Вице-адмирал Битти, все еще остававшийся на открытом флагманском мостике своего флагманского корабля «Лев», несмотря на рекомендацию флагманских капитанов переместиться в боевую рубку, не мог не испытывать глубокого удовлетворения тем, как развивались события на сегодняшний день. С момента перехвата линейных крейсеров разведывательного отряда Хиппера и после того, как они вышли на длинный параллельный курс на юг, обе стороны постоянно перестреливались.
Битти с некоторой долей недоумения наблюдал за первоначальным развитием сражения. Немецкие линейные крейсера совершили небольшой разворот и легли на курс на юг, параллельный его собственному. По общему признанию, это было в направлении Вильгельмсхафена и безопасности минных полей Нефритового лимана, но если бы он был командующим, он бы воспользовался возможностью прорваться через британский тыл, эффективно пересекая линию Т в обратном направлении, и использовал эту возможность, чтобы потрепать силы противника. Битти был удовлетворен тем, что его собственные корабли начали стрелять теперь более регулярно, хотя, по его мнению, для достижения первоначального стандарта точности требовалось слишком много времени, чтобы набрать дальность. По-прежнему не о чем рассказывать, несмотря на то, что большинство кораблей типа 1 BCS поддерживают стабильную скорострельность не менее двух выстрелов в минуту. Возможно, сражение шло не совсем по плану, но старая истина «Ни один план не выдерживает столкновения с врагом» все еще действовала -это все, что он знал. Несмотря на это, Битти не мог отделаться от ощущения, что чем дольше немцы будут вести перестрелку с его силами, тем больше это принесет ему пользы, поскольку тяжесть огня его более многочисленных сил начала сказываться на противнике. На сегодняшний момент, возможно, еще не было четких указаний на это, но он оставался уверен в превосходстве британской артиллерии.
Самым ярким признаком этого, возможно, был замыкающий строй противника корабль «Фонн дер Танн». Поскольку два все еще присоединенных корабля 2BCS в тылу линии были сосредоточены на нем, Битти был вполне уверен, что к настоящему времени в него попали по меньшей мере четыре или пять раз. Оказалось, что одна из его башен больше не стреляла, но, несмотря на это, немецкий крейсер сохранил свою позицию в линии эскадры и продолжал вести устойчивый и точный огонь из других своих башен.
— “Они продолжают строить крепкие корабли” — тихо размышлял Битти про себя, вспоминая удары, которые нанес «Блюхер», прежде чем окончательно затонул у Доггер-Банки. По крайней мере, однажды он нанес значительный удар по своему противнику, на данный момент вытеснив «Австралию» с линии фронта. Взгляд в тыл его собственной линии показал далекое пятно, которое было «Австралией», сделавшей пару кругов вдали от линии, справилось с управлением и возобновило погоню. Сейчас заметно отстает от остального строя на пару миль, но делает все возможное, чтобы вновь присоединиться к бою. Возможно, не самый желаемый результат, но такова цена работы. Вы не могли ожидать участия в какой-либо тяжелой перестрелке, не получив, по крайней мере, такого же урона. То, что это была единственная проблема для его сил на сегодняшний день, было приемлемо, и теперь, наконец, его собственные тяжелые орудия, похоже, наконец пристрелялись, поскольку на флагманском корабле противника появилась вторая вспышка попадания. Возможно, это заняло больше времени, чем он предпочитал, и его собственный корабль был подбит уже трижды, но продолжал быстро стрелять. Битти был доволен этим, и чем больше его корабли вели огонь, тем скорее это скажется на количестве огня.
Первое попадание пришлось на главный броневой пояс, оставив мало видимых следов, за исключением потемневшего шрама, портящего его поверхность. Следующие два были более значительными: они попали выше кормовых ствольных орудий, одно из них было демонтировано и пробило палубу перед взрывом, на короткое время выведя из строя кормовую динамо-машину, прежде чем удалось восстановить цепи. Третий снаряд, вероятно, выглядел более эффектно издалека, приземлившись среди корабельных шлюпок, размещенных у основания третьей трубы. Несмотря на все усилия экипажа, там бушевал большой пожар, имеющий большую пищу в виде разбитых шлюпок. Издалека пожар, несомненно, выглядело эффектно, но нанес небольшой реальный урон и практически не повлиял на боевые возможности «Лаойна». Битти был менее уверен в особенностях перестрелок между замыкающими кораблями обеих сил, видя несколько попаданий в противника в разное время. Только «Принцесса Роял», казалось, избежал попаданий, а «Куин Мэри», следовавший за ним, получил три попадания и «Инвинсибл» одно, ну и еще попадание в «Австралию», которое вынудило ее покинуть строй.
Поскольку передовые корабли обеих сторон медленно сближались, и дальность стрельбы так же сократилась до менее чем 12 000 метров. Учитывая, что добрая половина кораблей британской линии изначально не участвовала в завершающей фазе, Битти полагал, что результаты артиллерийского огня были бы лучше. «Лайон» вел огонь по ведущему линейному крейсеру с 2 трубами и 2 мачтами, класса «Лютцов». Тем не менее, до недавнего времени не было получено ни одного попадания, хотя огонь флагмана все ближе и ближе ложился к цели, но только последний залп, похоже, принес два результата. На тот момент это был всего лишь третий немецкий корабль, не получивший попаданий в своей эскадре. Действительно, именно линейный крейсер «Инвинсибл», флагманский корабль Хораса Худа, вместо этого выпустил два снаряда с одного башни в четвертый немецкий корабль, вызвав сноп огня возле его трубы, и теперь тот, казалось, горел так же весело, как и «Лев», хотя, хотелось надеяться, с большим эффектом. Пока он думал об этом, «Куин Мэри» нанесла два удара по второму немецкому кораблю в линии. На сегодняшний день это становилось своего рода столкновением для обеих сторон.
Пока Битти думал об этом, его голова резко повернулась, когда под ногами захрустела палуба, а «Лайон» получил еще одно попадание где-то в середине корабля. Краем глаза он уловил движение, когда и Бэкхаус, и ближайший сигнальщик обернулись, чтобы также понаблюдать за одним и тем же явлением, когда во второй раз за последние полчаса из миделя «Лайона», казалось, вырвалась свеча пламени высотой с верхушку мачты. Битти едва успел увидеть, как голова его флагманского капитана начала наклоняться вперед, чтобы что-то сказать, и его собственный разум едва сформировал мысль «снова?», когда с жестокой внезапностью семьдесят с лишним тонн кордита и взрывчатки, содержавшихся в промежуточном Q-магазине корабля линейного крейсера «Лайон» эффектно взорвались….
