В «Трудно быть богом» Стругацких противопоставляются утопическая цивилизация Земли и отсталая цивилизация Арканара, в которой процветают социальное неравенство, тирания, религиозный фанатизм и обскурантизм. Однако на практике, увы, показать превосходство землян над арканарцами Стругацким удалось, лишь изобразив большинство арканарцев идиотами и мерзавцами — и даже при таком раскладе земляне выглядят так себе.
Феодальная верхушка Арканара нарисована как натуральные вырожденцы. Монарх Арканара описан как «подагрический король, двадцать лет не видевший солнца из страха перед всем на свете, сын собственного прадеда, слабоумно хихикая, подписывает один за другим жуткие приказы, обрекающие на мучительную смерть самых честных и бескорыстных людей». Служащий ему министр двора, во время переворота пытающийся спасти сына короля (охранять которого должен был, вообще-то, Румата), охарактеризован как «человек глупый и крайне преданный», хотя ни в чем плохом он вроде бы не замечен. У другого монарха, герцога Убанского, «слабый ум», который может обостриться исключительно от «невыносимого ужаса» перед восставшими голодающими крестьянами.
Аристократ дон Сатарина, изображен так же: «родовитейший имперский аристократ, ста двух лет от роду, совершенно выживший из ума. Он пребывает в родовой вражде с герцогами Ируканскими и время от времени, возбудившись к активности, принимается хватать все, что пересекает ируканскую границу. Он очень опасен, ибо под действием приступов холецистита способен издавать такие приказы, что божедомы не успевают вывозить трупы из его темниц». Даже его раскаяние на старости лет становится предметом осмеяния и мыслится как плод безумия: «почтенный вельможа окончательно спятил: еще месяц назад выпустил своих пленников, распустил дружину, а богатейший пыточный арсенал безвозмездно передал в казну. Стодвухлетний старец заявил, что остаток жизни намеревается посвятить добрым делам, и теперь, наверное долго не протянет».
И даже в случае коварного интригана и архизлодея произведения дона Рэбы авторы сочли необходимым специально уточнить устами Руматы, что он страдает геморроем. Дополнительно отмечено, что «здесь во дворце никогда не моются» (к Рэбе это тоже относится), хотя в реальности закрытие бань относилось уже к раннему Новому Времени.
«Грамотей» Будах говорит, что «Для нас, ученых, зло в невежестве, но церковь учит, что невежество — благо, а все зло от знания», а в области Святого Ордена после Барканской резни не осталось ни одного грамотного. Для сравнения, реальные христианские, иудейские или мусульманские религиозные мыслители Средневековья в большинстве своем невежеством не похвалялись — наоборот, они старались поставить философию и науку в целом на службу церковной идеологии (см. классическую формулу «философия — служанка богословия»). И, казалось бы, уж для чтения священных книг грамотные точно нужны.
То же самое и с арканарским мещанством, организованным в «серые отряды» — оно почему-то хочет истребить всех грамотных: «"От грамоты, от грамоты все идет, братья! Не в деньгах, мол, счастье, мужик, мол, тоже человек, дальше — больше, оскорбительные стишки, а там и бунт...", "Всех их на кол, братья!.. Я бы делал что? Я бы прямо спрашивал: грамотный? На кол тебя! Стишки пишешь? На кол! Таблицы знаешь? На кол, слишком много знаешь!"». Хотя, опять же, как минимум торговцам в Средневековье грамотные нужны.
Городское простонародье в Арканаре даже неспособно додуматься до идеи восстания (но при этом именно из горожан набираются «серые штурмовики» — где логика?): «Черта с два он чего-нибудь надумает. Рано ему еще думать. А казалось бы, чего проще: десять тысяч таких молотобойцев, да в ярости, кого хочешь раздавят в лепешку. Но ярости-то у них как раз ещё нет. Один страх. Каждый за себя, один бог за всех». Герцог Убанский подавил народное восстание за счет того, что «впятеро снизил цены на хмельные напитки» (восстание подняли голодающие, но бесплатной еды они почему-то потребовать не додумались). Сторонники «серых» и вовсе показаны как натуральные (полу?)животные: «Из-за портьеры высунулись огромные лапы, схватили человека за ноги и поволокли обратно».
