Глава 1.
Каждый человек когда – либо испытывал чувство полета. Это у нас в крови. Мы летаем во сне – парим, или мчимся, переносимые неведомой силой. Что это такое, никто из ученых сказать не может. Уфологи, не мудрствуя лукаво, говорят, что это свойство осталось на генном уровне от давних космических перелетов наших предков. Как знать…возможно, они и правы. И мы, земные жители, полеты только лишь наблюдаем, да летаем на самолетах и ракетах, и еще при падениях с высоты.
С раннего детства мы наблюдаем за полетом птиц, поднимаем голову к небесам, услышав прощальные, хватающие за душу крики улетающих журавлей. Услышав звук летящего самолета, смотрим в небеса, выискивая взором серебристую черточку, и смотрим на его инверсионный след, постепенно тающий в небе. А какой интерес вызывает вид низко летящей винтокрылой машины! Следим за ним, пока он не скроется за кромкой леса, или за горой.
Так, или иначе, с авиацией мы знакомы не понаслышке.
Эта история произошла со мной и моими сверстниками давно, еще в 60–е годы прошлого столетия.
Однажды, с пацанами, собрались на рыбалку в верховья нашего Чумыша. С вечера заготовили баночки с червями, проверили снасти, приготовили рюкзачки с немудреной едой:
бутылкой молока, парой вареных яиц, горбушкой хлеба, кусочком сала, да спичечным
коробком с солью. Кто-то брал еду посолиднее – отварное мясо, или пироги, заботливо испеченные матерями, или бабушками.
И вот, раненько утром, когда село еще в туманном мареве, пришли на спуск под Моховку, где уже собирались первые табунки коров. Опередив их, спустились по мокрой от обильной росы траве к речушке. Поеживаясь от холода родниковой воды, перебрели ее и по тропе двинулись вдоль берега к Гробнице, Здесь, в верховьях Чумыша, всегда водилась крупная рыба – толстенные, как селедка, пескари и чебаки, шустрые окунишки, а везунчикам попадала и щука.
На место рыбалки прибыли, когда уже солнце поднялось над горами, разгоняя над рекой молочные клубы тумана. Каждый выбрал себе место на берегу и занялись ловлей рыбы. Какой азарт чувствуешь при этом процессе! Руки и спина находятся в напряжении, глаза слезятся от ярких солнечных бликов, отраженных в воде.
И вот, первая поклевка. Рывок, и здоровенный пескарь бьется на прибрежном песке. За ним второй, третий… Вначале считаешь рыбок, а потом сбиваешься, и уже следишь только за ныряющим от поклевки поплавком. Солнце поднялось высоко над горизонтом, стало жарко. Туман исчез, и рыбий жор постепенно стал затихать. И мы устали, присели на камешки, завели разговоры. Поступило предложение перекусить – все прилично промялись. На расстеленный пиджачок каждый вывалил свои припасы – вся еда была общей. Делили поровну пироги и яйца, кусочки сала. Плотно перекусив, разлеглись на траве, подняли глаза к бегущим по небу облакам. Наблюдали за парящими в небе коршунами, молчали.
Вдруг, над долиной реки послышался гул самолета, и через несколько секунд из-за поворота показался АН–2, знаменитый «кукурузник». Пролетев низко над нами, направился в сторону обширных пшеничный полей. Снизившись над полем, стал выбрасывать из подвешенных к крыльям трубок струйки жидкости, которые превращались в белесый туман.
– Опылитель, – важно изрек Колян, наш бессменный вождь. – Как бы нас тут не опылил.
Самолет спланировал над полем, развернулся, и снова пролетел над нами, но еще ниже. Нас обдало горячим ветром, нестерпимой вонью ядохимикатов. Кого-то из пацанов, даже вывернуло наизнанку.
– Блин, всю рыбалку испортили, летуны чертовы, – раскипятился Колян, – собираемся,пошли отсюда, а то, как сорняки, тут загнемся.
Делать нечего, смотали удочки, вытащили из воды куканы с рыбой и потопали по тропе обратно. Придя к Моховке – речке решили еще порыбачить возле крупных камней. Здесь тоже водились пескари, но уже помельче. Рыбачили просто, забавляясь. На палец привязывали метровую леску, заходили в воду по колено и чуть повыше. Мутили воду ногами. На поднятую муть сбегались рыбки разной величины – мальки, плотвички и пескари. Поклевка чувствуется рукой, так что ошибок никогда не было. А солнышко уже в зените. Начинался жаркий день конца июля–месяца. Закончив рыбалку, стали купаться. Накупавшись вволю оделись, и понесли добычу домой.
