Ярослав возвращался в Новгород после удачного похода на дерзнувших напасть на его земли ясов в благодушном настроении. В своей удаче он не сомневался - каким -то дикарям не справиться с могучей амией киевского князя! Пресытившись мирной жизнью, ратники смогли наконец окунуться в пьянящий водоворот битвы, пусть и продлившейся совсем недолго. Зато теперь, коротая долгие вечера за чаркой хмельного, им было о чем рассказать сотоварищам, было чем похвастать, пусть не всегда рассказы их были правдивы.
Ярослава же радовало другое. Совершенно неожиданно к нему в походе присоединился брат Мстислав с войском. С той поры, как был заключен между ними постыдный для Ярослава мир, братья Владимировичи почти не соприкасались, жили параллельно, не вмешиваясь в дела друг друга. В отличие от Ярослава, Мстислав часто ходил в походы, отгоняя от Тмутаракани, в которой сидел теперь его сын, Евстафий, настырных печенегов. Свел дружбу с аланским князем, и вместе с ним одержал победу над черкесским князем Редедей, слывшим могучим богатырем. Однако земли Редеди не присоединил к своим, оставив там княжить сыновей побежденного, предварительно крестив их и выдав за старшего свою дочь, Татиану. О том походе ходили легенды, заставлявшие Ярослава досадовать и вызывая страх. Говорили, что Редедя предложил Мстиславу сразиться один на один, дабы избежать пролития крови воинов, и Мстислав согласился. Никто не верил, что черниговский князь способен одолеть могучего Редедю. Аланский князь и воеводы Мстислава молили его отказаться от этой затеи, но князь не отступил и победил, снискав себе небывалую славу и уважение. Ярослав содрогался при мысли, что когда-нибудь ему предложат такой вариант битвы, древний как мир. Разве сможет он, хромой и не обладающий достаточной силой тела, согласиться на такое? А отказавшись станет посмешищем для своих же воинов.
Мстислав привел свое войско к Ярославу, когда он уже был близок к своей цели. Зашел в шатер брата с искренней улыбкой, распростер объятия, разом стерев все сомнения в душе Ярослава. За трапезой шел разговор дружеский и ни едином словом не напомнил Мстислав о той поре, когда чуть не сошлись они братоубийственной войне. Ясов одолели быстро и распрощались близ Чернигова по братски.
В Новгородских землях встречал князя-победителя Любомир Купеля. Двигались медленно, наслаждаясь заслуженным покоем и охотой. Войско редело. Те, кто не состоял в дружине княжеской, а отправился на войну, чтобы добыть себе славы и злата, отсеивались, разбредаясь по своим вотчинам. Любомир все присматривался к князю, выискивая момент, когда можно будет намекнуть ему о непотребстве, царящем в Новгороде в его отсутствие. Очень уж давно не видел он Ярослава в таком благодушном настроении и разочаровывать его было жаль. Однако, клокотавший в душе боярина праведный гнев, просился наружу. Хоть княгиня и не была уличена в прелюбодействе, однако поведение ее, и до того не отличавшееся благоразумием, грозило бросить тень на честь князя, и допустить такого Любомир не мог. Ярослав сам дал ему повод начать разговор.
-Что-то тебя терзает, Купеля? - спросил он однажды, внимательно глядя на Любомира.
Была у Ярослава такая черта - старался прочесть в душах своих приближенных тайные замыслы. Не мог до конца доверять никому, ведь слишком много ударов в спину получал за долгие годы своего правления.
-Прав ты князь, да вот не знаю как и сказать...- колебался Любомир.
-Коли есть чего говорить - не молчи, молви! - велел князь.
-Чаю загостился у тебя норвежец, пора бы ему и честь знать! - начал Любомир издалека.
-Отчего же такая немилость к нему?
-Ты за порог, а он к княгине тропку протоптал...
Ярослав взметнул на боярина гневный взгляд.
-Сам слышишь чего мелешь? - крикнул он.
Слова Купели неприятно поразили его. Жена, хоть и бывали между ними разногласия, была едва ли не единственным человеком, в ком он не сомневался. И вот теперь, ему говорят, что посмела она за его спиной снюхаться с бывшим женихом!
-Ты князь не гневайся, я хулу напрасную возводить не посмел бы! Да только толки ходят и жена моя, Дарина, как ты знаешь при княгине состоит, многое видит...
-Непотребное видела?
-Такого не наблюдала. Только вот очень уж подолгу беседы ведет Олаф с княгиней, в то время, как ты на войне сражаешься! Отчего его с собой не взял?
Ярослав задумался. И правда, почему-то ему и в голову не пришло позвать норвежца с сбой в поход, а тот и не просился.
-Отправь его восвояси, князь, пусть не бросает тень на доброе имя княгини! - повторил Любомир свою просьбу.
Теперь Ярослав заторопился. До Новгорода оставалось совсем немного и привалов с пирами да охотами больше не было.
Ингигерда встречала мужа, как и подобает, на пороге княжеского терема. Рядом с ней баба, в цветастом сарафане, держала в руках румяный каравай не успевшего остыть хлеба. Тут же, чуть позади матери, стоял их первенец, Владимир, уже потерявший детскую пухлость и вытянувшийся вверх за время отсутствия отца. Лицо имел серьезное - сказывалось учение приставленных к нему наставников. За ним Изяслав с Магнусом, которого тоже допустили до встречи Ярослава. За прошедшее время мальчик совсем освоился и больше не прятался робко за спины других, не глядел затравленным зверьком. Даже старался стать чуть впереди Изяслава, да не позволила, стоявшая позади детей, Дарина. На руках у нянек встречали отца Настася и младенец Святослав. Когда Ярослав приблизился, все встречающие склонились перед ним в низком поклоне.
-Добро пожаловать, князь! - громко, дабы все слышали, сказала Ингигерда.
Ярослав пристально вглядывался в лицо жены, ища в нем следы сотворенного греха, но она смотрела прямо, как и всегда, не выражая эмоций. Ревность осой колола в сердце, но Ярослав решил до поры молчать о том, что стало ему известно.
Ночью, когда отшумел пир в честь возвращения князя с победой, Ярослав, усталый и хмельной, что случалось с ним не часто, пришел к жене. Ингигерда стояла у широкого одра, с распущенными по плечам волосами, ждала его, зная, что соскучился и придет к ней. Предстоящие ласки не вызывали в ее душе отклика, это был ее долг, так учили ее с детства.
Молча, Ярослав тяжело опустился на постель, сам стянул с себя сапоги, принялся за кафтан. Рукав никак не хотел поддаваться, и он отчаянно дергал рукой, стараясь вырваться из плена одежды. Ирина молча подошла к нему, потянула за ткань, высвобождая его руку.
-Скоро снаряжу войско для Олафа, пора ему вернуть себе свои владения! - сказал он.
Ингигерда удивленно подняла брови. Едва ли не первые слова, сказанные ей мужем после возвращения, касались Олафа. Он сидел на пиру рядом с Ярославом, превозносил здравницы в его честь, внимал рассказам князя о походе.
-Отчего такая спешка? - спросила она.
Ярослав криво ухмыльнулся, пьяно гоготнул.
-А что, не желаешь отпускать его от себя?
-Просто спросила! - ответила она с вызовом.
-Королю без королевства негоже! А то еще польстится на чужое...
Краска мгновенно залила щеки княгини, настолько явственно звучало в словах Ярослава обвинение. Она упорно гнала от себя мысли об Олафе, как о несостоявшемся муже, убеждала себя, что встречи с ним были приятны лишь потому, что он говорил на ее родном языке, знал обычаи ее народа, хранил память о том суровом крае, где она родилась и выросла. Однако, услышав обвинительные нотки в голосе мужа, уже не могла с гордостью утверждать, что в душе ее нет нежности к Олафу.
-Раз так ты решил, значит и впрямь пора! - сказала она, стараясь придать голосу уверенность и спокойствие, которых не ощущала.