Окружающие наблюдатели могли только беспомощно наблюдать, как поднялось огромное облако шоколадного цвета и дождь обломков обрушился на две разрушенные половины того, что раньше было флагманом британских линейных крейсеров, искореженных страшной силы взрыва.
«Казалось, что прошло совсем немного времени, как передняя половина корпуса, оторвавшаяся как раз перед второй трубой, накренилась вперед, и инерция хода безжалостно загнала ее под воду. Менее чем за две минуты, носовая часть «царя зверей» исчезла под водой, прежде чем кто-либо из экипажа даже успел добраться до палубы. Задняя половина поворачивается влево и быстро кренится на бок, ее неумолимо опрокидывающийся корпус вынуждает следующую «Куин Мэри» резко вильнуть вправо, чтобы избежать внезапного препятствия на носу. Перевернутый корпус оставался над поверхностью всего лишь несколько минут, прежде чем, подняв корму с продолжающими вращаться всеми четырьмя винта, он последовал за исчезнувшей носовой частью». – воспоминания одного из наблюдателей британского флота
Даже когда ошеломленные британские линейные корабли прошли мимо, а два эскортных корабля подошли к могиле потерпевшего крушение корабля, битва не ослабевала. Из 1143 офицеров и экипажа бывшего флагманского корабля только 11 в конечном итоге были извлечены живыми из воды, среди них не было ни одного офицера, включая его командира вице-адмирала Битти. (2) Неожиданно второй флаг-офицер линейных крейсеров был выведен из боя.
****
2. Замечания рассказчиков: Здесь я должен признать, что мое отвращение персонала к эгоистичным лидерским качествам, продемонстрированным Битти, и некоторым его послевоенным действиям побудили меня увидеть его смерть в этом повествовании. Я свел сражения линейных крейсеров в одно очень продолжительное действие, в основном проводимое без влияния других основных частей обоих флотов. В РИ Британцы потеряли три линейных крейсера: «Индефатигейбл», «Куин Мэри» и «Инвинсибл», при этом флагманским «Лайону» и «Битти» повезло спастись только потому, что Q-магазин был затоплен до того, как тлеющий огонь воспламенил метательные заряды в рабочем помещении башни после попадания в Q-башню. Это произошло из-за героических действий майора Королевской морской пехоты Фрэнсиса Харви, командира башни, который, хотя и был смертельно ранен, приказал затопить магазин до того, как это произошло. Три инцидента произошли при первоначальном заходе на юг, когда был потерян «Инвинсибл», по отдельности поздно вечером в рамках основного сражения флота.
Хотя я постарался, чтобы сведения о повреждениях на каждом отдельном затонувшем корабле были исторически точными, и включил реальные свидетельства очевидцев событий, я приписал это разным кораблям, чтобы отразить изменившийся состав соответствующих боевых линий ITTL. В РИ «Фон дер Танн» потопил «Индефатигейбл», «Дерффлингер» был ответственен за критические попадания в «Куин Мэри» и «Инвинсибл», а «Лютцов» — за попадание в Q-образную башню «Лайона». Кроме того, последовательность событий немного не соответствует действительности. Попадание «Льва» (смертельное в этом повествовании) произошло в 16.14 году. Гибель «Инвинсибл» (17.03) и «Куин Мэри» (1726) произошла в быстрой последовательности в РИ с интервалом примерно в 13 минут, что вызвало знаменитое замечание Битти своему флагманскому капитану: «Чатфилд, с нашими чертовыми кораблями сегодня что-то не так». В этом повествовании сохранены аналогичные временные рамки, отражающие быстроту, с которой баланс сил меняется в сторону британцев. Порядок потерь изменен (и, конечно, Битти уже потерян вместе со «Львом»). «Инвинсибл» стал последней потерей британского линейного крейсера. Предполагаемые слова Худа относятся к этому финальному бою 1938 года. Повествование пытается отразить недостатки в боеприпасах, учениях и технике безопасности, которые на самом деле повлияли на британскую IRL.
Историко-криминалистический анализ выявил интересную перспективу вспышек и вызванных ими взрывов магазинов, а также различные временные рамки, которые, по-видимому, происходили. Разрушение «Куин Мэри», по-видимому, произошло практически мгновенно, что указывает на какую-то форму детонации непосредственно в системе управления боеприпасами, наиболее вероятно, в результате первоначального проникновения и детонации одного из 4-дюймовых вспомогательных орудий, что вызвало катастрофическую детонацию, как описано в деталях. Современный анализ обломков «Индефатигейбла» указывает на вероятную задержку между попаданием в башню X и детонацией магазина, намекая на то, что недостаточная защита кордитом вызывает вспышку, запускающую это событие. Временная задержка между попаданием в башню и фактической вспышкой огня в Q-turret of the «Лайона» составила почти 20 минут в РИ и, возможно, является единственной причиной выживания «Лаона», поскольку многие процедурные недостатки все еще существовали на момент битвы. ITTL для целей повествования временные рамки намного короче, что привело к детонации магазина до того, как его удалось затопить, и потере Битти и HMS «Лайон».
Напротив, флагманский корабль IRL Хиппера «Лютцов», понесший значительные потери, был единственным потерянным немецким линейным крейсером. То, что все немецкие корабли в той или иной форме пострадали от разрушения башен, но при этом не произошел взрыв складов, резко контрастирует с британским опытом и свидетельствует об их превосходной защищенности от боеприпасов. Единственная потеря, несмотря на масштабы боевых повреждений, произошла из-за отказа передовой группы насосов контролировать затопление. Этот отказ не встречается в этом повествовании, и «Лютцов» выживает, несмотря на полученные повреждения. Немецкие корабли как группа оказались долговечными и способными выдержать большие потери, а также извлечь выгоду из слабых британских снарядов. «Зейдлиц», как известно, уцелел, несмотря на то, что его носовая часть была залита водой. Учитывая, что «Лютцов» выжил, я решил пожертвовать «Зейдлицем», поскольку его первоначальное выживание было очень рискованным. «Фонн-дер-Танн», несмотря на совершенство своей конструкции, является самым маленьким и относительно наименее способным поглощать накапливающийся урон из-за своих размеров в длительном бою, подобном тому, что происходит в этом повествовании. Корабли класса «Дерффлингер», несомненно, были, пожалуй, лучшей конструкцией линейных крейсеров любой из сторон во время Первой мировой войны, сочетая скорость, прочность и вооружение в сбалансированном и привлекательном сочетании.
****
16.28 22 июня 1916, линейный крейсер «Лютцов», Северное море
Адмирал Хиппер слишком хорошо знал, что ему необходимо продолжать оттягивать британские линейные крейсера на юг, поскольку он собирался предоставить их Шееру и ФОМ, которые, как он надеялся, сейчас находятся к его северо-востоку и отрезают возможность британцам их маршрутом отступления. Теоретически все было нормально. Несмотря на начало сражения с дефицитом тяжелых кораблей от 8 до 6, его линейные крейсера показали себя мастерами дальнобойной артиллерии, а теперь головной корабль британцев был уничтожен, а второй покинул строй («Лайон» и «Австралия» соответственно), и это без потерь его собственного отряда. Первоначально его корабли, находящиеся в меньшинстве, получали по два попадания за каждое ответное попадание; возможно, только недавно введенный в строй «Гинденбург» по понятным причинам не соответствовал этому стандарту (из-за худшей стрельбы получал три-четыре попадания на свое собственное). Теперь этого больше не было, потеряв два корабля, корабли Королевского флота получали попадания в соотношении один к одному, а то и одно к полутора в пользу немцев, поскольку дальность стрельбы сократилась. Хиппер приказал слегка изменить курс на левый борт, надеясь снова увеличить дальность стрельбы и взять более прямой курс домой. К счастью, многие британские снаряды не проникали внутрь. Немецкий адмирал подсчитал, что, имея численное преимущество, англичане поражали его корабли по меньшей мере 3 раза на каждые два его собственных, а может и больше. Тем не менее, факт оставался фактом: его корабли продолжали неуклонно наносить повреждения. Ситуация усугублялась тем фактом, что изначально один из его кораблей, отставший «Фон дер Танн», был целью нескольких противников. Несмотря на то, что один противник был выбит из строя, факт оставался фактом: это был самый старый и маленький из его капитальных кораблей. Его способность выдерживать удары была существенно меньше, чем у других, и этот вес огня сказывался на том из его кораблей, который обладал наименьшей способностью выдерживать такие повреждения. К настоящему времени в нее попали по меньшей мере одиннадцать раз, две ее башни вышли из строя. Кроме того, он был поражен дважды ниже броневого пояса и не только горел, но и набирала воду. «Танн» начинал напоминать пьяного в стельку матроса, поскольку его скорость упала до 17 узлов и, казалось, еще больше замедлялась, выбивая его из строя. Если бы Хиппер сократил бы скорость эскадры даже до 20 узлов, он рисковал бы, что противник вырвется вперед и окажется в состоянии пересечь его собственный курс, и выполнить маневр «кроссинг Т».
По крайней мере, с потерей «Льва» численность на данный момент была равной, так что это был бой один на один. Ему оставалось только надеяться, что она сможет какое-то время бороться и не сбавит темп.
«Фон дер Танн» был не единственным из его кораблей, попавшим в беду. К настоящему времени «Мольтке» и «Зейдлиц», два других его 11-дюймовых орудийных корабля, сражавшихся с двумя британскими линейными крейсерами класса «Инвинсибл», получили семь и девять попаданий соответственно.
Капитан «Зейдлица» сообщил о сильном затоплении после двух попаданий под ватерлинию впереди пояса. Имея на борту несколько сотен тонн воды, корабль тоже терял скорость по мере погружения носа. Тяжелый снаряд попал в бронированную переборку впереди на углу и отбросил ее назад на полтора метра (пять футов), при этом от броневого листа откололся большой кусок, а поддержание скорости привело к большому притоку воды. Еще одно прямое попадание вывело из строя башню «Антона»: возникшей пожар был остановлен экстренным затоплением боезапаса; казалось, все неприятности сговорились вывести корабль из строя для достижения худшего эффекта. Два вспомогательных орудия были выведены из строя, а склады с боеприпасами для этих двух орудий были подожжены, и опять погреба пришлось затопить, чтобы предотвратить взрыв. «Зейдлиц», тем не менее, оставался боеспособным, хотя это оставалось вопросом степени, чем дольше он выдерживал этот уровень наказания, который давали британские снаряды. На данный момент корабль все еще мог двигаться на лишь немного сниженной скорости, но если волнение поднимется, все кардинально изменится.
«Мольтке» в некотором смысле повезло больше, он еще не получил подводных повреждений и сохранил способность развивать полную скорость. Корабль уже обходил замедляющий ход «Зейдлиц», но прямое попадание снаряда в башню «Дора», заклинило механизм и вызвав пожар, в котором погиб весь экипаж. К счастью, уроки Доггер-Банки были усвоены, и погреба не взорвались, но по-прежнему требовалось затопление, чтобы предотвратить перегрев его содержимого — это (затопление) добавило в корабль еще 600 тонн воды.
Его три ведущих корабля класса «Дерфлингер» выиграли от того, что британцы не стали быстро атаковать их на начальных этапах, и получили всего два или три попадания каждый, но не получив серьезных повреждений. И снова, хотя целью были два корабля класса «Лев» с более тяжелыми пушками, ему показалось, что их снаряды часто разрывались при ударе. Если бы этого не произошло, он не был уверен, что смог бы сказать то же самое в этот момент в противном случае. Если бы их противники получили несколько разрушительных попаданий, ситуация могла быть намного хуже. Но в данный момент его силы в целом страдали, но держались самостоятельно. Самой большой проблемой теперь было отставание двух его кораблей, когда он наблюдал, как «Зейдлиц», из-за постоянно крена на нос, начал терять скорость еще больше, сбавив ход ниже 20 узлов. Хиппер мучительно размышлял, следует ли ему снизить скорость, чтобы удержать отстающих на расстоянии поддержки?
Когда он обдумывал эту дилемму, в 16:45 произошел еще один драматический поворот событий, благоприятный для немецкой эскадры.
Линейный крейсер «Куин Мэри», теперь головной корабль британского соединения, обменивался ударами с его собственным флагманом. Оба корабля начали обмениваться сериями тяжелых попаданий, поскольку «Лютцов» был вынужден переключить огонь на «Куин Мэри», которую теперь офицер-артиллерист хорошо видел, как головной корабль британской линии. «Куин Мэри» снова атаковала Лютцов в 16:37 и вывела из строя одно орудие из своего вспомогательного вооружения, в то время как в ответ «Куин Мэри» была дважды поражена до 16:41 без видимых последствий, следующий залп был произведен в 16.44. Два 305-мм снаряда, выпущенных с «Лютцева», попали в носовую часть под боевой рубкой, рядом с четырехдюймовыми орудиями, и после короткой паузы показалось, что из вентиляционных люков котельного отделения вокруг носовой трубы непосредственно за фок-мачтой вырвался резкий клуб коричневого дыма. Почти сразу за этим последовал гораздо более мощный и значительно более разрушительный взрыв, который, казалось, почти разрушил центральную часть корпуса в непосредственной близости от первого взрыва, за которым последовала детонация одного или обоих носовых погребов.