Над головами вновь пролетел самолет, направляясь в сторону аэродрома.
– На заправку попёр, – вновь изрек Колька, – щас зальет топлива, загрузится ядом и опятьполетит.
– Ты, Колян, прям все знаш, – возразил ему Арканя, – мож, боле не полетит.
Завязался спор. Пока карабкались на больничную гору от Моховки, самолет заправился, чем ему было надо, и вновь отправился опылять.
– Ну, чо я говорил, – воскликнул Колек, – я же видел, как они все делают.
– Где ты видел? – вновь поддел его ершистый Арканя, – может быть во сне?
Перепалка вспыхнула с новой силой.
– Поца, харэ спорить, давайте завтра на великах съездим на аэропорт и все посмотрим, –сказал Толян.
На том и порешили. На следующий день на великах покатили к аэропорту. Подъехав поближе, спрятали их в траву и, пригнувшись, «на четырех костях», подкрались поближе к бочкам с ядохимикатами. Как на ладони был виден самолет, два летчика в летной форме и еще один, в синем комбинезоне.
– Поца, я вон того, с усами, летчика знаю! Он недавно бухал с моим отцом у нас дома.
– Да ну–у–у… – удивились мы, вот заливает! Летчики не пьют!
– Аха, за шиворот льют, – возразил Колян. – Ща пойду к ним, поздороваюсь и попрошу,чтобы прокатили на самолете.
Колян встал из травы и пошел к суетящимся возле бочек летчикам.
– Эй, пацан, – послышался крик одного из них, – куда прешь, бодлива мать, тут нельзя находиться! Пошел отсюда, пока ремня не дали!
– Дядь Саш, вы меня не помните, я – Коля, вы у нас были в гостях, – нерешительно ответилКолян.
– А-а-а, Колька, привет, узнал тебя шкодника, – заулыбался дядя Саша. – Чего тут шаритесь,здесь нельзя ребятне, кругом яды, мы-то травимся, ладно, взрослые, да и потом вводим противоядие, – щелкнув себя по горлу, рассмеялся летчик.
– Как там отец поживает? Самогонку-то не гнал еще? – спросил он Коляна.
Колян ответил, что самогона нет, а то бы батя ходил каждый день поддатым.
– Дядь Саш, а можно прокатиться на самолете? – неожиданно набравшись смелости, спросилКолян.
– Можно, почему бы и нет, – вновь рассмеялся летчик, – слыш, Василь, пацан прокатитьсяхочет, как, возьмем на борт? – обратился он к напарнику, возившемуся возле колеса самолета. – Дядь Саш, я не один хотел прокатиться, нас пятеро, – сказал Колян, – поца, идите сюда! – махнул он нам рукой.
– Ого! Ордятина! Куда я вас столько помещу, в салоне стоят бочки, сидений там нет. Да и намзапрещено брать на борт пассажиров, мы ведь яды возим. Вдруг, что-то случится – тогда тюрьма! Нет, я не согласен! Одного бы еще, куда ни шло, а толпу ни к чему.
– Дядь Вась, мы только разик, один круг сделаете и мы выскочим, и говорить никому небудем, что вы нас прокатили, – загомонили мы.
Летчики что-то меж собой пошептались, и дядя Саша предложил в качестве оплаты за полет раздобыть самогонки.
– Если хотите прокатиться, то с носу по бутылке, завтра приходите к десяти утра, – сказал он,– а сейчас – кыш отселя, шоб духу вашего не было! – грозно пошевелил усами дядя Саша.
Нас, как ветром сдуло. Приехав в село, стали ломать головы, где бы раздобыть самогон. Для взрослых это была не проблема, а кто даст спиртное ребенку?
На следующий день нас, желающих полетать, собралось всего лишь трое. Каждый раздобыл какими-то путями по бутылке. Я свою бутылку попросту украл у отца, увидев, куда он прятал заначку от матери. Приехали в аэропорт к назначенному времени. Отдали самогон летчикам. Они уже были готовы к вылету. Мы устроились в салоне, встав на колени перед иллюминаторами, и крепко вцепились в железные ребра самолета.
