Сентябрь 1983 года. Крупный завод в провинциальном городе. Ещё с утра сотрудники 20 отдела в приподнятом настроении - сегодня аванс. Женщины планируют поход по магазинам, мужчины небольшие посиделки с друзьями в гараже.
Возле кассы столпились самые нетерпеливые. Они заняли очередь, чтобы уже в обед отправиться за покупками.
Руководитель отдела Фрид Михаил Ильич высокий, очень грузный, лысеющий мужчина, проходя мимо длинной очереди, бурно обсуждающей что-то, остановился. Окинул удивлённым взглядом толпу, которая почему-то не на рабочих местах, а слоняется без дела.
- Здравствуйте! – громко произнёс он, и все затихли. – Почему не работаем? Что происходит?
- Мы это… - нерешительно замялся низенького роста, худенький, как подросток начальник лаборатории Воробьёв, что прятался за спинами других. Но поняв, что его заметили вышел вперёд. - Здравствуйте, Михаил Ильич. Мы Финаеву ждём. Она должна аванс сегодня выдавать… Вот, нет её… Опаздывает…
- А, да, - кивнул головой Фрид и решительно дёрнув ручку двери в кассу, вошёл.
Очередь заволновалась: «Сейчас выдадут», «Хорошо бы поскорей», «Где её носит?».
Через несколько минут вышел задумчивый и даже какой-то рассеянный Фрид. Он остановился посреди коридора, так, что его пришлось обходить, тем, кто шёл мимо.
Воробьёв быстро подбежал к нему и заглядывая в глаза начальнику спросил:
- Ну, что когда деньги начнут давать?
Михаил Ильич молчал, погружённый в какие-то свои мысли. Подчинённые Воробьёва начали толкать его в спину и шушукать, поторапливать. Он отмахнулся и повторил вопрос:
- Я говорю, деньги сегодня дадут? А?
- Деньги… Какие деньги? – внезапно очнулся Фрид и сурово глянул на Воробьёва. – Какие деньги, Сергей Иванович?
Воробьёв совсем растерялся и ожидая поддержки со стороны, оглянулся на своих коллег. Дородного телосложения, решительная монтажница Валентина подсказала начальнику:
- Аванс! Аванс должны сегодня дать! Дурдом какой-то с утра!
Фрид глянул на неё, и молча кивнул. Снова скрылся за дверями кассы и вышел через минуту, выкрикивая кассиру, что сидела внутри:
- Выдавайте! А похоронами Лидии Ивановны пусть займётся профком… В местком я сам схожу.
Очередь оживлённо зашумела. Кто от радости, что деньги всё-таки дадут, а кто-то от невероятных известий. Те, кто стоял ближе и слышал последнюю фразу руководителя отдела, не поняли и зашептали:
- Какие похороны?
- Что случилось?
- Она же молодая ещё. В прошлом году пятьдесят лет отметили…
- Спросите, что с ней? - толкали они передних.
Им интересно, но не более того. Есть, что обсудить, коротая время в очереди.
***
Лидия Ивановна всю жизнь прожила вдвоём с больной матерью в частном доме, рядом с заводом. Замужем не была. Детей нет. Да и какое замужество, если та кричит через каждые пять минут:
- Лида, принеси воды…
- Лида, переверни меня. Мне больно…
- Лида, посиди со мной…
И так целый день. И это только в выходные. А в будние дни Лида бежала со всех ног в свой обед домой, чтобы дать матери лекарство и покормить.
О том, где отец и почему не помогает, Лида никогда не говорила. Да и никто особо не интересовался.
Только когда Лиде исполнилось тридцать два года, она впервые решилась привести в дом мужчину. Обычно мама выгоняла всех нежеланных гостей, даже её подруг. С годами они и сами куда-то пропали.
Высокий, улыбчивый слесарь Лёша, поздоровался с лежащей в постели больной:
- Здрас-с-сти…
- Это моя мама, - представила Лида сначала мать. - Анна Львовна. А это, - она показала на мужчину в полинялом пиджаке. - Это Алексей. Он работает на нашем заводе.
Мать пристальным взглядом, словно рентгеном просветила все внутренности гостя и сложив руки на груди, с недовольным выражением лица отвернулась к стене.
- Вы пока поговорите, - заволновалась Лида, обращаясь к Лёше. – А я чайник поставлю. Я быстро…
Она выбежала из комнаты, и только в кухне перевела дыхание. Щёки горели, сердце колотилась. Решалась её судьба.
«Мама не может не понимать, что я не могу всю жизнь посвятить только ей, - думает она, заваривая чай. – Я тоже хочу семью, детей. Ну, и что… Подумаешь не принц! Обычный средний мужчина. Да, разведён, есть ребёнок, платит алименты… Ой! – спохватилась она и просила чай мимо. – Пожалуй, что про алименты маме пока знать не обязательно. Вот, пусть привыкнут друг к другу…»
Ход её мыслей прервал громкий голос матери. Лида схватила поднос с чашками и побежала. Носком ноги помогла себе открыть неплотно закрытую дверь и вошла с виноватой, но очень счастливой улыбкой:
- А вот и я!
- Твой этот… - мать небрежно кивнула в сторону Лёши и заметила. - Что и жить у нас собирается? Хорош гусь! Такой домина решил заполучить!