Последующие рассказы очевидцев содержат душераздирающие подробности их потрясения от этого события. «Дублин», четвертый корабль 2LCS, все еще пытающийся восстановить позиции во главе отряда, продвигался к освобожденному борту «Куин Мэри». Находясь на борту, Уильям Кэри увидел, что передняя часть практически не повреждена, когда она повернулась к его кораблю.
«Во всех деталях мы могли видеть офицеров и сигнальщиков вместе с другими, поскольку корабль уже развивал скорость в двадцать узлов с вынесенной вперед носовой частью, вызывая более высокую носовую волну, чем раньше, лишь слегка кренясь на левый борт, а затем разворачиваясь на правый в сторону Дублина. Мы фактически перенесли руль, чтобы корабль не попал в нас, но в этом не оказалось необходимости; с увеличивающимся креном он нырнул, его орудия в передней башне, установленные на полную высоту, раскалились от стрельбы, издавая громкое шипение при встрече с водой. Было ужасно видеть эти бедные души так близко и в то же время так далеко и неспособными помочь.’
Мичман Оуэн вышел из кормовой Х-образной башни «Куин Мэри» и обнаружил.
«… корабль лежал на боку. Он был разбит посередине; его нос торчал в воздух, а корма также торчала из воды под углом 45 градусов к корме.»… Несколько мгновений спустя в носовой части корабля произошел мощный взрыв. который, должно быть, разнес носовую часть на атомы.’
Мичман Стори, находившийся внутри башни «Q», выжил и выбрался наружу.
«… произошел сильный взрыв впереди, который потряс башню, разломив левое орудие пополам, казенная часть попала в рабочую камеру, а правое орудие оторвалось от цапф. Кордит в рабочей камере загорелся и выделил ядовитые пары, которые чуть не задушили некоторых членов экипажа башни. Когда я поднялся на башню, передней части корабля уже не было, и было видно, где у корабля отломилась фок-мачта. Корма быстро поднималась из воды, а средняя часть корабля опускалась в воду. Две кормовые воронки были опущены, мидельная воронка рядом с Q-турелью, и мы перелезли через обломки и как раз добрались до кромки воды, когда X-турель с кормовым магазином взорвалась и сбросила нас в воду, залп снарядов попал в кормовой магазин. ‘
Сомнительно, что первоначально взрыв произошел в носовых складах. Более поздний анализ позволил предположить, что первоначальное попадание в область передних орудий вызвало взрыв складов 4-дюймовых снарядов либо расположенных около орудия и готовых к отражению минной атаки либо в подъемнике боеприпасов и 4-дюймовом погрузочно-разгрузочном отделении.
Это могло бы объяснить первоначальный дым и взрыв, видимый вокруг передней трубы. К сожалению, оно расположено сразу за 13,5-дюймовыми отделениями погребов основного вооружения. Это могло бы объяснить короткую задержку между первым взрывом и катастрофической детонацией 150 тонн бризантного взрывчатого вещества в хранилищах «А» и «В», которые катастрофически разорвали корабль пополам. Шедший позади нее линейный крейсер «Принцесс Роял» был осыпан ужасными обломками в результате последнего взрыва кормового погреба, проходившего мимо, и вынужден был повернуть влево, чтобы обойти останки «Мэри», прежде чем стать третьим кораблем, возглавившим ныне потрепанную британскую линию. Помимо обозначения ключевого переломного момента между двумя силами, скорость уничтожения корабля привела бы к потере 1266 членов экипажа, причем в конечном итоге восемнадцать выживших подобрали эсминцы «Лаурел», «Петар» и «Типперару», а двух последних — немцы.
16.58, 22 июля 1916, линкор «Фридрих дер Гроссе»; Флагман ФОМ, Северное море
В то время как события между сражением линейных крейсеров обеих соответствующих сторон достигли критической точки, адмирал Шеер делал все возможное, чтобы расположить свои силы таким образом, чтобы наилучшим образом устроить ловушку для двух идентифицированных британских эскадр на море. В этом ему помогло более четкое представление о текущей тактической ситуации обеих сил благодаря присутствию дирижаблей, свободно парящих над обеими выявленными позициями противника. В то время как L22 из начальной волны из четырех дирижаблей MLA продолжал поддерживать контакт с отрядом линкоров, направляющимся на юг, L21 из второй группы MLA использовал отчеты с Хиппера, чтобы определить местонахождение продолжающейся дуэли линейных крейсеров. При ясной погоде теперь за ним можно было наблюдать с высоты, не испытывая ни малейших признаков непогоды, и передавая по радио постоянные обновления, что позволяло Шееру размещать свои силы так, как он хотел. Остальные дирижабли теперь расходились веером: четыре на севере и три для прикрытия северо-западных подходов и обеспечения оповещения о прибытии любых дополнительных сил или, на худой конец, всего Королевского Флота. Не стоит сбрасывать со счетов то, что терпящие бедствие силы Хиппера были стойкими, Шеер держал курс на север до точки, в которой он развернул свои силы из девятнадцати дредноутов строго на запад. Его намерением было, по возможности, решительно вступить в бой и уничтожить обе выявленные группы англичан. В первую очередь он надеялся прорваться между двумя силами, разделив их и, как он надеялся, отрезав самую южную группу от возможности отступления обратно в Англию и зажав их между своими кораблями и кораблями Хиппера. Если бы он преуспел в этом, то у британских линейных крейсеров было бы мало шансов выжить. Если бы второй отряд линкоров Великобритании попытался вмешаться и спасти линейные крейсера, то у него было бы более чем достаточно сил, чтобы по-прежнему вступать с ними в открытый бой и по-прежнему уничтожать линейные крейсера по частям. Для достижения этой цели его силы теперь двигались на запад со скоростью 18 узлов четырьмя колоннами, тремя из пяти дредноутов и одной из четырех. Два его самых тяжелых корабля, 15-дюймовые «Байерн» и «Баден», находились в самой северной колонне вместе с его флагманом. Скорее всего, им пришлось бы сражаться с кораблями северной группы, если бы они попытались вмешаться. В любом случае у него была самая гибкая схема, на его взгляд, и он мог даже рассмотреть возможность двойного охвата обоих противников, если представится такая возможность. В любом случае его силы были нацелены на завершение предстоящих действий, и до прибытия могли только слушать новости о продолжающемся бою, отклоняющихся все дальше на юг от своего текущего курса.
17.00 22 июля 1916, линейный крейсер «Лютцев»; Флагман 1-го разведывательного отряда в Северном море.
Неожиданное уничтожение головного корабля вражеской линии вызвало кратковременный прилив радости. Не столько из-за гибели стольких человек, выполнявших свой долг, сколько из-за того простого факта, что впервые за все время сражения у него теперь было численное превосходство со своим противником, что лишало их возможности сосредоточить огонь двух кораблей на любом из его кораблей. Радость Хиппера была недолгой, поскольку его силы, словно выдержав критический момент боя, теперь начали выбиваться из сил, по мере того, как уровни повреждений продолжали расти. Поскольку «Зейдлиц» и «Фонн дер Танн» теперь заметно отставали, у него фактически все еще было четыре боеспособных корабля, противостоящих ведущей пятерке британской линии. «Фонн дер Тан » отступила до точки, где он теперь вступила в бой с последним значительно отставшим линейным крейсером вражеской линии, оба теперь были в паре миль позади своих порядков, и двое, казалось, устраивали свою собственную небольшую перестрелку, отделенную от остальных. То, что «Зейдлиц», теперь также заметно отстававший, все еще вел бой с пятым кораблем противника, было возможно только из-за того, что дальность стрельбы сократилась до менее чем 10 000 метров, и если бы он отставал еще больше то вышел бы из зоны досягаемости, и битва вернулась бы к пяти к четырем. Даже в этом бою «Зейдлиц» продолжал страдать, получив три попадания в течение следующих пяти минут. В 16.58 наступила неожиданная передышка. Хотя сейчас количество орудий уменьшено до четырех, менее чем через четверть часа после потери «Куин Мэри» два снаряда попали в корму последнего корабля британской линии, и после короткой паузы на этом корабле внезапно произошел еще один разрушительный взрыв магазина, снесший корму. Вскоре после этого следующий залп поразил носовую часть корабля, когда он выходил из строя, поскольку носовой погреб также должен был взорваться, завершив его разрушение. (3)
******
- Гибель линейного крейсера «Индефатигейбла» происходит во многом так, как описано, хотя в РИ она предшествовала «Куин Мэри» на 13 минут, а не последовала за ней, как в повествовании. В отчетах британских очевидцев не упоминается, что он был разломан надвое, поскольку разделение двух секций корпуса, выяснилось только в 2016 году, как показали исследования подводных лодок. Это удивительно, потому что ни в одном тексте, относящемся к битве, нет упоминания об этом событии со стороны очевидцев. В подробном анализе боев в Ютландии об этом ничего не упоминается, и поэтому следует предположить, что это не было очевидно тем, кто смотрел на корабль в то время, когда это происходило.
Свидетельства очевидцев, естественно, не всегда сообщают о событиях последовательно; однако наиболее подробные отчеты заслуживают более пристального изучения. Ближайшие свидетели находились на корабле ее величества «Новая Зеландия», и это был офицер-торпедист, лейтенант Cmdr. Ловетт-Камерон, находившийся в кормовой боевой рубке, оставил нам наиболее подробный отчет. Не имея возможности выпустить торпеды, он в деталях наблюдал за потоплением «Индефатигейбла» в бинокль.«… судно получило попадание в корму, по-видимому, в грот-мачту, и из кормовой надстройки шло много дыма, но пламени видно не было…В это время мы меняли курс влево, и, по-видимому, у него был поврежден рулевой механизм, поскольку он не последовал за нами в кильватер, а держался до тех пор, пока не оказался примерно в 500 ярдах по нашему правому борту, на виду у боевой рубки… в корабль [тогда] попали два снаряда, один в носовую часть и один в носовую башню. Оба снаряда, по-видимому, взорвались при ударе. Затем был интервал примерно в 30 секунд, в течение которого не было абсолютно никакого пожара, пламени или дыма, за исключением небольшого количества, фактически образовавшегося от разрыва двух снарядов, которое не было значительным. По истечении примерно 30-секундного интервала корабль полностью взорвался, по-видимому, спереди. Основной взрыв начался со столбов пламени, за которыми сразу последовал густой темный дым, скрывший корабль из виду.»
Несмотря на детализацию, следует иметь в виду, что, поскольку корабль находился непосредственно перед «Индефатигейблом», HMS «Новая Зеландия» находился в плохом положении, чтобы видеть его корму, потому что первоначальное попадание, произошедшее в Х-образную башню, было бы скрыто остальной частью корабля. Хотя отчет Ловетта-Камерона подробен, он явно начал присматриваться к «Индефатигейблу» только после того, как тот получил попадание в корму, и только после того, как корма уже была либо отделена, либо погружена под воду. Он, должно быть, находился рядом с мичманом Карном, который делал снимок, так что к тому времени, когда «Индефатигейбл», потеряв управление, повернул на правый борт «Новой Зеландии», могло показаться, что корма корабля была под водой, а не отделена, как показали недавние съемки. Вопрос, который следует задать по поводу этого рассказа, заключается в том, сколько времени занял процесс, описанный Ловетт-Камероном, чтобы разыграться?
Возможно, свидетелями, видевшими больше всего деталей, были немецкие артиллеристы с настоящего врага «Индефатигейбла», SMS «Фон дер Танн». Известно, что запись открытия огня была сделана в 15:49.
В отчете артиллерийского офицера К. К. Мархольца говорится, что:
… Тем временем огонь Фон дер Танна был необычайно успешным, и противник иногда полностью исчезал в окружающих столбах воды … Затем, через 14 минут после открытия огня, противник получил смертельные ранения… Я видел гигантский взрыв в кормовой орудийной башне, вырвалась яркая вспышка пламени, и обломки корабля по широкой дуге взметнулись в воздух, по-видимому, это была крыша башни, которая из-за давления взрыва внутри была выброшена наружу. Следующий залп дал кораблю отдых, он прошел дальше вперед и привел к тому, что вскоре после столкновения с корабля поднялось огромное облако черного дыма, достигающее двойной высоты мачты, и корабль полностью исчез из виду. (Mahrholz, 1930)
Из этого отчета ясно, что Маргольц был свидетелем уничтожения «Индефатигейбла» под таким углом, откуда была видна вся последовательность событий. Он также предлагает некоторые детали с точки зрения хронометража. Во-первых, похожая на свечу вспышка внезапного возгорания топлива, а затем взрывы, потопившие корабль, не были сразу связаны с попаданиями, но потребовался значительный период времени, чтобы стать очевидными, потому что они произошли внутри «Индефатигейбла» и потребовалось время, чтобы нарастить их и стать видимыми с «Фон дер Танна». Во-вторых, после взрыва кормы, похоже, именно следующий залп вызвал взрыв, который в конечном итоге создал черную пелену дыма, также засвидетельствованную Ловетт-Камероном, но, опять же, остается вопрос о том, сколько времени это продолжалось.