Летчики устроились в кабине, надели шлемофоны, посмотрели на нас: «Как, готовы?»
Мы судорожно закивали головами: «Готовы…»
В носу самолета запищало, потом резко хлопнуло раз–другой, хлопки переросли в непрерывный гул. Самолет затрясся мелкой дрожью, как лошадь, когда напьется холодной воды, и покатился по взлетной полосе. Набрав скорость, оторвался от земли, и казалось, завис в воздухе. Зависли и наши душонки. Я посмотрел на друзей – все были словно мертвецы – с расширенными от страха глазами, бледные до синевы.
Самолет начало подбрасывать то вверх, то вниз, словно на качелях. Обрывалось сердце, стала накатывать тошнота от полета и нестерпимой вони ядохимикатов. Дядя Саша, увидев наше состояние, достал бумажные пакеты и выдал всем, знаками показав, что если затошнит – то сюда, на пол нельзя – сами будете мыть салон.
Это был не полет, а настоящее испытание на прочность. Бравируя друг перед другом, все стойко держались, лишь сжимали зубы, когда самолет проваливался в воздушные ямы, или делал крен, разворачиваясь над полем. Проносившиеся под крылом пейзажи вначале радовали глаз, а потом перестали, и в голове билась одна лишь мысль: «Скорее бы на посадку!»
Наконец, ядохимикаты закончились, и самолет полетел на аэродром. Мы буквально вывалились из салона на траву, встав на колени. И тут почти всех вывернуло наизнанку.
Летчики смеялись: «Ну, как, первый полет? Еще полетим?»
– Не-е-е…м-м-м…- мычали мы, подь вы к черту со своими самолетами!
Ехать домой на великах мы не могли – падали с них. Пришлось вести их в руках, настолько сильно у всех кружилась голова. Видимо, еще и пары ядохимикатов сделали свое дело.
Следующий мой полет состоялся, когда исполнилось четырнадцать лет.
Я мог летать один, без сопровождения взрослых. Садился в самолет, направляющийся в Новокузнецк, со страхом, испытанным год назад. Но полет прошел нормально, тех скверных ощущений уже не было. Провал самолета в воздушные ямы был даже приятен, хотя вокруг сидящие пассажиры закатывали глаза и хватались рукой за сердце. Такие полеты я совершал ежегодно, летая к родственникам. И от полетов стал получать удовольствие. Говорят, что небо манит, это точно, испытано на себе!
Глава 2
После окончания школьных экзаменов Василий Штраух получил аттестат о среднем образовании и устное наставление от учителя химии – поступить в пединститут.
Связывать свою жизнь с учительской профессией Василию не очень-то хотелось. Были свежи в памяти события двухгодичной давности. Не растаяла обида за унижения.
В начале июля в гости приехала родная сестра. Она и убедила парня поступить на биологохимический факультет пединститута. Решение было принято.
Василий пошел в райвоенкомат сниматься с учета. В деревянном двухэтажном здании было прохладно и безлюдно. В каком-то из кабинетов негромко стрекотала пишущая машинка. Поднялся на второй этаж и постучал в дверь кабинета райвоенкома.
— Разрешите? — робко спросил он.
— Кто таков? — встретил его грозный рык военкома, — почему докладываешься не по форме?
От неожиданности у Василия вылетели из ума все наставления, которые изучали на уроках НВП, когда приходишь к комиссару.
— Э-э-э, товарищ майор, проблеял он, — допризывник Штраух Василий прибыл для подписи листка убытия.
— М-р-р-р, – раздалось негромкое рычание, — ладно садись, кивнул он на стул.
Василий робко присел и подал военкому приписное свидетельство. Тот встал, пьяно качнувшись, подошел к шкафу, порывшись в нем, достал личное дело допризывника.
— Тэкс, тэкс, тэкс… убываешь, значит. А кто будет Родину защищать? Супостаты мечи точат, ракеты на нас нацелили, а ты в учителя решил податься? А у нас недобор, и как раз в десант. По всем деревням пошукали, едва половину набрали, подходящих под требования призыва.
— Так вроде был Указ правительства, что из пединститута забирать в армию не будут, — возразил Василий, — это мой выбор.