- Мам, да ты что… - одёргивает её дочь. - У Лёши есть своя квартира. Если мы тебе мешаем, то я могу перебраться к нему…. после свадьбы…
Мать оторвала голову от подушки и выпучила на дочь глаза. Лида осеклась, но продолжила:
- Мы будем тебя ежедневно навещать…
- Ты решила бросить больную мать? – с надрывом жертвы завопила Анна Львовна. – Дрянь неблагодарная! Я тебя родила, воспитала, а ты…
Лида вывела Алексея и шепнула ему на ухо, чтобы он ждал в другой комнате. Сама принялась успокаивать маму. Дочь вышла из её комнаты только после того, как та заснула.
Лида вошла в свою спальню, где на кровати по-хозяйски расположился Лёша. Она смутилась и воскликнула:
- Ты чего? Что прямо так сразу? Надо пожениться и потом вы ещё с мамой не поладили…
- Хорошенькое дело, - усмехается мужчина. - Ты, что до старости ходить собралась в старых девах?
Он обнял её за талию и одной рукой притянул к себе. Другая рука бойко принялась расстёгивая пуговки на платье, шепча ей на ухо:
- С твоей мамашей вряд ли кто поладит. Давай лучше воспользуемся моментом и получим удовольствие.
В сумерках, лёжа на плече любимого мужчины, Лида мечтала о семье. Но её мечтам не суждено сбыться. Через час раздался крик Анны Львовны:
- Лида! Лида, мне плохо! Немедленно ко мне!
Лида накинула халатик и схватив тонометр побежала к маме. После неоднократного измерения давления удивлённо спросила:
- Ничего не понимаю, мамочка. Давление в норме… неужели так плохо?
Анна Львовна крепко вцепившись в руку дочери и закатывая глаза вверх стонала, словно вот-вот умрёт. Лёша, в ожидании счастливого конца, заглядывал в щёлку и беззвучно, одними губами спрашивал:
- Ну, что? Скоро помрёт?
Лида испуганно махала ему рукой, чтобы он скрылся. Но бдительная мать заметила их переглядывания и закатила такую истерику, что ей действительно стало плохо. Пришлось вызывать скорую помощь.
Лёша появился у них ещё пару раз поздно вечером, тайком от мамаши, но потом не выдержал и пропал навсегда.
Лида тогда единственный раз пожаловалась на работе своей коллеге Леночке:
- Она меня в гроб вгонит. Не мать, а какой-то домашний вампир! Как я устала…
Но на следующий день Лида снова была в хорошем настроении и приветливая, как всегда. Все о её словах забыли.
Шли годы. Лидия Ивановна исправно несла свою службу кассира. Её стройную, доброжелательную с неизменной улыбкой на лице и чемоданчиком в руках видели выдающей зарплату то в цехе, то в лаборатории, то в кассе. Всегда аккуратна, приятна в общении и даже порой весёлая. Только она никогда не красила седые пышные волосы и выглядела старше лет на десять.
Придёт и непременно расскажет забавную историю или анекдот. Все смеются, а она делает строгое лицо, и поправив очки на носу, говорит:
- Так, шутки шутками, а кому деньги, становись в очередь.
***
Толпа у дверей кассы встретила первого получившего аванс дружным вопросом:
- Ну, что? Что с Финаевой?
Дина Аркадьевна растерянно посмотрела на очередь, спрятала деньги в карман синего халата и произнесла:
- Повесилась вроде…
Все открыли рот от удивления и с ещё большим интересом начали расспрашивать, но женщина быстро ушла.
***
Поздний вечер в кабинете начальника. Давно прозвенел звонок, что подала табельщица, оповещая коллектив о конце рабочего дня. Почти все разошлись по домам.
Фрид стоит у окна и смотрит в осенние сумерки, а на столе в пепельнице гора окурков. Последний ещё дымится.
Хлопнула дверь. Вошёл его заместитель очень маленький и худенький, как школьник восьмого класса мужчина с сосредоточенным лицом.
- Всё! Место на кладбище будет готово завтра. В столовой всё приготовят для поминок…
Фрид, не оборачиваясь закурил и произнёс:
- Она у нас проработала больше тридцати лет, а мы о ней ничего и не знали…
Заместитель тоже закурил. Оба молчат. Потом Фрид продолжил:
- Столько лет знал её, как жизнерадостную… Ну, знал, что у неё больная мать. Свободный график оформили… пропуск. Когда месяц назад она пришла утром ко мне вся заплаканная и сказала, что умерла мама, помогли. Выделил материальную помощь… Вроде все сотрудники целый день у меня перед глазами на виду, а что с ними потом… Я и предположить не мог, что она в такой тяжёлой депрессии…
Он нервно затушил сигарету и выругался.
- Кто же знал, - пытается возразить Владимир Авраамович. - Выходит, что она ухаживала всю жизнь за матерью, возможно ругала её за то, что не смогла устроить свою личную жизнь. А когда мать умерла… Пришла после работы и по привычке побежала хлопотать к матери, а там пустая кровать. И всё! Она осталась наедине сама с собой.
- Да, - кивает Михаил Ильич, закуривая новую сигарету. - Мать давала ей стимул к жизни. Крутилась, как белка в колесе, но жила… А, лишили её этой единственной заботы и всё. Смысл жизни пропал. Почему? Почему, мы ничего не видели? Что человеку плохо…
Владимир Авраамович пожал плечами.
***
После смерти матери Лидия Ивановна не смогла переключиться на другую жизнь. Казалось бы, живи и радуйся. А она пришла в пустой дом, в комнату, где лежала когда-то больная мама и повесилась.
Мать для Лиды действительно была домашним вампиром, тираном, но другой жизни Лида не знала.