Прошло два года с момента выхода девятнадцатого студийного альбома Scorpions — "Rock Believer". Он увидел свет спустя более чем десятилетие после прощального тура группы. Неужели эти легенды рока, отметившие 50-летие творческой деятельности, никогда не остановятся?
"Нет, правда, Клаус, расскажи нам, как ЦРУ причастно к песне "Wind Of Change"... Если Клаус – это твое настоящее имя..."
Сейчас середина дня, и зернистое качество этого Zoom-звонка не позволяет понять, забавляет ли Клауса Майне и Рудольфа Шенкера этот вопрос. Возможно, дело в больших черных очках, которые на них надеты. Конечно, трудно сказать, есть ли хоть капля правды в недавнем подкасте под названием "Wind Of Change", где расследовалось, действительно ли мегахит Scorpions был инструментом пропаганды ЦРУ, призванным воссоединить Германию.
Как бы то ни было, Майне и Шенкера молчат. Проходит секунда, другая, и наконец на их лицах появляются улыбки. Майне, возможно, немного смирившийся с тем, что одно из главных достижений группы, в которой он играет более полувека, теперь неразрывно связано с довольно безумной теорией, ставшей вирусной, говорит:
“Знаете, мы живем в безумное время, и, конечно же, когда я столкнулся с этой теорией, я расхохотался. Все твердили: "Ты должен послушать этот подкаст!". Патрик Рэдден Киф, журналист The New Yorker, приехал в Германию только для того, чтобы в середине интервью спросить меня: "Клаус, вы слышали историю о том, что "Wind Of Change" написало ЦРУ?". Я такой: "Что?! Повторите!". Но потом я подумал, что если это правда, то это только доказывает силу музыки".
"Потому что история хорошая!" – добавляет Шенкер. – “История просто отличная! Вот на что способна музыка и как в нее верят люди...”
Именно вера, а также стены и то, что с ними делать, с самого начала были определяющими характеристиками этой группы. Помимо удивительного творческого долголетия – в этом году исполняется 52 года с момента выхода их дебютного альбома "Lonesome Crow" – легендарной является и сама история Scorpions.
Рок жив!
Достаточно лишь бегло ознакомиться с их последним, девятнадцатым, альбомом "Rock Believer", чтобы понять, почему. В нем есть та самая жесткая непосредственность, которая заставит фанатов Scorpions вспомнить о хитах 80-х. И это не просто очередная пластинка, выпущенная в тени былой славы; это бескомпромиссное, гимноподобное подтверждение приверженности Scorpions своему обещанию, которое не было нарушено за все эти годы. Это мастерство хард-рока, отточенное до совершенства, и оно переполнено ключевым ингредиентом: весельем.
Именно в студии Peppermint Park в Ганновере в 2022 году был написан и записан "Rock Believer". Scorpions прервали тогда репетиции предстоящего тура и резиденции в Лас-Вегасе, чтобы пообщаться с Classic Rock и рассказать о работе над альбомом.
“Это наша база на протяжении последних ста лет”, – говорит Шенкер. – “Это наш пузырь, где у нас была возможность отвлечься от пандемии и заняться музыкой. Это было похоже на терапию”.
“Мы приходили сюда каждый день”, – рассказывает Майне. – “Мы запирали дверь, погружались в свой творческий мир и оставляли суровую реальность за порогом”. По его словам, у них уже была масса идей для альбома, поскольку изначально он был запланирован на 2018 год. Но вынужденная остановка гастролей, последовавшая за завершением их австралийского и юго-восточного азиатского туров в марте 2020 года, привела к творческой передышке, которую эти ветераны гастролей переживают нечасто. “Возможно, последний раз это было в восемьдесят шестом?”, – предполагает Шенкер.
Нельзя сказать, что эта вынужденная пауза не принесла пользы. Требования многолетнего гастрольного марафона Scorpions – несмотря на прощальный тур 2010 года, о котором мы сейчас не будем говорить – не всегда оставляют достаточно творческой свободы, необходимой для написания нового альбома.
“На гастролях ты получаешь много эмоций от людей, от публики, и это влияет на музыку, которую ты играешь”, – говорит Шенкер. – “Все это сочетается, но нужно быть осторожным, чтобы не превратиться в машину”.
“Творчество – это не то, что дается всегда”, – говорит Майне. – “Поэтому, когда мы сказали: "Хорошо, давайте запишем новый альбом", – конечно же, встал вопрос: а сможем ли мы? Я начал писать тексты в 2019 году, не дожидаясь демо от Рудольфа. Так мы работали много лет – тексты всегда были на втором месте. На этот раз все было с точностью до наоборот. Я просто начал писать тексты. И я спрашивал себя, о чем, черт возьми, я хочу писать, и отправлял Рудольфу какие-то тексты.
Одной из таких песен была "Gas In The Tank". Это был своего рода диалог, потому что Рудольфа тогда не было в Германии – он был в Таиланде. Отправляя ему тексты, я как бы говорил: "Эй, давай, дай мне парочку убойных риффов, дружище! Мне нужен газ в баке!".