— Не, я тебя не отпущу, сразу дам направление на сборный пункт, — снова грозно прорычал военком. — Пьешь, куришь?
— Нет, не пью и не курю.
— Во, вишь, такие тока в десантуру и нужны! По габаритам ты подходишь: вес и рост соответствуют.
Пытка психологическим давлением продолжалась минут пятнадцать. Еще немного и Василий бы сдался, согласившись на призыв. Но тут, как всегда вмешался случай. В кабинет без стука ввалился незнакомый мужчина, в приличном подпитии, побрякивая сеткой с двумя бутылками портвешка. Военком быстро сделал запись в приписном свидетельстве, шлепнул печать, подал документ Василию и указал на дверь. Парень вышел на свежий воздух, как из парной бани, даже лоб вспотел.
— Всё, теперь можно ехать в город, писать заявление на учебу в ВУЗ и начинать подготовку к вступительным экзаменам, — с облегчением подумал он.
На следующий день Василий трясся по пыльной дороге в разбитом ПАЗике, набитом людьми, как селедка в бочке. Благополучно добравшись до города, решил не заезжая к сестре, сразу идти в институт в приемную комиссию, и подать заявление. Оформив все бумажки, повидался с сестрой и через день отбыл обратно в село.
Основательно подготовившись, с успехом сдал приемные экзамены и был зачислен на первый курс биолого-химического факультета. Побывал в колхозе со своей группой на уборке сена. Все было новым, интересным. Особенно понравилось обилие девушек. В группе было три парня и семнадцать соблазнительниц. А всего на курсе было одиннадцать парней и около ста девчат. Поле непаханое!!!
В октябре начались занятия. Учился Василий легко, был интерес к изучаемым предметам.
На физически развитого парня обратил внимание преподаватель физвоспитания.
Поинтересовался, какие виды спорта больше всего его интересуют, и предложил секцию бокса и борьбы. С боксом дело сразу не пошло. На первой же тренировке Василий выбил большой палец на правой руке. Когда он поджил, решил попытать себя в борьбе. Вот, тут и сказались уроки дяди на сеновале. Тренер обратил внимание, что паренек знает много приемов, которые запрещены в классической борьбе и поинтересовался их происхождением. Василий все ему рассказал. Тогда тренер посоветовал ему обратиться в спортивное общество «Динамо», где изучают самбо. Пообещал протекцию.
Через неделю Василий был в группе начинающих. Отличная физическая форма позволила ему быстро выйти в лидеры. Полгода упорных тренировок дали свой результат – парень стал чемпионом города. И вскоре тренер доверил Василию заниматься с новичками.
И вот, закончен первый курс института. Сданы последние экзамены и как всегда, следовал заключительный поход на природу. Собрались не все, часть ребят и девчат уехала домой. В пункте проката взяли палатки и спальники, закупили еду и вино «Алтын–Кель».
Доехав на автобусе до конечной остановки, пешком добрались до реки. Здесь разбили бивак, парни заготовили хворост для костра, девчата стали готовить ужин. Василий обратил внимание, что с него не сводит глаз симпатичная чернявенькая девушка в спортивном костюме, выгодно подчеркивающем очертания ее тела.
— Хороша, чертовка! — кольнуло сердце Василия. — Надо поближе познакомиться.
И вот, готов ужин. Дружно окружили расстеленную на земле клеенку. Разливающий плеснул в кружки вино. Выпили за окончание первого курса, потом за преподавателей, за природу и здоровье, и за все хорошее.
Проснулся Василий от дикой головной боли. С удивлением обнаружил, что он абсолютно гол и на его руке лежит такая же обнаженная «чернявочка». Осторожно освободив руку, стал искать одежду. Оделся и выполз из палатки. Умылся у ручья, сел на бережок и стал вспоминать вчерашний вечер.
— Как это я так нажрался, что ничего не помню? — с удивлением думал он. Как мы очутились в палатке? Была ли близость?
Тяжелые раздумья прервал мелодичный голосок: «Васек, ты, что тут грустишь? Я тебя потеряла, пошли обратно в палатку, я хочу».
Чернявенькая взяла его за руку и потащила в палатку. После двух заходов Василий был взмылен, как скаковая лошадь.
— Ну и темперамент у тебя, — отдышавшись, вымолвил он, — ты мне всю спину изодрала, как кошка.
