Приёмщик крутился перед старателями «на одной пяти», предлагал им продукты, мануфактуру, посуду.
Егор взял сахару, муки, разных круп, но боны ещё оставались и тогда он решился на покупку душистого мыла для лица и нескольких кусков хозяйственного. А ещё купил опасную бритву и ремень для заточки лезвия. Любил он наводить у себя на лице красоту.
Остаток бонов приёмщик записал в большую книгу и сказал, что на сохранившиеся талоны можно будет купить что-то дорогое. Если не тратить сразу всё, то можно будет купить полушубок на зиму или сапоги.
Нужно было расписаться в книге за остаток тех бонов, но Егор писать не умел. Просто поставил крестик.
С покупками отправился домой. Остальные старатели были из разных мест. Продуктов они не набирали, кроме выпивки. Записывали свои боны в тетрадь и расписывались. Каждые 2 недели приходила вся артель на приёмный пункт. Егор набирал продуктов и шёл домой. Остальные напивались в лесочке у кладки. Иногда там же и ночевали.
***
Мотя чувствовала постоянный голод. Спасали продукты, приносимые Егором. Варила постоянно каши, похлёбки, делала блины и оладьи. Иногда хотелось чего-то необычного, например, сметаны с творогом. Своей коровки не было, поэтому спрашивала у Клавы и у Вари. Женщины делились с нею без всякого сожаления. Мотя не жадничала, приносила для малышей хлеба и сухариков.
Делилась продуктами и с Клавой.
К середине лета Мотя округлилась. Бригадирша только осуждающе качала головой. В этот раз живот снова был большой. Его невозможно было спрятать под просторной юбкой и кофтой.
- Мотька, двойню принесёшь, - говорили женщины.- Куда торопишься? Дочка ещё маленькая, а ты опять тяжёлая. Муж тебя совсем не бережёт.
Мотя старалась отойти подальше, как только начинались такие разговоры. Не могла она осуждать Жорку за любовь. Не могла и всё тут. Но главная её противница Марфа голодную зиму не пережила. Мотя иногда думала, что сплетницу Бог наказал. В другой раз ей было жаль до слёз Марфушку.
Мотя для себя решила так:
- Как только выработаю трудодни, сразу перестану ходить в бригаду. Жорка продукты приносит, нам с Любой хватит. Сама буду с нею дома сидеть. Нечего продукты транжирить.
Наступил август. Бригаду послали на прополку кукурузы, на которой уже были початки с молочными зёрнышками. Женщины тайком срывали початки, очищали и высасывали сладкий сок.
Нагрянуло начальство. Кто-то обратил внимание на стебли без початков. Принялись проверять женщин и у Моти нашли в ведре кусочек кукурузного початка. Составили акт и после работы её не отпустили домой, а оставили в камере Сельского Совета.
Она слышала, как называли её воровкой социалистической собственности, а она всем рассказывала, что подкинули ей тот злополучный огрызок.
- Будешь отпираться, пойдёшь по этапу на север. Признаешься в хищении, отработаешь наказание в Лабинской. В колхозе на птицефабрике, - сказал ей кто-то из проверяющих.
Утром Мотя призналась в содеянном. Её отвезли в Лабинскую, где судили и дали два года принудительных работ. Никому не было дела до того, что у женщины в станице маленькая дочка, и что Матрёна беременна, предположительно двойней. Суд определил наказание в 2 года принудительных работ за расхищение имущества предприятия. Наказание отбывать назначили на птицеферме Лабинского колхоза.
За 2 года Мотю никто не навестил. Родные боялись попасть в список неблагонадёжных.
Работать на птицеферме было некому. Зимой многие колхозники умерли от голода. Выжившие оказались под судом и следствием. Нужно ведь было на кого-то списать хищения и падёж птицы.
Моте достался большой корпус с утками. Корм раздавали вручную. На поголовье выделяли зерна совсем чуть-чуть. Мотя никогда не имела дела с утками. Не разводили их в Ахметовской. Гуси и куры у людей были, а вот уток Мотя не видела и не знала, что с ними делать.
Но природный ум и смекалка позволили ей быстро всё разузнать. Расспрашивала она у таких же осуждённых женщин, с которыми жила в бараке.
На свой страх и риск выпустила как-то уток поплавать в пруд, заросший зелёной ряской. Правда, пришлось побегать, чтобы утки не разлетелись. Вечером пришла на бережок с ведром зерна и позвала своих подопечных:
- Ути, ути, ути, - да и сыпнула горстку зерна в траву.
Утки по одной начали выходить из воды. Попыталась пересчитать, да куда там. Считала она медленно, птицы были быстрее.
Так и приучила своих уточек плавать в пруду и возвращаться на ночь в сарай.
Приехавшие проверяющие застращали молодую женщину:
- Хочешь, чтобы срок тебе добавили? Добавят, если потеряется хоть одна утка.
Мотя не на шутку испугалась и перестала выпускать стадо, но чтобы утки не голодали, стала каждый день ловить им ряску и носить в сарай. Ведром было медленно и придумала набирать ряску в мешок.
В результате случился выкидыш. Два мальчика родились живыми, но их забрали и куда-то унесли. На следующий день Моте сказали, что дети умерли.