История боевых действий на море в целом хорошо изучена и систематизирована, обобщены и данные о потерях, и о боевых походах кораблей, и о гибели боевых единиц и о одержанных победах. Однако остаются неизвестными отдельные моменты и события, возможные последствия которых до сих пор требует осмысления. На наш взгляд, исследование проведенное К.Б.Стрельбицким, о котором мы сейчас предлагаем вспомнить - одно из таких.
Ныне известно и считается, что первой реальной, то есть подтвержденной обеими воюющими сторонами, победой подводников Черноморского флота в период Второй Мировой войны был успех Щ-211, достигнутой ею 15 августа 1941 года. В этот день подводная лодка Щ-211 под командованием капитан-лейтенанта А.Д.Девятко в районе мыса Эмине потопила румынский грузопассажирский пароход «Пелеш» тоннажем 5708 брт.
Это был второй боевой выход субмарины в море, на борту в качестве обеспечивающего находился командир 4-го дивизиона ПЛ ЧФ капитан 3 ранга Б.А.Успенский. Находясь у мыса Эмине 15 августа 1941 года подводная лодка двумя торпедами атаковала судно из состава конвоя сопровождавшегося болгарскими миноносцами. Через 30 секунд после пуска торпед на подводной лодке зафиксирован взрыв, а еще спустя полчаса командир субмарины в перископ наблюдал транспорт, выбросившийся на мель в точке 42°45,06' с.ш./27°55,38' в.д. Согласно общедоступным источникам, объектом атаки «Щ-211» стал конвой, состоящий из двух румынских пароходов «Сучава» (5695 брт) и «Пелес» (5708 брт). Вот последний, шедший в балласте, и получил торпеду и, несмотря на то, что пытался дотянуть до берега, в итоге был потерян.
Однако события могли сложиться и так, что в боевой летописи Советского Военно-Морского Флота появилась бы, например, другая строка, причем на два года раньше! Вот об этом варианте предлагаем и поговорить. Да, конечно, история не знает сослагательного наклонения - поэтому мы просто вспомним, какие действия привели именно к такому течению событий, который имел место. И почему подводная лодка Щ-209 Черноморского флота упустила шанс войти в историю советского флота как "первой" потопившей вражеский транспорт с войсками на борту. Но сначала - о той ситуации которая имела место в рассматриваемый период.
В период с1939 по 1945 годы советские подводники официально трижды вступали в боевые действия (на всех ТВД): в ноябре 1939 года - против финнов, в июне 1941 года - против немцев и их европейских союзников и, наконец, в августе 1945 года - против японцев. Однако в указанный период СССР принимал участие не только в трех этих, известных советско-финляндской, Великой Отечественной и советско-японской, войнах. Им предшествовала еще одна, которую можно назвать "советско-польской войной 1939 года", ранее она официально именовалась «Освободительным походом Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию», сейчас скромно именуется «событиями 1939 года». Кто знает, может быть лет через 20-25 ее станут называть "специальной военной операцией". Но в данном случае дело не в названии.
На самом же деле эти «события» были настоящей войной, хотя и "странной" - без официального объявления войны Польше, однако имели место небольшие вооруженные стычки и мелкие бои, особенно на границе, имелись потери и с той и с другой стороны. Но в боевых действиях принимали непосредственное (хотя, зачастую - и ограниченное) участие все рода Вооруженных сил и виды оружия обеих сторон, в том числе силы Советского и Польского ВМФ. До сих пор нет единого мнения на данные события и единой оценки действий, но сейчас здесь мы не будем касаться этого вопроса - уверен, читатели сами способны сделать необходимые выводы.
Оценивая происходящие события, но нет сомнений, что в сентябре - октябре 1939 года Черное море никак не могло являться театром военных действий советско-польской войны. Однако именно в те дни советские моряки-черноморцы впервые почувствовали приближение мировой войны - на всем флоте была введена ставшая впоследствии знаменитой «Готовность № 1». Естественно, что в числе других были приведены в повышенную готовность и черноморские подводники - ударная сила флота.
По состоянию на 17 сентября 1939 года - день, когда советские войска вошли на территорию соседней Польши - подводные силы Черноморского флота имели списочную численность в 30 боевых единиц, базировавшихся на Севастополь. Организационно эти три десятка лодок были сведены в две бригады, состоявшие, в свою очередь, из дивизионов; при этом 1-ю бригаду подводных лодок составляли «щуки», «декабристы» и «ленинцы», а 2-ю бригаду – «малютки» и «агешки». Конкретно же по типам черноморские подводные лодки были представлены следующим образом: тип «АГ» - 5 единиц (АГ-1, АГ-2, АГ-3, АГ-4, А-5); «Декабристы» 1-й серии – 3 (Д-4, Д-5, Д-6); «Ленинцы» 2-й серии – 3 (Л-4, Л-5, Л-6); «Щуки» серии V-бис – 4 (Щ-201, Щ-202, Щ-203, Щ-204) и "Щуки" V-бис 2 серии – 3 ((Щ-205,Щ-206, Щ-207); Х-й серии – 8 (Щ-208 – Щ-215); "Малютки" VI-й серии и VI-бис серии – 4 (М-51, М-52 и М-54, М-55).