— А я и есть кошка, а ты теперь мой котик и навсегда, — снова прильнула к нему девушка.
Этим словам Василий не придал значения, а зря…
В его студенческой жизни было много мимолетных свиданий, заканчивающихся постелью, но никто из девушек не мечтал связать с ним свою судьбу.
Мигом пролетело лето, и опять у здания института стали собираться студенты. Снова всех отправляли в колхозы по различным районам. Василий забыл ночную встречу с чернявенькой девушкой, имя-то ее забыл!
Почувствовал, что кто-то взял его за рукав телогрейки. И дальше начались события, словно в плохом детективе.
— Вась, ты, что ко мне даже не подходишь? — спросила подошедшая девушка, одетая в платье, — забыл свою Таню, и свои обещания на мне жениться?
— Же-ни-ться? — округлив глаза, еле вымолвил Василий, — когда это я тебе обещал? А ты почему в таком наряде, в колхоз не едешь?
— Быстро же ты забыл ту ночь, — опустив глаза, тихо вымолвила Таня, а я вот, от тебя беременная, поэтому и не еду…
Новость, как обухом по голове шибанула парня.
— А ты точно уверена, что забеременела от меня? Я ведь знаю, что тебя парни таскали по комнатам общаги.
— Так, значит, ты отказываешься от меня? — сменила тон Таня, — смотри, мальчик, как бы дело тюрьмой не закончилось! Я напишу заявление, что ты меня изнасиловал и я теперь в положении. Свидетелей много, нас видели, что в палатке мы ночевали только двое.
— Ты чего несешь, профура! — завелся Василий.
Багровый туман стал заволакивать глаза. С трудом придя в себя, отошел в сторону и присел у тополя.
К нему подошел Иван, парень старше его, поступивший в институт после армии.
— Что с тобой, на тебе лица нет! — с тревогой спросил он, — не заболел?
— Заболеешь тут, — сказал Василий, — влип, однако я… — Рассказывай! — коротко сказал друг.
Парень рассказал Ивану все, что было.
— Да-а-а, дружище, не повезло тебе, — сочувственно произнес Иван. — Отец у этой девушки большая шишка в горисполкоме. Если доча ему навяньгает, то два выхода: или женитьба, или тюрьма. Хотя есть еще и третий способ – армия. Осенний набор еще не закончен, можно успеть смыться. Решай быстрее, через час придут машины и нас развезут по разным районам.
Василий размышлял ровно пять минут. Перспектива женится на потаскушке его не радовала, а обещание посадить в тюрьму приводило в ужас.
Закинув рюкзак за плечи, подошел к старосте группы и сказал, что в колхоз не поедет, так как заболел. Староста пожал плечами и вычеркнул Василия из списков отъезжающих.
А парень тем временем широким шагом шел в направлении горвоенкомата. Благо, паспорт, приписное свидетельство и студенческий билет были с собой.
Дальнейшее было словно во сне. Краткий визит к сестре с ошеломительной новостью, сборный пункт и казарма. Здесь только парень пришел в себя, полностью осознав свою ошибку. Утром на построении стали зачитывать списки призывников, кто в какую команду попадет. Василий попал в воздушно–десантные войска в 76 Псковскую дивизию.
Начались изнурительные подъемы среди ночи, марш – по пескам и снегу. Стрельбы, занятия по ТТП (тактико–техническая подготовка), «рукопашка», стрельбы ночные и дневные, вождение и изучение матчасти различной техники, изучение различных видов оружия, ну и конечно прыжки с парашютом.
Время, проведенное в учебке, прошло недаром. При росте в сто восемьдесят сантиметров Василий весил восемьдесят пять килограмм (стандарт!) – гора мышц, без лишней капли жира. Шутя, показывал новобранцам, как сгибая руку и напрягая бицепс, можно свободно порвать рукав тугой рубашки. Лихо тягал одной рукой сто килограммовую штангу. Молодость придавала силы, все были бодры и веселы. После отбоя в казарме слышались тихие разговоры, анекдоты.
— Мужики, слушайте анекдот, — раздался голос из темноты. — Группа готовится к прыжкам. Командир группы построил всех, идет и проверяет у каждого подвесную систему парашюта. Подходит к одному курсанту, потрогал ремни в промежности: «Бубенчики не жмет?»
— Нет, не жмет...
— Имя?
— Маша…
— А-га-га-га! — грянул громовой хохот тридцати рыл.
— Щас бы эту Машу сюда, на ночку!
— А-га-га-га!
Зажегся свет. «А ну, тихо всем! — раздался голос старшины, — жеребцы стоялые, не угомонитесь, щас на плац и гусиным шагом полчаса под дождем!»
Свет погас, установилась тишина, прерываемая шепотом и тихими смешками.
Однажды, уже поздней весной, решили подшутить над только что поступившим пополнением. Василию принесли шестнадцати килограммовую гирю.
Он приклеил изолентой к ее боку три скрученных в один, бенгальских огня и написал мелом в трех местах по кругу: «Бомба».
Подошел к окнам казармы, зажег бенгальские огни и метнул «бомбу» в открытое окно кубрика на втором этаже. Результат был ошеломительным…Раздался звон стекла, крики: «Бомба!», в окна со второго этажа сиганули самые трусливые, вывихивая и ломая ноги.
Шутка закончилась гауптвахтой, и здесь Василий понял, что ему грозит дисциплинарный батальон. Случай, вызвавший травмы будущих солдат может быть наказан строго.
После двух дней отсидки, на «губу» зашел старшина взвода. Постоял, помолчал.
— Плохо твое дело парень, плохо, — покачиваясь с пятки на носок, произнес он, — ищут тебя. Оказывается, ты еще и пакостник, огулял девушку и решил скрыться в армии. Мудрец… Ты родом с Алтая? Мы с тобой земляки, я из Рубцовска. Земляки должны помогать друг другу. И я, чем могу, помогу тебе. Выбора у тебя нет, впереди
«дисциплинарка»… Есть единственная лазейка – убраться подальше из этих мест.
— Как это, убраться? Бежать, что ли? — с изумлением уставился на «куска» (старшину) Василий. — Это же верная тюрьма!
— Нет, Василий, это служба в горячих точках. Туда берут без рытья в прошлом. Карабах, Приднестровье, Осетия, Афган, есть куда и подальше – Ангола.
— Товарищ старшина, я согласен «куда подальше», только бы не за решетку.
— Добро, — кивнул старшина, — я тормозну бумагу, по которой тебя разыскивают, и прокачаю вопрос о твоем переводе в контрактники. Через день скажу результат.
Василий взял листок бумаги, написал письмо домой, что служит, все нормально. На втором листке написал заявление о предоставлении ему академического отпуска по состоянию здоровья и адресовал его сестре, чтобы она отнесла бумагу в институт.
Сутки не спал, преследуемый кошмарами. Стоило закрыть глаза, как явственно вставала картина бетонных стен, обнесенных колючей проволокой, узкие зарешеченные окна. И рядом курящие и храпящие небритые личности в наколках. От этих картин становилось дурно… — Нет, уж, лучше куда подальше, чем видеть этот ужас.
Василий еще не представлял, в какой ужас он вляпался. Старшина пришел на следующий день с довольной ухмылкой.
— Гарцуй, жеребчик, все по тебе решил, завтра отчаливаешь в город N–ск. Все документы получишь на вахте. Бывай, здоров, солдат удачи!
Василий переоделся в каптерке, сдал военную форму и облачился в «гражданку». Через сутки прибыл в назначенный адрес. Его поселили в небольшой гостинице на окраине города, сказав, что сбор будет завтра по указанному в бумаге адресу. Дали листочек с описанием пути следования и адресом прибытия. Номер гостиницы был на двоих. Вскоре дверь открылась, и в номер вошел молодой парень такого возраста, крепко сбитый, остриженный под «ноль».
— Привет! — протянул он широкую, как лопата ладонь, — «Кит», — сказал он. — А ты кто?
— Василий.
— Это ты в миру Василий, а тут ты кто будешь?
— Где этот тут?
— Ты к теще на блины приехал, что ли? — рассмеялся парень, как в детстве-то тебя обзывали?
— «Сыч, немец, фашистик», — ответил Василий.
— Не, не пойдет, лучше «Сыч», — рубанув воздух ладонью ответил «Кит». — Забудь свое гражданское имя и фамилию, теперь ты мистер «никто» по кличке «Сыч».
