Обложка журнала «Time» с портретом Алексея Стаханова. Декабрь 1935 года
В 1935 году весь Советский Союз облетело сообщение: «В ночь на 31 августа забойщик шахты «Центральная — Ирмино» (Донбасс) Алексей Стаханов установил выдающийся рекорд: добыл за смену (5 часов 45 минут) 102 тонны угля при норме 7 тонн». Установить свой рекорд Стаханов смог благодаря двум помощникам, выполнявшим подсобные операции.
Плакат Виктора Дени (1893—1946) и Николая Долгорукова (1902—1980). «Будем работать по-стахановски! Сметём саботажников и бюрократов с победного пути стахановцев!». 1935
Лев Троцкий в своей критике СССР признавал, что в стахановском движении участвуют «подлинные энтузиасты социализма», причём ставил на первое место экономическое значение движения. По его мнению, оно было призвано решать вопрос интенсификации труда, причём на основе достижений ещё капиталистической техники, а не социализма или коммунизма.
Вот более подробно его оценки:
«Только упразднение карточной системы, начало стабилизации рубля и унификация цен создали условия для применения сдельной, или поштучной заработной платы. На этой основе ударничество сменилось так называемым стахановским движением. В погоне за рублём, который теперь получил вполне реальное значение, рабочие начинают больше заботиться о своих машинах и более тщательно использовать рабочее время. Стахановское движение в огромной степени сводится к интенсификации труда и даже к удлинению рабочего дня: в так называемое «нерабочее» время стахановцы приводят в порядок станки и инструменты, подбирают сырой материал, бригадиры инструктируют свои бригады и пр. От семичасового рабочего дня остаётся при этом нередко только имя. Не советские администраторы изобрели секрет сдельщины: эту систему, которая выматывает жилы без видимого внешнего принуждения, Маркс считал «наиболее соответствующей капиталистическому способу производства». Рабочие встретили новшество не только без сочувствия, но с прямой враждебностью: было бы противоестественно ждать от них другого отношения. Участие в стахановском движении подлинных энтузиастов социализма неоспоримо. Насколько они превосходят по числу прямых карьеристов и очковтирателей, особенно в среде администрации, сказать трудно. Но главная масса рабочих подходит к новой оплате труда под углом зрения рубля, и часто вынуждена констатировать, что он становится короче».
«В СССР совершается сейчас безжалостно суровая пригонка отсталого человеческого материала к заимствованной у капитализма технике. В борьбе за достижение европейских и американских норм классические методы эксплуатации, как сдельная плата, применяются в такой обнажённой и грубой форме, которой не могли бы допустить даже реформистские профессиональные союзы в буржуазных странах. То соображение, что в СССР рабочие работают «для себя», правильно лишь в исторической перспективе, и лишь при том условии, скажем забегая вперёд, если рабочие не дадут оседлать себя державной бюрократии. Во всяком случае государственная собственность на средства производства не превращает навоз в золото и не окружает ореолом святости потогонную систему, изнуряющую главную производительную силу: человека. Что же касается подготовки «перехода от социализма к коммунизму», то она начнётся с прямо противоположного конца, т.е. не с введения поштучной платы, а с её отмены, как наследия варварства».