Один момент, по которому, похоже, есть согласие среди свидетелей, — это время взрыва кормы, которое было около 16: 02, свидетелями которого были три немецких торпедных катера B98, B97 и V30, все по отдельности зафиксировали взрыв кормы в 16: 02, так что «Фон дер Танн» изначально, должно быть, попал в «Индефатигейбл» незадолго до этого, и смертельному попаданию потребовался неопределенный период времени, чтобы перерасти во взрыв магазина «X», свидетелями которого были все. Трудно оценить, сколько времени потребовалось для развития этого взрыва, но, возможно, он произошел не сразу. Анализ попадания в башню ‘Q’ на HMS «Лайон» показывает, что с момента пробития башни до воспламенения зарядов в рабочей камере, а затем в погрузочно-разгрузочном помещении, прошел период времени, возможно, почти 20 минут. Отчеты расходятся в том, сколько времени это заняло, но, безусловно, это было далеко не сразу. Из отчета Мархольца известно, что «Фон дер Танн» выходил из «Индефатигейбл» после третьего залпа, когда было замечено попадание. Сколько времени потребовалось, чтобы это переросло в детонацию магазина «А», если это связано, можно оценить на основе отчета Ловетта-Камерона о том, что это произошло по крайней мере на 30 секунд позже. Ясно то, что оба взрыва, потопивших «Индефатигейбл», не были мгновенными из-за вызвавших их попаданий. В обоих случаях ясно, что основная детонация магазина произошла после некоторой задержки, возможно, не менее 30 секунд, после детонации поражающего снаряда. Эта задержка, наряду с указанием «разгорается», убедительно указывает на то, что основная детонация обоих магазинов, вероятно, произошла в результате внезапного возгорания башни, боекомплекта, помещения для хранения, последовательности магазинов, что было возможно только из-за исторически зафиксированных небезопасных методов обращения, обеспечения безопасности и хранения. Археологические исследования места крушения подтвердили в 2016 году, что корабль развалился на две отдельные части и что причиной стало попадание в корму, о котором сообщили очевидцы, никто из которых не заметил, как он отломился в то время. «Индефатигейбл» определенно взорвался в 16:02. Слишком много свидетелей фиксируют время, чтобы с уверенностью предположить, что они ошиблись. Более того, кораблю могло потребоваться несколько минут, чтобы полностью затонуть. Одно из возможных объяснений заключается в том, что раннему попаданию «Фон дер Танна» потребовалось 2-3 минуты, чтобы перерасти во взрыв в 16:02, что соответствует запоздалой вспышке огня. Однако открытие того, что обломки состоят из двух частей, разделенных несколькими сотнями метров, помогает удовлетворительно решить этот вопрос.
*****
Лучшее воспоминание об этом разрушении пришло из наблюдений артиллерийского офицера «Зейдлица», фрегатенкапитана Маргольца (4),
****
- Как подробно описано в приведенном выше пункте, разрушительное попадание было нанесено «Фонн дер Танн ИРЛ», чьи высказывания очевидца-артиллериста (К. К. Мархольц) были включены ранее, а не «Зейдлицем», как описано в повествовании. Время, разделяющее потерю обоих кораблей, составило 13 минут, хотя порядок был изменен. IRL потеря «Индефатигейбла» должна была предшествовать потере «Куин Мэри».
****
который наблюдал за падением снарядов во время боя. В его воспоминаниях говорится:
«… Затем после открытия огня противник получил смертельные ранения… Я видел гигантский взрыв в кормовой орудийной башне, вырвалась яркая вспышка пламени, и обломки корабля по широкой дуге взметнулись в воздух, по-видимому, это была крыша башни, которая из-за давления взрыва внутри была выброшена наружу. Следующий залп дал кораблю отдых, он прошел дальше вперед и привел к тому, что вскоре после столкновения с корабля поднялось огромное облако черного дыма, достигающее двойной высоты мачты, и корабль полностью исчез из виду. (Mahrholz, 1930)
Хотя для этого события приводятся разные временные рамки, три немецких миноносца, сопровождавших «Зейдлиц» в этот момент, также указывают одно и то же время – 16.58. Конечным результатом этого стало то, что даже когда «Зейдлиц » еще больше отстал, сражение в передней части линии снова сократилось до схваток четыре на четыре, при этом «Зейдлиц» теперь отставал без боя, в то время как «Австралия» и «Фонн дер Танн» теперь были далеко в тылу сражения, ведя свою изолированную перестрелку далеко за кормой. Это была жизненно важная передышка для ныне барахтающегося «Зейдлица «, который на данном этапе превратился в практически беспомощную цель, поскольку единственным действующим основным вооружением была башня на противоположной стороне, а корабли направлялись на юг.
17.16 22 июня 1916, флагман 3BCS, линейный крейсер «Инвинсибл», Северное море
С тех пор, как командование силами линейных крейсеров перешло к нему после потери «Льва», командующий 3BCS, контр-адмирал Гораций Худ, испытывал медленное, но растущее беспокойство по поводу того, как развивалось сражение. Несмотря на первоначальный шок от окончательности и неожиданности уничтожения британского «короля зверей», его профессионализм и многолетний опыт позволили ему адаптироваться и проанализировать меняющийся статус сражения по мере его развития. Первоначальным источником его беспокойства было прибытие и продолжающееся присутствие немецкого дирижабля, зависшего на некотором расстоянии к западу от его линии. Его способность наблюдать и сообщать о своих действиях, не имея возможности вмешаться, занимала его разум как часть более широкой тактической картины. То, что он передавал донесения, было очевидно, и его способность продолжать делать это беспрепятственно все больше заставляла его желать, чтобы Битти включил в свои силы авианосец гидросамолетов «Энгадин «, когда тот совершал боевой вылет. Его доступность и безветренная погода были идеальными условиями для применения его авиации, что было необычно для Северного моря. Даже если бы ему не удалось сбить цеппелин, это дало бы ему возможность узнать более широкую тактическую картину, доступную в настоящее время только немцам. Он все больше чувствовал, что его упущение было ошибкой, необходимой для будущего планирования.