В душе мгновенно поселилась тоска, словно Олаф уже отплыл за море, искать себе славы и счастья.
-Пусть только сын его останется пока здесь! - попросила она, зная, что это ее единственный шанс увидеть Олафа когда-нибудь снова.
-Да, мальчонка мал еще! - согласился Ярослав, представив что предстоит испытать ребенку, отправившись в трудный и опасный поход вместе с отцом, - Не сдюжит такого! Да и если удача отвернётся от Олафа, его наследник сможет в будущем отомстить за отца!
Ингигерда поняла, что смогла выторговать для себя надежду.
-Спать пора, устал я! - сказал Ярослав, откидываясь на подушки.
Ингигерда загасила свечи и легла рядом с мужем.
Уже на другое утро Ярослав позвал к себе Олафа, сообщить о своем решении. Лицо норвежца расплылось от радости. Сам попросить о помощи он не осмеливался, полагая, что и так уже многим обязан Ярославу, прежде всего жизнью своей и своего сына. Он, в отличие от Ингигерды, не терзался тем, что скоро расстанется с ней, ведь не испытывал в отношении бывшей невесты тех чувств, которые питала она. Не догадывался он и чувствах Ингигерды к нему. Общение с ней было лишь приятным времяпровождением с человеком равным ему по положению. Получив столь щедрый дар от князя, Олаф с головой окунулся в подготовку к предстоящему походу, знакомился с воинами, планировал куда лучше ударить по врагу и общение его с Ингигердой свелось лишь к тем минутам, когда вечерами он ненадолго приходил проведать сына. И княгиня уже ощущала внутри пустоту, мысленно прощалась с ним, старалась запечатлеть в памяти каждую черточку его лица.
Настал день, когда Олаф отправился в путь, взяв с собой воинов и деньги, данные Ярославом. Ему предстояло добраться до моря, где ожидали его княжеские ладьи и, преодолев его бурные воды, отвоевать назад отнятое королевство. Княжеская чета вышла проводить его. Магнус, плача, обхватил колени отца, прося взять его с собой.
-Я вернусь, сын, обещаю! - сказал Олаф, глядя сына по голове.
-Буль спокоен, Олаф, мы позаботимся о Магнусе, как о родном сыне! - пообещал Ярослав, у которого на глаза навернулись слезы при виде этой сцены.
Он представлял себе своих сыновей, оказавшихся в одиночестве на чужбине и сердце рвалось от жалости.
-Я не забуду то, что ты князь сделал для меня! - сказал Олаф с чувством.
"А я?" - хотелось крикнуть Ингигерде, "Как же я? Я ведь тоже много сделала для тебя!"
-И твою доброту не забуду, княгиня! - словно услышав ее мысли, с поклоном обратился к ней Олаф.
Он вскочил на коня и тронул его. За его спиной сомкнулось войско и двинулось следом.
Ингигерда ощутила, как мир закружился перед ней. Она покачнулась и почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватывают ее, не давая осесть на землю.
-Что с княгиней? - услышала она взволнованный голос Ярослава и провалилась в небытие.
Ярослав ждал, когда врачеватели осмотрят Ирину. "Неужели она так убивается по нему, что даже в первый раз лишилась чувств?" - думал он. Он волновался за нее и, в тоже время ему было досадно, что не он причина таких переживаний собственной жены.
Из почивальни Ингигерды вышла прислужница, привезенная ею из Швеции. Высокая и крепкая, как и многие женщины тех мест, с непроизносимым именем, которую здесь все звали Устей. По лицу ее было ясно, что с княгиней все в порядке.
-Что там? Отчего плохо стало княгине?- спросил Ярослав.
-Радуйся князь! - сказала женщина, довольная, что ей выпала удача сообщить князю добрую весть, - В тягости княгиня! Еще одно дитя подарит тебе скоро!
Ярослав снял с пояса кошель, бросил его Усте и та ловко подхватила дар. Мысли о соперники разом вылетели из его головы и князь расплылся в довольной улыбке.