Начало. Федерико Морено-Торроба
Что такое мадрилец? Проще говоря, это человек, который родом из Мадрида. Однако очевидно, что это слово подразумевает нечто большее. Тот, кто только вчера переехал из Барселоны в Мадрид, не превратится внезапно в мадрильца. Не сейчас и, возможно, никогда. Быть мадрильцем - значит быть продуктом или, по крайней мере, в значительной степени отражать в своей жизни и работе культуру Мадрида.
Случайному туристу эта культура может показаться сейчас затопленной приливной волной иммиграции; однако город всегда был магнитом для иммигрантов, искавших лучшей жизни. И многие из них становились настоящими мадрильцами. На самом деле, одна из непреходящих ироний города заключается в том, что многие из известных писателей и музыкантов, работавших в нем при жизни Торробы, были выходцами из провинций, включая Азорина (Azorín) (Валенсия), Фернандеса Шоу (Fernández Shaw) (Кадис), Чапи (Chapí) (Аликанте), Бретон (Bretón) (Саламанка), Вивес (Vives) (Барселона), Герреро (Guerrero) (Толедо), Серрано (Serrano) (Валенсия), Соросабаль (Sorozábal) (Сан-Себастьян), Гименес (Giménez) (Севилья), Луна (Luna) (Альхама-де-Арагон, Сарагоса), Арриета (Arrieta) (Пуэнте-ла-Рейна, Наварра) и Фернандес Кабальеро (Fernández Caballero) (Мурсия).
Чуэка (Chueca) и Торроба являются исключениями из правил, по крайней мере, среди композиторов и либреттистов, что подчеркивает их мадрильскую репутацию. В этом отношении Мадрид несколько напоминает Вену, которая принимала столько же знаменитых музыкантов (Моцарт, Бетховен, Брамс, Брукнер, Малер), сколько и создавала (Шуберт, Иоганн Штраус-младший, Шенберг, Берг).
Пепе Ромеро, андалузец, считает, что мадрильцы обладают особой манерой поведения, "определенным шармом и гордым чувством юмора, то есть склонностью оскорблять других в насмешливой форме. Они также обладают чувством чести и долга".
Несомненно, в этом есть доля истины, но в конечном итоге лучший способ определить это слово - не опираться на происхождение или анекдоты, а изучить жизнь того, кого все считали квинтэссенцией мадрильца. Федерико Морено - Торроба был одним из таких людей. Снова и снова в периодической литературе комментаторы изображали его как мадрильца-кастильца - представителя чистой касты. Безусловно, именно так он себя и воспринимал. Мадрид сделал его таким, каким он был, а он, в свою очередь, внес огромный вклад в культурное наследие испанской столицы и укрепил его статус как уникального городского центра. Это было место, где он родился и умер, дом, который он никогда бы не подумал покинуть, разве что по принуждению, да и то лишь на время.
В конце 1975 года Торроба дал, пожалуй, самое подробное интервью, которое когда-либо появлялось в прессе. Его собеседником был известный и уважаемый журналист Хулиан Кортес-Каванильяс (Julián Cortés-Cavanillas), работавший в мадридской ежедневной газете ABC.
Торроба был человеком трезвым, с юмором, сдержанным и дипломатичным. Его ответы, как правило, лаконичны и точны. В них нет уклончивости, но нет и ничего сенсационного или оскорбительного Его музыкальные вкусы были удивительно консервативны.
Сам он был мелодистом, посадившим семена своего музыкального вдохновения в богатую почву испанского фольклора. Он ценит местную культуру: корриду, театр, общение в кафе, а теперь и кино. Его любовь к литературе и близость к ведущим литературным деятелям также очевидны. И все же, несмотря на то, что он был основательно привязан к своей культуре, он не был ксенофобом и с открытым сердцем относился к иностранным стилям и тенденциям, независимо от того, внедрял он их в свою музыку или нет. Его любовь к Нью-Йорку была связана с Бродвеем и его неизменной преданностью музыкальному театру; хотя он не формулирует свое влечение к Вене, тем не менее, его восхищение Бахом и Вагнером свидетельствует о значительном уважении к немецким мастерам, которое он приобрел от своего отца-органиста и учителя композиции, увлеченного Вагнером, Конрадо дель Кампо (Conrado del Campo).
Торроба не протестовал ни против чего, предпочитая «приспосабливаться и соответствовать всему».
Из его ответов не вырисовывается сложный интеллектуал, бунтарь, художник или мечтатель. Его ценности - это ценности буржуазии: почитание родителей и преданность жене и семье; стремление к внутреннему спокойствию в стране в целом, без которого не может процветать ни бизнес, ни искусство; подчинение социальным условностям и религиозным предписаниям, без которых не может быть спокойствия; приспособляемость и соответствующее отвращение к фанатизму; уважение к традиции, из которой проистекает все, что имеет непреходящую ценность. В его высказываниях можно увидеть человека, основательно обосновавшегося в своей нынешней реальности, без намека на мечтательную отрешенность. Он уверен в себе и своих взглядах, не будучи при этом догматиком или доктринером.
Короче говоря, наш мадрилец – это, прежде всего человек, проникшийся и преданный Мадриду, его истории, культуре и традициям. Эта опора на местную культуру скрашивается урбанистичностью и осведомленностью о мире за пределами равнины, осознанием, которое, однако, не приводит ни к чрезмерному страху неадекватности, ни к шовинистическим утверждениям о своем превосходстве. Он верит в себя, но без самолюбования. Его не трогает лесть, но, тем не менее, он ценит уважение. Этот мадрилец - прагматичный реалист, мечтающий о том, чего, по его глубокому убеждению, «не может быть». Он сосредоточен на настоящем и настоящем, на реальности, с которой ему приходится бороться, хотя это, как ни парадоксально, может привести к сентиментальной ностальгии по прежним временам.
Это был человек, поочередно обычный и загадочный, прямой и противоречивый, самоуверенный и самокритичный, который написал одни из величайших зарзуэлей всех времен, а его гитарная музыка составляет одну из важнейших основ современного репертуара этого инструмента.