Худ был более обеспокоен, поскольку обдумывал более широкие последствия момента. Продолжающееся упорство немцев, несмотря на численное превосходство, заставило тактические волосы у него на затылке встать дыбом. На сегодняшний день не было никаких указаний на то, что ФОМ были выведены из строя, за исключением первоначальных отчетов Адмиралтейства из Комнаты 40, которое изначально инициировало вылазку британского флота. Но чем дольше продолжались боевые действия, тем больше он чувствовал, что противостоящие ему немецкие силы уже предприняли бы более решительную попытку прорваться или, возможно, использовали бы свои минные силы для постановки дымовой завесы или атаки, если только они не ожидали прибытия поддержки. По общему признанию, продолжающееся общее направление сражения на юг и юго-восток было направлено на их минные поля, но любые поврежденные отставшие корабли, вынужденные выйти из боя, могли стать легкой добычей. Но, несмотря на увеличивающееся количество повреждений и признаки того, что это уже происходило, когда два их корабля заметно отставали, до настоящего времени они не пытались использовать свою завесу, или использовать дым, или изменить курс в качестве какой-либо формы облегчения. Это, а также тот факт, что в данный момент он был втянут в простое единоборство, не предлагавшее большой тактической гибкости, также раздражало его. При наблюдении за противником выше он чувствовал себя уязвимым перед прибытием новых сил, без особого предупреждения о составе или направлении.
Эти общие опасения были подавлены новым потрясением в 16: 45.
— «Куин Мэри взорвана, сэр», — последовал излишне лаконичный доклад одного из дозорных на мостике.
Все это было слишком правдиво, поскольку он мог своими собственными не верящими глазами видеть уничтожение еще одного из самых современных капитальных кораблей, идущих двумя впереди в линии. Шок от этой второй потери усилился тревогой, когда его собственный корабль преодолел последние муки обреченного судна, а неспособность помочь тем, кого хорошо видно на тонущем судне, усилила все его предыдущие опасения. Дела шли совсем не так хорошо, и в данный момент он чувствовал себя беспомощным изменить ход сражения. При постоянной дальности стрельбы около 12 000 метров с постоянными небольшими изменениями курса для отвода огня противника. Несмотря на это, попадания были получены обеими сторонами довольно легко. По его мнению, поскольку его собственные корабли превосходили немецкие, он должен был наносить больший урон тяжелым кораблям противника, но, похоже, это было не так. Несмотря на все это, его собственный строй получил несколько серьезных ударов, и немцы продолжали демонстрировать восхитительное упорство, когда он почувствовал, как его собственный корабль содрогнулся от очередного попадания. На данный момент его единственный вариант, казалось, продолжать оказывать им сопротивление в меру своих возможностей, несмотря на растущее количество повреждений на его кораблях.
Едва Худ осознал эту потерю и подтвердил перенацеливание своей линии на противоположные позиции в линии противника, как произошло дальнейшее бедствие. Всего через 10 минут после предыдущего доклада тот же связист повторил почти идентичную бесстрастную передачу:
— «Индефатигейбл» взорван, сэр».
На этот раз головы и бинокли всего персонала мостика повернулись, чтобы увидеть ужасное событие, разворачивающиеся за их кормой. Беспомощно наблюдая, как «Индефатигейбл», казалось, издалека вышел из строя, задрав нос к небу, прежде чем, что становилось неприятно знакомым, второй мощный взрыв скрыл его из виду. Неизвестное наблюдателям, оно стало могилой для всех, кроме трех, из 1019 членов экипажа.
— «Иисус Христос»… Я в это не верю, — раздался голос, так в последствии и не узнанный, нарушивший внезапно повисшую тишину на мостике.
Худ не мог не разделить катарсисческие эмоции оратора, но все это было слишком правдиво, поскольку он мог собственными не верящими глазами видеть уничтожение еще одного линейного корабля, столь символичного для Королевского военно-морского флота и его жизни. Потрясение было таким сильным, что впервые в жизни он почувствовал малейший червячок профессионального сомнения относительно возможного исхода сражения. Это было довольно тревожное осознание, даже когда он боролся с его последствиями, находя решение в ценностях, укоренившихся за годы его службы. Битва продолжалась, и их усилиями все еще можно было выиграть. Как бы плохо ни обстояли дела с его собственными кораблями, несомненно, они были так же плохи и для его противников.
Учитывая последствия потери, он найдет поддержку в профессионализме, который сейчас от него требуется. Краткое озарение, вызванное потерей «Индефатигейбла», заставило Худа осознать, насколько глубоко была заложена его вера в победу, его собственное моральное отвращение к тому, что лучшим ходом для британской эскадры была возможность прекратить боевые действия и отступить, и тем самым спасти остальные корабли. Однако, Худ этого не сделал, а сделал следующее:
Во-первых, он поручил старшине передать по радио Джеллико и Эвен-Томасу последние сведения о ситуации и расположении.
Во-вторых, он связался со своими оставшимися подчиненными под флагом, адмиралами де Броком и Нейпиром, а также коммодорами Гудинафом и Александер-Синклером, с эскадрой легких крейсеров экрана. Большинству из них потребовалось много времени, чтобы восстановить позиции во главе своих сил, после того, как они были выведены из строя и вступили в бой при первоначальном контакте. В то время как некоторые корабли были потеряны, или разделены, или задействованы в операциях поддержки или спасения, на позиции перед его силами, наконец, собралось достаточно сил, чтобы вмешаться, где 13 легких крейсеров и 18 имеющихся в наличии эсминцев теперь не отставали. С учетом силы этого заслона, особенно веса легких крейсеров, по его мнению, этого было более чем достаточно, чтобы прорвать немецкий заслон и нанести решающий удар. В данный момент Худ сопротивлялся проведению этой атаки, несмотря на свое первое желание. В его голове по-прежнему оставалась призрачная возможность прибытия еще одной немецкой группировки. На данный момент он будет держать это в руках для наилучшего применения в случае необходимости. Обмен сигналами с эскадрой обозначил его намерения, но а пока он продолжит обмен ударами, сдерживая их как свое решающее оружие на случай того, что должно было произойти.