Арканарцы не знают даже законодательства собственного мира:
« — Мне показалось, что вы главным образом хотите прибрать к рукам моё родовое имущество. Решительно не представляю себе, дон Рэба, каким образом вы надеетесь его получить?
— А дарственная? А дарственная?- вскричал брат Аба.
Румата засмеялся как можно более нагло.
— Ты дурак, брат Аба, или как тебя там... Сразу видно, что ты лавочник. Тебе что, неизвестно, что майорат не подлежит передаче в чужие руки?».
Даже боги у арканарцев придуманы «кое-как» и вообще грязные: «Мы здесь боги, Антон, и должны быть умнее богов из легенд, которых здешний люд творит кое-как по своему образу и подобию. А ведь ходим по краешку трясины. Оступился — и в грязь, всю жизнь не отмоешься. Горан Ируканский в "Истории Пришествия" писал: "Когда бог, спустившись с неба, вышел к народу из Питанских болот, ноги его были в грязи"».
И так обстоят дела, в конечном итоге, не только с отрицательными персонажами, но и с положительными. Возьмём, например, «профессионального революционера» Арату Горбатого: «После чудесного спасения на вертолете Арата настоятельно потребовал объяснений. Румата попытался рассказать о себе, он даже показал в ночном небе Солнце — крошечную, едва видную звездочку. Но мятежник понял только одно: проклятые попы правы, за небесной твердью действительно живут боги, всеблагие и всемогущие. И с тех пор каждый разговор с Руматой он сводил к одному: бог, раз уж ты существуешь, дай мне свою силу, ибо это лучшее, что ты можешь сделать». То есть Арата изображен как человек, неспособный даже осмыслить концепцию множественности миров (хотя в реальной истории она бытовала ещё в Средневековье, а в античности авторы вроде Лукиана Самосатского даже писали про межпланетные перелеты) и отличить человека от сверхъестественного существа.
Не менее примитивны и политические представления Араты, как их видят Стругацкие. Вот, например, Румата рассуждает о нем: «Ты еще, может быть, свалишь Орден, и волна крестьянского бунта забросит тебя на Арканарский трон, ты сравняешь с землей дворянские замки, утопишь баронов в проливе, и восставший народ воздаст тебе все почести, как великому освободителю, и ты будешь добр и мудр — единственный добрый и мудрый человек в твоем королевстве. И по доброте ты станешь раздавать земли своим сподвижникам, а н а ч то с по дв иж ни ка м з ем ли бе з к ре по ст ны х ? И завертится колесо в обратную сторону. И хорошо еще будет, если ты успеешь умереть своей смертью и не увидишь появления новых графов и баронов из твоих вчерашних верных бойцов».
То есть, по мнению Стругацких, Арата (человек, много повидавший и много где побывавший) даже до идеи республики якобы додуматься не может — только до идеи смены «плохого» короля на «хорошего» (хотя сторонники республиканского строя имелись и в Средневековье и раннее Новое Время). Хотя, казалось бы, даже в мире Арканара есть пример республиканского строя (Соан, где действует земной агент дон Кондор), и, самое главное, в Соане Арата в своё время действовал: «Не было у Араты Красивого на великолепном высоком лбу этого уродливого лилового клейма — оно появилось после мятежа соанских корабельщиков, когда три тысячи голых рабов-ремесленников, согнанных на соанские верфи со всех концов империи и замордованных до потери инстинкта самосохранения, в одну ненастную ночь вырвались из порта, прокатились по Соану, оставляя за собой трупы и пожары, и были встречены на окраине закованной в латы имперской пехотой...». То есть в теории Арата мог бы представить себе республику, только более эгалитарно организованную.
