Через три дня после смерти жены художник Смирнов - мощный красивый старик с генеральской выправкой, пришел к Инне Николаевне с предложением руки и сердца.
Инна Николаевна ожидала от него всего, но это было слишком!
– Как? – всплеснула она руками. – Как это умерла? Я же её видела на прошлой неделе при полном параде, завитой и подкрашенной...
– В одночасье… – употребил Олег Степанович забытое выражение и старомодно приложил руку к груди в районе сердца. Жест показался убедительным, но сбитая с толку Инна Николаевна требовала подробностей и объяснений.
– Как-то я рассказывал вам про экстрасенса... – загадочно начал старик.
– Помню...
–Так вот, она сказала, что внуков у неё нет, потому что она не освобождает для них места на земле...
– Какая чушь! Ну и что, она после этого вот так просто решила умереть и умерла?
– Если вы помните, Елена Сергеевна была дамой решительной...
Проговаривая этот странный текст, Смирнов стоял, высоко подняв голову и сложив на груди руки. Глаза его горели вдохновением. Или в них блестели слёзы? Инна Николаевна, за годы знакомства привыкшая к самым сумасбродным розыгрышам, с облегчением схватилась за трубку задребезжавшего телефона и долго кричала в него, стараясь не смотреть на живое изваяние посреди кабинета.
...В прошлой жизни художник был актером. «Жан-премьер, известный по провинциям», – говорил он об этом как о случайном эпизоде в своей пёстрой и безалаберной жизни.
Но, судя по количеству пожелтевших театральных афишек, выпадающих из рассохшегося шкафа в его «нехорошей» квартире, роман со сценой тянулся лет сорок. Только проходил он далеко от здешних мест.
Что не мешало дамам особо приближенным, из тех, кого Олег Степанович называл «тургеневскими девушками бальзаковского возраста», воображать его живым персонажем Островского – обаятельным и беспутным Григорием Несчастливцевым.
Официально же, если это слово хоть как-то лепится к этой необузданной натуре, то в южном, засаженном акациями, когда-то тишайшем, а ныне ревущим моторами и кадящим дымами южном городе, он считался художником. Не чета, конечно, местным знаменитостям, на все лады переписывающим пейзажи с казачьими хуторами или натюрморты с кринками и жбанами кваса, но числящимся в свои восемьдесят с чем-то лет подающим большие надежды.
Смирнов терпеть не мог грунтовать холст, да и пенсии ему на холсты не хватало. Поэтому писал он то на оборотной стороне лозунга «Вперед, к победе коммунизма!», то на станине от старой швейной машинки, то на сиденье сломанного стула.
Вот с таким стулом он однажды и предстал перед Инной Николаевной - хозяйкой небольшой картинной галереи, точнее, арт-магазинчика, которая хоть и слышала о художниках-передвижниках, и даже о французах-импрессионистах, образование имела самое прозаическое – финансовое. Поэтому на стул воззрилась с большим недоумением и уже подумывала позвать секретаршу на помощь. Но… прошло пять минут, лёд был растоплен, рука, протянутая для пожатия, расцелована, а из соседней комнаты всё-таки вынесен дымящийся кофейник – знак гостеприимства.
– Вы знаете, как обходиться в квартире без ремонта? – продолжал ораторствовать Смирнов, в душе уже праздновавший свою победу. - Вешать на стены картины, много картин! А снам верите? Знаете, что Джузеппе Тартини сочинил свою лучшую сюиту «Дьявольские трели», кстати, её авторство ошибочно приписывают Паганини, - во сне? Я, между прочим, вынашиваю замысел романа «Сны мудрецов», со своими иллюстрациями...– балагурил Олег Степанович, и строгая Инна Николаевна не устоявшая перед обаянием старика , - заулыбалась.
А со временем устроила в центральной городской галерее его персональную выставку с кокетливым, самим стариком придуманным названием «Мы с Ван Гогом нигде не учились». Кособокие, без рам, картины смотрелись на белых глянцевых стенах диковато, как и сам виновник торжества, не снявший в гардеробе ни шинели, ни казачьей фуражки с красным околышем. Казачий костюм он носил для того, чтобы на Кубани быть своим, не выделяться из массы. Но по-стариковски не замечал того, что такие костюмы давным-давно вышли из моды, оставшись разве что на сцене, и маскарад этот привлекал к нему внимание.
Хотя Смирнов сам учил Инну Николаевну и других предпринимателей не выделяться, чтобы не нарваться на лишнюю проверку или просто на людскую зависть…
А здесь история о женщине, которая любила, но не вышла замуж. А может быть еще есть шанс встретить любящего мужчину?
Интересно? Читайте!
…Но вернёмся к выставке, после жиденькой церемонии открытия которой обозначился всего один букет – жене и музе, а Смирнов тут же покинул и свои картины, и зрителей, прошагав через зал широко и стремительно, как царь Петр на известном полотне. Сыграл роль гения, не дождавшись подтверждения, не услышав оваций.
...Серьезные клиенты, конечно, работами не заинтересовались, – мыслимо ли повесить в офисе банка рамку из обуглившихся головешек или колючей проволоки?
Знатоки же, местная богема, поохала, позвенела мелочью в карманах и разошлась восвояси. К тому же картинами Смирнова был снабжен весь его ближний круг – он имел привычку раздаривать свои работы ещё непросохшими.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать автора! Подписывайтесь, ставьте лайки и комментируйте. Делитесь своими историями!