В течение следующих получаса обе стороны терпели и продолжали сражаться, напоминая двух все более потрепанных, пьяных от пунша, но неумолимых бойцов. Худ находил некоторое утешение в видимых доказательствах увеличения потерь от его огня по немцам. Флаг во главе их линии пострадал от более тяжелых снарядов идущего впереди «Принцесс Ройял», теперь был заметный дифферент на нос, скорость снизилась, и стреляли только три башни. У корабля номер два, его собственного противника, обе задние башни были безмолвны, но в остальном казались невосприимчивыми к повреждениям. Два других следующих корабля, были в огне, но продолжали вести огонь стабильно и с завидной точностью, несмотря на это. Последние два корабля явно вышли из боя с его собственной четверкой, значительно отстав. Его собственные корабли получили большие повреждения, но остались в строю.
Наконец-то начиналось чувствоваться подтверждение того, что мощь огня оказывала красноречивый эффект и могла привести либо к их дальнейшей потере, либо к прекращению боевых действий. Худ наклонился вперед и крикнул в рупор артиллерийскому офицеру на боевой рубке:
— Продолжайте стрелять как можно быстрее. Вы действуете великолепно; каждый выстрел красноречив. [5]
Даже когда он приходил в себя после этого, финальный поворот битвы означал гибель для флагмана Худа. В 17.34 году залп из четырех снарядов из действующих турелей «Антона» и «Бруно» с линейного крейсера «Дерфлингер», по-прежнему стреляющих безжалостно точно и хорошо, поразил мидели его команды. Одному из них было суждено пробить башню «Q» «Инвинсибла», и нанести ту же смертельная рана, которая уничтожила линейный крейсер «Лайон». Худу предстоял краткий миг ужаса перед тем, как очередное облако дыма выведет из боя четвертый линейный крейсер и еще 1026 офицеров и матросов, включая его лично. Британские наблюдатели снова беспомощно и с ужасом наблюдали, как сначала в небо взметнулась огненная вспышка, почти сразу же за ней появилось устрашающее темное облако дыма, обозначающее гибель корабля. Британские эсминцы, спешащие на помощь, смогли спасти только шестерых выживших, в том числе артиллериста «Инвинсибла», Cmdr. Даннройтер, получивший последние инструкции адмирала Худа, оказался самым высокопоставленным выжившим из четырех потерянных в тот день крупных кораблей. Помимо этого , это была самая большая потеря флагманских офицеров Королевского военно-морского флота в одном бою со времен эпохи парусников..
****
- Lt-Cmdr. Даннройтер был старшим выжившим в потерях британских линейных крейсеров в РИ. Он помнил, что это было последнее сообщение, полученное от Худа, переданное по переговорной трубе ему как артиллерийскому офицеру на фок-мачте: «Продолжайте стрелять как можно быстрее. Вы справляетесь великолепно; каждый выстрел красноречив.»Пятеро из шести выживших находились в рубке управления, расположенной на треножной фок-мачте, в 30 метрах над водой, включая самого Даннройтера. Как ни странно, погружение было настолько быстрым, что они практически шагнули прямо с вершины в саму воду.
****
Адмирал Хиппер в последние полчаса все больше ощущал давление событий и понимал, что приближается момент, когда ему вскоре придется что-то предпринять. Даже с его собственным профессиональным подразделением два недавних громких прямых попадания в боевую рубку его флагмана, наряду с разрушением башни «Бруно» непосредственно перед ней, были ошеломляющими. Даже сейчас, когда он благодарил Бога за то, что ни один из них не проник внутрь, его мысли все еще были почти оцепенелыми от перегрузки чувств. Запах горелого мяса и дыма, наполнявший это пространство, даже несмотря на то, что огонь из орудийных установок был погашен, оставался еще одной атакой на его измученные чувства в сочетании с ощущением почти ошеломления от частоты ударов. Он знал, что к настоящему времени разорвалось более двадцати снарядов крупного калибра, и независимо от того, насколько хорошо они были сконструированы, большего ему не выдержать. Поток сообщений о повреждениях был слишком обширным, и корабль чувствовал себя все более вялым под ногами из-за скопившегося притока воды. Все эти попадания были нанесены британскими снарядами самого крупного калибра и только усугубили повреждения. В тот момент Хиппер сомневался, что немногие из его кораблей находятся в лучшем состоянии. Несмотря на то, что, казалось, ни один из них еще не затонул, он мог назвать только первые четыре хоть сколько-нибудь боеспособными; «Зейдлиц» и «Фонн дер Танн» были теперь слишком далеко, чтобы поддерживать контакт. «Дерффлингер», «Гинденбург» и «Мольтке» получили по меньшей мере по дюжине попаданий каждый, но несмотря на это, что продолжали вести прицельный огонь по британцам. Он бы уже попытался разорвать контакт, если бы не знал о близости линкоров Шеера, а также о том, что по крайней мере трое его противников затонули.
Поскольку его собственная мотивация продолжать движение цеплялась за эти мысли, Хиппер был воодушевлен еще одним приятным зрелищем: в 17.32 четвертый британский корабль необъяснимым образом вспыхнул. Даже он был потрясен этим событием.
Что, черт возьми, происходило?
Его ошеломленному разуму казалось, что слишком маловероятное и необъяснимое событие пришло ему на помощь, даже когда он пытался обратить внезапную растерянность в свою пользу. Затем внезапно он впервые за несколько часов по-настоящему почувствовал волнение как командир. Глядя на внезапно прорванную линию противника идущую параллельным курсом, он понял, что непостижимым образом, возможно, впервые за этот долгий и в высшей степени трудный день, численность была в его пользу. А может черт его знает сколько десятков, сотен, тысяч лет (в разгаре сражения можно было дойти и до миллионов), но англичане в сражении двух европейских флотов оказались в меньшинстве.
В распоряжении Хиппера было четыре корабля, которые все еще сражались с тремя противниками, хотя каждый получил значительные повреждения. Это подстегнуло его мысли, поскольку впервые появился проблеск того, что его роль будет больше, чем сдерживающие действия. Мог ли он перейти в наступление, мог ли он сдвоить один конец вражеской линии? На мгновение он почувствовал всплеск потенциала своих кораблей в стремлении к доминированию, неожиданно достичь победы своей собственной эскадрой…
Но как раз в тот момент, когда его профессиональный ум начал жонглировать и анализировать масштабы таких потенциальных действий. Пришла тревога, которая заставила эти мысли замолчать, оставив их все еще рожденными, и послужила сигналом к следующему кардинальному изменению формы сражения. С пронзительным криком впередсмотрящий прокричал:
— «Тревога, приближаются вражеские эсминцы!!!»
Официальная группа сайта Альтернативная История ВКонтакте
Телеграмм канал Альтернативная История
Читайте также:
👉 Подписывайтесь на канал Альтернативная история ! Каждый день — много интересного из истории реальной и той которой не было! 😉