Опять же, даже образованные люди («грамотеи») вроде Будаха, нарисованные авторами как воплощение всех мыслимых достоинств, тоже неспособны додуматься до идеи каких-либо общественных изменений и видят арканарский строй незыблемым: «Взгляните, например, как устроено наше общество. Как радует глаз эта четкая, геометрически правильная система! Внизу крестьяне и ремесленники, над ними дворянство, затем духовенство и, наконец, король. Как все продумано, какая устойчивость, какой гармонический порядок! Чему еще меняться в этом отточенном кристалле, вышедшем из рук небесного ювелира? Нет зданий прочнее пирамидальных, это вам скажет любой знающий архитектор. — Он поучающе поднял палец.— Зерно, высыпаемое из мешка, не ложится ровным слоем, но образует так называемую коническую пирамиду. Каждое зернышко цепляется за другое, стараясь не скатиться вниз. Так же и человечество. Если оно хочет быть неким целым, люди должны цепляться друг за друга, неизбежно образуя пирамиду».
Характерно, что в итоговой версии сравнительно с первоначальным замыслом и ранними черновиками снижен уровень развития Арканара, хотя исходно тамошняя цивилизация задумывалась как соответствующая по уровню развития не Средневековью, а раннему Новому Времени (в черновиках Стругацких даже фигурировали пистолеты у местных):
«Существует где-то планета, точная копия Земли, можно с небольшими отклонениями, в эпоху непосредственно перед Великими географическими открытиями. Абсолютизм, веселые пьяные мушкетеры, кардинал, король, мятежные принцы, инквизиция, матросские кабаки, галеоны и фрегаты, красавицы, веревочные лестницы, серенады и пр.».
Впрочем, уже на первоначальной стадии замысла «Трудно быть богом» в нём присутствовало характерное подчеркивание «крутости» землян, причем работающее, опять же, исключительно за счет подчеркивания убожества местного «фона» в сравнении с ними: «Предварительно же мне хочется сказать тебе, бледнопухлый брат мой, что я за вещь легкомысленную — это о «Седьмом небе». Чтобы женщины плакали, стены смеялись и пятьсот негодяев кричали: «Бей! Бей!» и ничего не могли сделать с одним коммунистом». Пятьсот арканарцев не могут одолеть даже одного (!) землянина — ну не идиоты ли?
Опять же, уже в изначальном замысле наличествует характерная фантазия в духе «чтобы у меня всё было и чтобы мне за это ничего не было»: «И вот в эту страну (помесь Франции с Испанией или России с Испанией) наши земляне, давно уже абсолютные коммунисты, подбрасывают “кукушку” — молодого здоровенного красавца с таким вот кулаком, отличного фехтовальщика и пр. Собственно, подбрасывают не все земляне сразу, а скажем, московское историческое общество. Они однажды забираются к кардиналу и говорят ему: “Вот так и так, тебе этого не понять, но мы оставляем тебе вот этого парнишку, ты его будешь оберегать от козней, вот тебе за это мешок золота, а если с ним что случится, мы с тебя живого шкуру снимем”». В «Трудно быть богом» это уже несколько урезано (местные могут доставить конкретным землянам всамделишние неприятности), но в целом тенденция сохранилась — взять хотя бы сцену, где Румата хамит Рэбе и угрожает его убить (и это в ситуации, когда он находится в плену у Рэбы и тот может избавиться от него в любой момент), а тот утирается и даже говорит, что он готов с Руматой «сотрудничать».
Короче, чтобы земляне выглядели как носители прогресса, арканарцев пришлось опустить ниже плинтуса. Но, строго говоря, даже это Стругацким в итоге не помогает, потому что сами земляне в итоге получились людьми не слишком умными, а то и не очень симпатичными.