Однако по меньшей мере две лодки из этого списка - А-2 и Д-4 - находились к этому времени вне строя, на капитальном ремонте, но это не могло повлиять на обстановку.
Предвоенный план действий Черноморского флота предусматривал развертывание в так называемый «угрожающий период» своих подводных лодок для скрытой разведки сил противника (а также нейтральных стран) на пяти позициях в следующих районах Черного моря: позиция № 1 - на подходах к проливу Босфор; позиция № 2 - на подходах к Главной базе Черноморского флота - Севастополю; позиция № 3 - в районе румынского острова Фидониси (Змеиный); позиция № 4 - на подходах к румынскому порту Констанца; позиция № 5 - в районе болгарского побережья, на подходах к портам Варна и Бургас.
Соответственно, с переходом флота на готовность № 1 подводные лодки ЧФ вышли на указанные позиции. Дежурство советских подводных лодок в этих районах Черного моря продолжалось и после 27 сентября, когда весь флот (за исключением сил приграничного Северо-Западного (Одесского) укрепленного района) был переведен на готовность № 2, и вплоть до конца октября 1939 года. Всего при этом было задействовано не менее 10 подводных лодок, в том числе: 5 «щук» (Щ-204, Щ-206, Щ-208, Щ-209, Щ-210, Щ-211), 3 «агешки» (А-1, А-3, А-4) и 1 «декабрист» (Д-5).
Время их пребывания на позиции было самым различным - от нескольких дней до двух недель, которые в дозоре в районе Босфора провела Д-5. При этом следует отметить, что на той же - ключевой, босфорской позиции № 1 дежурило одновременно и по две лодки. Нетрудно предположить, что в случае начала боевых действий на Черном море это могло привести не только к затруднению идентификации ими субмарин противника, но и к настоящей трагедии, когда одна наша лодка могла принять другую свою же за вражескую. К счастью этого не случилось.
Не удивительно - но целей для всей этой выдвинутой на передовые позиции "эскадры" так и не было, приходилось ограничиваться наблюдением. Командирам, находившихся в дозоре подводных лодок, было приказано тотчас же докладывать о любых фактах, заслуживающих внимания, в Севастополь, откуда наиболее ценная информация передавалась (хотя и с некоторым опозданием) в Наркомат ВМФ. Не могу сейчас оценить как в данном случае обеспечивалась радиомаскировка субмарин на позициях, по всей вероятности. считалось что у противника нет средств для пеленгации и определения место положения излучающего объекта, (.
Так, например, 3 октября в Москву было отправлено сообщение о том, что у выхода из пролива Босфор в Черное море, в восьми милях от берега (т. е. за пределами трехмильной зоны турецких территориальных вод) «постоянно курсируют парусные шхуны, не исключено, что несут ПЛО» (!).
Типичным для этого периода было донесение с позиции № 4 подводной лодки Щ-204, которая сообщала, в частности, о том, что в ночь с 5 на 6 октября побережье Румынии было затемнено и что в 12 час 20 мин 7-го числа она наблюдала выход из Констанцы в море румынских эскадренных миноносцев «Реджина Мария» и «Мэрэшти», а также видела летевший над морем самолет. Однако пытаясь обнаружить «вероятного противника» и наблюдая за ним, не все командиры советских подводных лодок сами сумели сохранить при этом скрытность.
Так, 19 октября в Москву пришлось сообщить, что, по агентурным данным разведки, турецкие рыбаки обнаружили в районе Босфора (то есть на позиции №1) советскую подводную лодку Щ-209.
Естественно, что с находящимися в море лодками штаб ЧФ из Севастополя поддерживал обратную радиосвязь. Так, когда одна из лодок, дежуривших на той же позиции № 1 обнаружила в точке с координатами 41 градус 20' с.ш., 30 градус 15' в.д. плавающую мину, то срочно доложила об этом на базу, откуда эта информация была передана, в свою очередь, на находившуюся в том же районе Д-5.
В ту осень черноморским подводникам так и не пришлось ни разу применить свое оружие, однако, реальные цели для лодок Черноморского флота как в ходе самой советско-польской войны сентября 1939-го, так и после ее окончания, в октябре месяце все же имелись.
Дело в том, что через порты придерживавшейся в отношении Польши «дружественного нейтралитета» Румынии сначала шло оружие для польской армии, а затем ее остатки начали эвакуироваться на Запад и на Ближний Восток. По современным польским данным около 80 000 польских военнослужащих сумели эвакуироваться в соседние нейтральные государства: Литву, Латвию и Эстонию (12 000), Румынию (32 000) и Венгрию (35 000).
Так, примерно 800 польских военнослужащих были приняты 15 октября в тогда еще румынском (ныне - болгарском) порту Балчик на борт греческого грузопассажирского парохода «Агиос Николаос», который на следующий день покинул акваторию Черного моря и 21 октября числа благополучно прибыл в Бейрут. Вряд ли находившиеся на нем поляки догадывались о той опасности, которая в течение примерно суток на переходе из Балчика до Босфора могла грозить им из-под воды. Однако полякам повезло - «Агиос Николаос» избежал атаки советской подводной лодки, правда не благодаря заступничеству своего небесного патрона Святителя Николая (известного у нас под именем Николя Угодника, покровителя всех мореплавателей), имя которого он носил. И что любопытно - и не из-за неосведомленности разведотдела Черноморского флота о «живом грузе» этого «грека», командование флота как раз располагало такими данными, а по довольно прозаической причине.
Дело в том, что командованию Черноморского флота так и не удалось наладить непрерывное несение дежурства своими подводными лодками на всех позициях, и именно 16 октября 1939 года у Босфора ни оказалось ни одной советской субмарины! На момент прохождения там греческого парохода с поляками Щ-209 только шла к позиции № 1.
В противном случае вряд ли стоит сомневаться в том, что командир, спешившей из Севастополя к Босфору, подводной лодки Щ-209, находясь он на позиции и располагая информацией о нахождении на борту «Агиоса Николаоса» «трусливо бежавшего под могучими ударами Красной Армии польского офицерья», и имея соответствующий приказ, отказался бы от атаки этого судна.... Но это только предположение К.Б.Стрельбицкого, которые он высказал в своем исследовании.
Здесь надо учитывать, что уже к 10-12 октября все боевые действия закончились, и начался отвод советских войск к новой линии границы, более того - 4 октября Ворошилов и Шапошников отдали приказ о роспуске военнопленных солдат, в результате чего с 7 по 18 октября было отпущено более 42,5 тысячи польских солдат и младших командиров.
Для справки: Киселев Иван Назарович: 1903 года рождения, в РККА с 1925, в ВМФ с 1933 года. В 1932 году окончил Киевскую объединенную военную школу, командир отделения, помощник командира взвода, командир взвода. Выпускник специальных курсов командного состава ВМС РККА 1935 года. Боевая карьера: дублер командира БЧ-3 подводной лодки «Д-4», командир БЧ-3 «Щ-203», помощник командира «Щ-206». С марта 1938 года - командир "Щ-209". В этой должности встретил начало Великой Отечественной войны. 5 августа 1941 года получил звание капитан 3 ранга. В качестве командира «Щ-209» совершил 6 боевых походов, произвел 1 безрезультатную торпедную атаку с выпуском 1 торпеды. Погиб при атаке немецкой авиации на борту плавбазы «Нева» при налете немецкой авиации на Туапсе.
В этих условиях представляется сомнительным, чтобы после приказов и действий о роспуске пленных поляков, 16 октября командир подводной лодки мог бы получить приказ на продолжение боевых действий. С другой стороны - это мы сейчас располагаем хронологией данных в тот период, а командир подводной лодки находясь на позиции мог и не иметь ничего кроме ранее полученных данных и приказа. Все бывает в таких острых военно-политических условиях!
Несмотря на то, что боевые действия в сентябре - октябре 1939 года на Черном море не велись, советские подводники все же получили здесь этой осенью определенный опыт, вполне сопоставимый в этой связи с опытом североморцев и даже балтийцев в «Зимнюю войну» с Финляндией 1939 - 1940 годов, и пригодившийся им вскоре в Великой Отечественной. Кстати, подводные лодки Краснознаменного Балтийского флота также выходили в море в ходе советско-польской войны, но совсем с иными задачами. Возможно мы еще вернемся к этому периоду в истории войн на море.
Для справки: кстати, Агиос-Николаос, а также А́йос-Нико́лаос, в обиходе критян используется просто Айос – город в Греции, административный центр одноимённой общины и периферийной единицы Ласитион в периферии Крит.
P.S. Для любителей пофантазировать и увидеть то, чего - нет, данный случай только подчеркивает в каких условиях может действовать командир боевого корабля в условиях неопределенности.
