… Щелкнул замок входной двери, пронесся по передней шепоток, хихиканье, потом внучка кому-то пообещала:
– Сейчас выйду!
– Ольга, – всплеснула руками баба и задела за ухо спящую на ее коленях Муху, – ты чего так рано?
– У нас физра, отпустили, – бросила Ольга на лету, и, пока баба соображала, похоже это на правду или нет, уже вырядилась в джинсы и розовую тесную футболку.
– Ты куда? – начала новую, уже не такую уверенную атаку баба. – Мать что сказала? Как со школы – сразу за пианино...
– Что ты сразу: мать, да мать? А свое мнение у тебя есть? Смотреть противно, как ты к ней подлизываешься, – отпарировала внучка и, покачивая полными бедрами, пошла на выход.
Баба не удивилась, не обиделась. С внучкой у неё давно шла холодная война.
“Всё Нинке расскажу!” – утешила себя баба и принялась убирать квартиру.
Высокая желтая нота... Ван Гог или Сенека, гений или старый пьяница? Решать вам! Читайте.
Всё, что стояло в ней, висело или лежало, было связано с невесткой. Её хваткой, сметливостью, ловкостью, расторопностью. Баба не осуждала Нинку за многочисленные наряды, зная, что и Алексея та одевает, не забывает, и продукты в дом несёт и везёт. На одну зарплату, конечно, такого изобилия не купишь, но баба Таня закрывала на это глаза, и от соседей, как могла, отбивалась: "Она одно продала, другое купила. Уметь надо!" Даже со своей младшей сестрой, семидесятилетней Галиной, которая жила по соседству и называла Нинку не иначе, как спекулянтка, бабка целый месяц не разговаривала — от обиды. Хоть в душе себе признавалась: не от любви защищает она невестку, а скорее из боязни перед ней...
С тех пор, как качала баба по ночам Ольгу, Нинка здорово переменилась. На хуторе она работала свинаркой. А в станице стала заведующей автолавкой. И эта должность так её перекрутила, что и не узнать. Побелела Нинка лицом, покруглела фигурой. Даже на море ехала – золото с рук не снимала. Знакомых появилось видимо-невидимо, и все, как хвастала Нинка, "ВО", что означает высшее общество.
Но внешние перемены в ней – не главные. Взгляд у неё стал каким-то холодным, с прищуром. Смотрит, будто приценивается, за сколько тебя купить. И ведь вправду верит, что всех купит. По вечерам, когда в хорошем настроении, рассказывает:
– Вы бы видели, как некоторые своих жен на склад заводят. Она то шубку схватит, то сапожки, а он только пот со лба платочком вытирает, да жалобно так просит: "Машенька, ну, хватит. У нас денег маловато". А Машенька в азарте, глаза разгорелись...
Говорит, бывало, Нинка, а сама смеётся. Зло смеется, нехорошо. Как будто кому доказывает: все жадные и продажные! Даже теперь, когда времена дефицита вроде бы прошли, смех у неё остался таким же страшным.
… Баба Таня отрывается от раздумий только тогда, когда выключает пылесос и, оглядев тёмную, как пещера, увешанную коврами комнату, находит, что тут полный порядок. Муха вертится под ногами, и баба догадывается, что ей пора на улицу. Подхватив в одну руку щенка, в другую – голубенькие накидки с кресла, она скользит во двор, где греются на солнышке соседи-пенсионеры.
– А это еще что? –тычет толстым пальцем в блестящий бок щенка Иван Иваныч, ехидный вдовец с третьего этажа.
– Да вот, притащили, – баба Таня хочет сказать "гадость", но понимает, что язык не поворачивается. – Я их вчера набирала, набирала, – лепечет она не всем понятное слово, означающее "ругала". Соседи переглядываются как заговорщики: "Знаем, мол, как ты их «набирала", а Иван Иванович, пользуясь моментом, спрашивает:
– Слышь, Татьяна Михайловна, а правда, что ты деньги за подъезд Нинке отдаешь?
Этого баба перенести уже не могла:
– А ты как думал, старый хрыч? – взвилась она и швырнула накидки на траву. – Она ведь меня кормит, поит, одевает!
Не дожидаясь реакции, подхватила на руки Муху и взлетела на свой четвертый этаж.
– Вот же люди! – сердито гремела она кастрюлями. – Везде лезут, всё им надо!
А сердилась баба Таня потому, что сосед задел её за живое: она взялась за уборку подъезда с тайной надеждой подкопить деньжат для поездки к младшему сыну и почти незнакомым московским внукам.
Но недолго продолжалась бабкина иллюзия. Уже в конце недели Нинка бойко и по-деловому прямо спросила:
– Мам, вы за подъезд получили? А то Ольге за музыку заплатить надо.
Дальше всё пошло уже без напоминаний. Нинка, которая, чувствовалось, ворочала большими деньгами, никогда не забывала и про бабкину сотню.
А здесь история о женщине, которая любила, но не вышла замуж. А может быть еще есть шанс встретить любящего мужчину? Интересно? Читайте!
...Когда Муха опять уютно устроилась в кресле, а баба завозилась в ванной, в доме опять появилась Ольга, и на этот раз не одна, а с долговязым бритоголовым парнем. Ольга и её спутник прошли мимо бабы, как мимо стенки. Та открыла рот и хотела было сказать "мать приказала никого в дом не водить!" Но передумала.
“Всё Нинке скажу, – утешила она себя. – И про папиросы скажу”.
Неделю назад она обнаружила в школьном портфеле красную пустую коробочку с нерусскими буквами. Буквы она не разобрала, но по запаху определила табак. С этой тайной бабка носилась долго, как бы испытывая свою выдержку. Обычно обо всех мелочах она тут же докладывала невестке.
Продолжение следует.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать автора! Подписывайтесь, ставьте лайки и комментируйте. Делитесь своими историями!