Например, у землян в «Трудно быть богом» отсутствуют упоминания о какой-либо психологической помощи наблюдателям на Арканаре — хотя ещё до Румата были примеры (как минимум три) землян, «сорвавшихся» в результате наблюдения за местными нравами. Стоит ли удивляться, что Антон-Румата в итоге тоже сорвался и пошел убивать?
Для землян якобы является ценностью «невмешательство» в историю Арканара — мол, не надо подменять местную историю своей. На практике, однако, про «невмешательство» земляне вспоминают только тогда, когда им удобно. Румата спокойно выкрал Арату из застенков Рэбы на вертолёте («Арату Горбатого он похитил, прилетев за ним на вертолете. На стражников это произвело громадное впечатление. На Арату, впрочем, тоже. А все-таки я молодец, подумал он. Хорошо поработал»), своей любовнице Кире он рассказывает про Землю («про волшебный город Ленинград, про своих друзей — людей гордых, веселых и добрых, про дивную страну за морями, за горами, которая называется по-странному — Земля»), а своему слуге Уно — про микробов (« — Я тебе про микробов что рассказывал?»).
Румата, казалось бы, разведчик, который должен понимать соображения целесообразности, но при этом спать с донной Оканой он не хочет, потому что он, видите ли, выше этого: «Румата завёл глаза, его подташнивало. По лицу, гадко щекоча, покатились капли пота. Не могу, подумал он. К чертовой матери всю эту информацию... Лисица... Мартышка... Это же противоестественно, грязно... Грязь лучше крови, но э т о гораздо хуже грязи!».
Какая-либо нормальная разведка у землян на Арканаре тоже отсутствует (это при наличии орбитальных спутников!). «Серые штурмовики» готовят переворот с целью свержения короля — земляне ничего не знают. Будах едет в Арканар и его перехватывают по дороге — земляне ничего не знают (более того, Румата даже не озаботился тем, чтобы узнать, как этот Будах выглядит). Святой Орден готовит полноценную интервенцию в Арканар — земляне ничего не знают. Зато дон Кондор горазд призывать Румату убить Рэбу (постфактум).
Опять же, никакого научного изучения арканарского общества, никакого социального анализа происходящего на планете у вроде бы высокоразвитой земной цивилизации тоже нет — только примитивное мышление аналогиями (ни разу не упоминаются какие-либо научные исследования по арканарским истории и социуму). Сторонники «невмешательства» в арканарские дела сравнивают Рэбу с государственными деятелями Нового Времени (Токугава Иэясу, Ришельё, Неккер, Монк), а ненавидящий Рэбу Румата сравнивает его с Гитлером, хотя сам оговаривает, что «За Гитлером стояли монополии. За доном Рэбой не стоял никто».
«Высокоморальные» земляне не считают необходимым что-то объяснять «туземцам», подавать им идеи по изменению общества, его модернизации («невмешательство»!). Зато они подумывали над возможностью, в сущности, промывания мозгов арканарцам: «Да, это мы тоже намеревались попробовать, подумал Румата. Массовая гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трёх экваториальных спутниках...».
Или возьмём сцену, в которой Румата «троллит» случайно встретившегося ему «грамотея» Киуна, делая вид, что он преданный сторонник дона Рэбы и намеревается повесить его во имя идеалов «серого дела». Потом он, конечно, объясняет, что пошутил — но подобные «шутки», да ещё от записного «гуманиста», как-то дурно попахивают.
Отдельный штрих — то, что земляне у себя на Земле с настоящим (!) оружием в руках играют в жизнь... тех самых «отсталых» арканарцев, которых они презирают. И практики у них специфические — например, подруга Руматы Анка будничным тоном говорит: «Один малек вчера стрелял в дерево из лука, так я его заставила зубами стрелы выдергивать».
В общем, «факир был пьян, и фокус не удался». Не получилось в «Трудно быть богом» изобразить передовых высокоразвитых людей будущего — даже на контрасте с Арканаром.
Автор — Семён Фридман, «XX2 ВЕК».
Вам также может быть интересно:
