Начало. Федерико Морено-Торроба
3 марта 1891 года в маленькой квартире№ 3 по улице Монтера (calle de la Montera) к звукам конных экипажей, торговцев и прохожих, доносившимся с улицы и расположенной рядом площади Пуэрта-дель-Соль, добавились крики новорожденного ребенка. Этот ребенок получил имя Федерико Морено Торроба. Отец мальчика, Хосе Морено Бальестерос (José Moreno Ballesteros) (1861-1956), был профессором органа в Королевской консерватории музыки и декламации (Real Conservatorio de Música y Declamación) и церковным органистом в церкви Ла-Консепсьон (La Concepción) на улице Гойя, а также в церкви Сан-Миллан-и-Сан-Кайетано (San Millán y San Cayetano) на улице Эмбахадорес (Embajadores). Он также пользовался репутацией комедийного актера и написал несколько легких сценических произведений. Помимо обязанностей профессора и церковного музыканта, он в течение трех десятилетий был музыкальным руководителем и пианистом в театре Лара (Teatro Lara), где руководил секстетом, исполнявшим отрывки из зарзуэлей до и после спектаклей и в антрактах. Мать Федерико, Роза Торроба Лопес (Rosa Torroba López) (1870-1940), также была одаренным музыкантом и происходила из музыкальной семьи. Две фамилии Федерико иногда пишутся через дефис, но не обязательно. Обычно его называют по имени отца, то есть Федерико Морено, а не по имени матери. Однако сам композитор предпочитал фамилию Торроба, поскольку она была гораздо менее распространена в испанском обществе и, следовательно, более дифференцирована, чем Морено. По тем же причинам мы знаем Пабло как Пикассо, а не Руиса, а Федерико как Лорку, а не Гарсию.
По его собственному признанию, у Торробы было счастливое детство, проведенное среди увлекательных достопримечательностей и звуков города и в семье, которая, хотя и была далеко не богатой, всегда имела достаток и обеспечивала его любовью и вниманием, в которых он нуждался.
Среди его самых счастливых воспоминаний были экскурсии в загородный дом в Карабанчеле (Carabanchel) (юго-западный пригород Мадрида), который принадлежал родственнику, работавшему инспектором в Банке Испании. Они приезжали туда на конной повозке и проводили лето, наслаждаясь сельским великолепием и отдыхая от удушающей жары города.
Именно здесь в четырехлетнем возрасте Торроба впервые проникся страстной любовью к театру: «Мне было очень весело, потому что неподалеку находился театр, принадлежавший одному бизнесмену, где ставили зарсуэлы». Конечно, в Мадриде 1900 года были свои достопримечательности, о которых Торроба с удовольствием вспоминал с удивительными подробностями даже в конце жизни. На площади Пуэрта-дель-Соль (Puerta del Sol) он наблюдал, как простые люди танцуют под музыку аккордеона и тамбурина, а более элегантное общество попивает чай в столь же элегантных салонах эпохи Исабель II (то есть 1840-60-е годы). Пешеходов развлекали шарманщики, а торговцы продавали мед, цветы, фрукты, одежду и всевозможные товары. Люди собирались небольшими группами и устраивали неформальные тертулии (tertulias - собрания) на улице; одна из таких тертулий проходила по утрам на площади Пуэрта-дель-Соль. В ней участвовали капельмейстер Кафедрального собора, зарзуэлисты Томас Бретон (Tomas Bretón) и Федерико Чуэка (Federico Chueca), а также отец Торробы. Бретон, молодой профессор консерватории, недавно прибывший из Наварры, быстро установил тесную дружбу с молодым профессором органа по имени Бальестерос. Они оставались там, болтая, пока колокола на больших часах близлежащего правительственного здания не созывали их на полуденную трапезу. Иногда они сталкивались с Чапи, который жил неподалеку, на улице Ареналь (the calle del Arenal). Отец Торробы организовал более регулярную тертулию в кафе «Comercial» на улице Глориета-де-Бильбао (the glorieta de Bilbao). В них участвовали не только Бретон и иногда Федерико Чуэка, но и зарзуэлист Херонимо Гименес (Gerónimo Giménez).
Именно в эти прекрасные годы Торроба начал свое формальное образование. Он научился читать и писать в церкви Санто-Анхель-де-ла-Гуарда (Santo Ángel de la Guarda) на Пласа-дель-Анхель (Plaza del Ángel). После этого он посещал школу в Эсколапиос де Сан-Антон (Escolapios de San Antón), а в одиннадцать лет - Лисео Франсес (Liceo Francés) на улице де Жакометресо (de Jacometrezo), где изучал математику и готовился к поступлению в колледж.
В это время Торроба также начал заниматься музыкой. Он утверждал, что выучил свои первые ноты в восемь лет, а к шестнадцати решил стать музыкантом. Очевидно, он рос в музыкальной среде, с ранних лет впитывая звуки классической музыки, церковной музыки, городского фольклора и театральной музыки, поскольку все это составляло основу профессии его отца, увлечения его матери и звукового ландшафта, в котором он жил. Он посещал оперу в Королевском театре, а также «зарзуэлас» там и в театрах Альгамбра (Alhambra), Аполо (Apolo), Эслава (Eslava), Комико (Cómico), Новедадес (Novedades) и Буэн Ретиро (Buen Retiro). Таким образом, его общее образование дополнялось богатым культурным окружением столицы, а упомянутые выше памятники были частью его повседневного опыта. Остро наблюдательный Федерико впитал все эти стимулы в свои последующие произведения, как для сцены, так и для гитары.
Будучи вундеркиндом, он поступил в Королевскую консерваторию, когда ему было всего одиннадцать лет, и занимался сольфеджио. Согласно сохранившимся записям в архивах консерватории, мальчик прекрасно справлялся со своими обязанностями, демонстрируя очевидный музыкальный талант. Однако, как ни странно, через некоторое время его музыкальное образование там закончилось. Возможно, он уже выучил дома все, что ему действительно было необходимо знать, а может быть, просто устал от отупляющей рутины формального обучения. Как он позже вспоминал, именно отец «научил меня гармонии, и я до сих пор с нежностью вспоминаю, как преданно он учил меня этим очень строгим правилам», которые сегодня выброшены за борт и забыты». Как бы то ни было, он начал писать музыку, когда ему было около четырнадцати лет.
По иронии судьбы, его отец решил пресечь музыкальную карьеру молодого Торробы в зародыше. Старший Морено «не хотел, чтобы я стал композитором и должен был пройти через те трудности, через которые прошел он». Как бы он ни гордился талантом и обещаниями своего сына, он также был обескуражен его решимостью зарабатывать на жизнь как музыкант и призывал его найти более оплачиваемую карьеру, менее подверженную превратностям судьбы, а то и вовсе нищенскую. Как вспоминал композитор в другой раз, уже в более поздние годы: «Мой отец не хотел, чтобы я становился музыкантом. «Найди себе карьеру с большим будущим», - сказал он мне ».
Итак, несмотря на свои ранние усилия в области композиции и после получения базового образования в Лисео Франсез (Liceo Francés), Торроба начал учиться на государственной службе, в таможенном департаменте, «что и делали молодые люди в те дни». Однако его безразличие к этой непривлекательной программе обучения нетрудно понять, как и плохие оценки, из-за которых он был отчислен из программы. Возможно, этому способствовала его склонность к походам в кафе и тертуалии, а не к занятиям с книгами.
По его собственному признанию: «В ранние годы я проводил время, переходя из тертулии в тертулию, в Королевском театре, где мой отец был органистом, ... и в доме маэстро Арбоса (Arbós) каждую среду. Там мне довелось познакомиться со многими великими музыкантами века, в том числе с Рихардом Штраусом».
На самом деле у его пребывания в Эскориале (Escorial) были и менее мирские причины. Не выдержав неудач Торробы в качестве начинающего государственного служащего, отец направил его изучать горное дело в Университет Марии Кристины (Universidad de María Cristina). Неудивительно, что Торроба провалил и этот неаппетитный курс обучения. В это время его отец давал уроки музыки директору армейского оркестра при алькасаре в Толедо (the alcázar in Toledo). По словам Торробы, знакомство отца с военной жизнью вдохновило его на то, чтобы направить неуверенные шаги сына к тому, чтобы он стал армейским офицером. Так, в 1912 году, в возрасте 21 года, Торроба начал службу. Позднее Торроба говорил, что он, должно быть, был первым “teniente de cuota” (лейтенант по квоте) - новой системой, по которой его отец платил правительству деньги в обмен на продвижение сына по службе. В любом случае, с него было достаточно, и отец Торробы в конце концов склонился перед неизбежным, и это была мудрая капитуляция, изменившая ход истории испанской музыки.
Удобно, что все это время Торроба был расквартирован в Мадриде и ни разу не был отправлен в бой. Служба не могла быть слишком обременительной, так как, похоже, она не сильно мешала его музыкальной карьере. Находясь на действительной службе, он опубликовал свое первое фортепианное произведение в 1913 году, «Один и два шага» под названием À petits pas, и El mate, «Аргентинское танго», два года спустя. В 1915 году он даже принял участие в премьере важного произведения Фальи - маловероятный поворот событий, если бы в то время он уже не был активным музыкантом с солидной репутацией.
Продолжение следует… Федерико Морено-Торроба - Музыкант.