“Это удивительно, потому что, когда у тебя есть рутина, очень трудно вырваться из нее”, – говорит Шенкер. – “А у нас было время. Никакого давления. Достаточно времени, чтобы не заканчивать песни, откладывать их и возвращаться к ним. Это было фантастикой, и это помогло нам пережить эти ужасные времена”.
Несмотря на измененный метод написания песен, классическое звучание "Rock Believer" неоспоримо, и, кажется, он имеет общую генетическую связь с блестящим альбомом 1982 года "Blackout".
“Ситуация была такой же!”, – говорит Шенкер. – “Хотите знать, почему? Во время работы над "Blackout" у нас была своя пандемия, потому что у Клауса были проблемы с голосом, и он не мог петь. Мы не могли продолжать тур, нам пришлось ждать Клауса, поэтому мы использовали это время, чтобы по-настоящему сочинять песни.
Проблема всегда в том, что ты останавливаешься слишком рано из-за давления, из-за того, что тебе нужно снова ехать в тур. У нас также был большой опыт работы с лучшими продюсерами в мире, но они всегда немного направляли нас то вправо, то влево. Сейчас, поскольку продюсера не было, мы могли расслабиться”.
Майне добавляет, что Scorpions были чем-то вроде машины по выпуску альбомов и изнурительным гастролям во времена альбомов "Lovedrive" 1979 года и "Animal Magnetism" 1980 года.
“Все хотели, чтобы мы были на вершине мира – звукозаписывающие компании и менеджмент говорили: "Быстрее! Сделайте альбом, немедленно!”, – вспоминает он. – “Сейчас мы переживаем зиму своей карьеры, и нам не нужно никому ничего доказывать, кроме самих себя. Это прекрасное чувство. Мы с Рудольфом стали партнерами по написанию песен очень давно. Мы и так были друзьями, и снова и снова возрождать эту атмосферу – это потрясающее чувство.
Суть в том, чтобы верить в себя. Мы застряли в Ганновере и никуда не могли поехать. Было здорово сказать себе: "Хорошо, у нас есть потрясающий звукорежиссер Ханс Мартин-Бафф, мы спродюсируем этот альбом вместе с ним. Мы знаем, что делаем. У нас за плечами долгая карьера, и на данном этапе мы знаем, что делать".
Конечно, это не первый раз, когда Scorpions приходится верить в себя и проявлять упорство. Это не группа, которая делает вид, что у нее все впереди; это группа, которая чувствует себя комфортно в своей шкуре, которая по-прежнему плевать хотела на все и довольствуется тем, что позволяет своей музыке и аншлагам говорить самим за себя. Думаю, одна из причин, по которой мы до сих пор существуем, заключается в том, что мы – немецкая группа. Сейчас есть еще несколько таких групп, например, Rammstein, но в начале семидесятых никого не было. Мы были молодыми немецкими парнями с большими мечтами. Когда в первой половине семидесятых мы поехали в Англию, мы думали: "Вот откуда пришли наши герои".
Нас вдохновляли The Beatles, Stones, The Who, The Kinks. Так что играть в Лондоне в клубе Marquee было чем-то вроде: "Вау!". И это был шанс заявить о себе – ты едешь туда, а Melody Maker, NME, все сидят в баре и готовы тебя уничтожить!”
Это важный этап в истории Scorpions: препятствия, с которыми они столкнулись как немецкие артисты, и упорство, необходимое для преодоления границ своей тогда еще разделенной страны. Это задевает за живое, возможно, потому, что в золотой век Scorpions можно считать само собой разумеющимся, в то время как в начале их пути подобный успех был чем угодно, но не гарантированным.
“Немецкие ребята, пишущие тексты на английском, понимаете?”, – говорит Майне. – “Поколение наших родителей пережило самое темное время в истории Германии. Они хотели просто забыть об этом и нашли свою свободу в легкой, популярной музыке: шлягерах, немецкой поп-музыке. Мы были первым поколением, выросшим в мирное время, и у нас наконец-то появился шанс вырваться из наших маленьких комнатушек, где мы жили с родителями. И этим шансом была музыка. Это была рок-музыка.
Наш первый приезд в Великобританию и выступления в маленьких заведениях, таких как Lakeland Lounge в Аккрингтоне – мы играли везде. Мы останавливались в отелях типа "постель и завтрак" и гостевых домах, у нас был наш дряхлый фургон, на котором мы ехали по трассе M1 или где-нибудь еще. Мы месяцами гастролировали и играли во всех клубах по дороге. И это был потрясающий опыт для нас. Мы поняли, что если у нас получится в Великобритании, мы будем готовы к следующему шагу.
Мы знали, что мы талантливая и мощная концертная группа, но играть на сцене Marquee на лондонской Уордур-стрит, где незадолго до этого выступали Rolling Stones и Джими Хендрикс; доказать себе, что ты достоин быть там... или нет... Журналы писали что-то вроде: "Тра-та-та, бум-бум-бум, Блитцкриг!". Немцы здесь. Фрицы здесь! Но реакция была очень положительной”.
“Гари Мур вышел на сцену!”, – говорит Шенкер, хлопая по столу. – “Мы закончили играть на бис, и он вышел и расцеловал нас! "Ребята, вы были потрясающи!".
Вскоре они обратили свой взор на Америку, и честолюбивые устремления молодых западных немцев были масштабнее, чем кто-либо мог себе представить в то время.
“В Германии все пели на немецком – Die Neue Deutsche Welle, немецкая новая волна, все эти новые артисты, понимаете – а мы были хедлайнерами Madison Square Garden!”, – смеется Майне. – “Именно из-за этого культурного барьера, я думаю, группа и существует до сих пор. Многие смеялись над нами, например, [легендарный немецкий продюсер] Конни Планк, который говорил: "Хотите поехать в Америку? Ха-ха-ха, не выйдет!". Для нас не существовало границ.
Мы пробились, потому что каждый вечер выдавали на концертах все, на что способны. Вот почему Scorpions сегодня там, где они есть: мы всегда работали на совесть. У нас были серьезные испытания – выступления с Оззи, Motley Crue, Aerosmith, Van Halen. Мы были со-хедлайнерами с Van Halen в Сан-Бернардино в 83-м перед 350-тысячной толпой, и к такому нужно быть готовым!”.
Так получилось, что сегодняшнее интервью выпадает на день, когда Эдди Ван Халену исполнилось бы шестьдесят девять лет. Майне признает, что, хотя они никогда не были близки, совместные концерты и та среда, в которой они вращались – элитные сцены, огромные толпы, – породили своего рода уважение, сочувствие и понимание.
“Сын Эдди Вольфганг будет нашим специальным гостем на немецких концертах летом, так что мы все еще чувствуем эту связь”, – говорит он. – “Когда Van Halen впервые приехали в Германию, они выступали на разогреве у Black Sabbath. В Гамбурге Эдди спустился вниз после их выступления, увидел нас в зале и сказал: "Привет, Scorpions!".
Он сказал: "Вы не представляете, насколько сильно вы нас вдохновляли. И в самом начале, когда мы играли в клубах Лос-Анджелеса, мы играли ваши песни". Когда мы вместе играли на US Festival, они были просто потрясающей группой, на пике формы. Не хочу сказать, что это была дружба, но мы очень уважали друг друга. Эдди ушел слишком рано. Это очень печально”.
Когда мы говорим об этих классических турах, в воздухе витает ностальгия, и создается впечатление, что, несмотря на продажу более 100 миллионов пластинок, триумф Scorpions заключается не в их коммерческом успехе.
Как говорит Майне: “Мы доказали, что все они ошибались. Даже когда люди говорят, что рок мертв, мы все еще здесь и играем для тех, кто верит в рок. Важно знать, откуда мы пришли. Вот почему группа всегда держалась вместе, не только в хорошие, но и в плохие времена. Было трудно пережить гранж и альтернативную музыку в девяностых. Это было тяжелое время для всех классических рок-групп на планете”.
“А, но, с другой стороны, не так уж и сложно для нас”, – смеется Шенкер и качает пальцем. – “У нас уже были азиатские рынки и Россия. Нам не нужно было бороться с гранжем и альтернативными группами в Америке и Европе, мы могли играть на стадионах в Азии и России”.
– А что вы думаете о Nirvana?
“Мне нравилось!”, – говорит он. – “Серьезно! Единственное, на что я жаловался, так это на соло. Они были ужасны. Я помню, как удивлялся, почему они убрали соло, но позже я понял, в чем дело; это была чистая энергия, это было по-своему чисто. Рок стал слишком уж глянцевым. Гитаристы стали настолько крутыми, что даже зрители не могли уследить за тем, как быстро они играют. Это стало слишком уж специализированным, философия была утеряна”.
Что плавно подводит нас к тому, с чего мы начали. Если отбросить шутки и подкасты, то Шенкер и Майне не забывают о трогательности и важности момента, когда рухнула Берлинская стена.
“Я никогда не забуду тот день”, – говорит Шенкер. – “Мы были в Париже и занимались продвижением "Crazy World", как вдруг Клаус вскочил и указал на телевизор. "Смотрите, это Берлинская стена!". Это было невероятно. Люди стояли на стене и прыгали вниз, на западную сторону, это было потрясающе”.
“В каком-то смысле мы выросли в тени Берлинской стены”, – добавляет Майне. – “Разделенная Германия была данностью.
Это совсем другая история, чем с точки зрения англичан или американцев. Падение стены стало невероятно эмоциональным моментом в мировой истории. Невозможно написать песню о таком историческом событии, это невозможно. Но тот факт, что "Wind Of Change" у стольких людей вызывает воспоминания об этом моменте, просто поражает”.
Тем не менее, несмотря на всеобщее внимание к песне "Wind Of Change", возможно, именно первый сингл с альбома "Crazy World" – "Tease Me, Please Me" – лучше всего описывает Scorpions: "Они всегда знали, чего хотят, и шли к своей цели, не сбиваясь с пути. Их музыка – это гарантия качества."