А так же будь добр следовать простым правилам: ничего ни у кого не расспрашивать, самому ничего не рассказывать, меньше совать нос в чужие дела, и беспрекословно слушать командира. Ты ведь ВДВешник, вас разве этому не учили? Давай спать, завтра вместе пойдем на «сборку».
На следующий день Кит и Сыч прибыли на место сбора. Здесь, в большой комнате находилось человек десять – двенадцать. Василий присмотрелся – все были разного возраста, сурового вида, крепко сбитые. В комнату зашел человек в гражданской одежде.
— Так, сейчас по одному будете заходить в следующую комнату, сдавать привезенные документы, фотографироваться и получать инструкции, — сказал он.
В комнату вызывали по одному, не называя фамилий, просто выходил человек, тыкал пальцем в первого попавшегося. Василия вызвали вскоре. Он прошел, сел на стул перед тремя мужчинами. Один из них попросил рассказать без утайки о себе все, вплоть до того, сколько девушек он имел. Беседа длилась почти час. Второй, сидящий рядом, что-то торопливо записывал в блокнот. Фотограф снял его в профиль и анфас.
— Заполните бланк, — третий мужчина подал Василию листок бумаги.
— Мы забираем ваши документы, взамен даем справку - пропуск. Выезжаете за город в точку, указанную в бланке, предъявите на КПП. Все, свободен, вперед!
Глава 3
Василий вышел из здания, сел в трамвай, направляющийся за город. Через час вышел на конечной остановке, осмотрелся. Через сосняк уходила тропа к видневшимся вдалеке крышам поселка. Поправив лямки рюкзака, широким шагом двинулся между сосен. Метров через пятьсот вышел на асфальтированную дорогу, и немного погодя уперся в шлагбаум. Рядом находилась будка охранника. Стараясь не шуметь, подошел к ней. Из будки слышалось тихое похрапывание и сопение. «Подъем!» – что было мочи, заорал Василий и пнул ногой по будке. Результат такой побудки ошеломил его. В будке вначале все стихло, а потом она заходила ходуном, дверь с треском распахнулась, из нее вылетел немолодой мужик, слепо размахивая милицейской дубинкой. «Не подходить, завалю!» – заорал он.
Василий вначале опешил, а потом разобрал смех – мужик был пьян в стельку.
— Охранник, называется…таких, хоть самих охраняй.
— Остынь, мужик, я по делу, — крикнул ему Василий.
Мужик перестал махать палкой, подошел к нему ближе. Уставился красными, бычьими
глазами на него.
— Кто таков? Какого х…ра шаришься тут? Спи…ть чо нить решил? Да я тебя щас! — размахнувшись, зарычал он.
Василий увернулся и саданул ребром подошвы ботинка мужика по голени. Тот взвыл, выронив палку, согнувшись, запрыгал на одной ноге и заорал: «Милиция! Убивают!»
— Не ори, придурок, никто тебя убивать не собирается, — успокоил его Василий, — ты лучше скажи, как найти вот этот адрес, – показал ему на бумаге.
— А-а-а, ну, ета, — почесав пятерней затылок, промямлил он, — пройдешь во второй квартал, там свернешь налево и топай до конца улицы, до леса. Ты, слышь, гони мне компенЦацию за нанесения ущерба здоровья, а то по судам затаскаю! — грозным голосом сказал охранник, протянув к нему руку.
— Щас дам, — ответил Василий, поймав его ладонь, согнул в противоходе.
Мужик опять взвыл, упав на колени, взмолил о пощаде.
Отпустив бедолагу, быстро пошел в указанном направлении. Через полчаса ходьбы перед Василием снова встала будка со шлагбаумом. На звук шагов вышел мужчина средних лет, рослый и крепкий. «Это из наших», — сразу определил он. Достал из кармана листок– пропуск. Охранник молча развернул его, сверил с фотографией. Достал мобильную рацию, с кем-то переговорил. «Проходи, — коротко бросил он, подав пропуск обратно. — Дойдешь по дороге до дома №8, тебя там встретят».
Дойдя до указанного дома, постучал в дверь. Из динамика, замурованного в стену, спросили номер его пропуска и попросили поднести фото к небольшому глазку в двери.
— Входите, — сказали из динамика, и услышал щелчок электронного замка.
Вошел в прохладное помещение, напоминавшее общежитие, осмотрелся. Центральный вход, коридоры по обе стороны, жилые комнаты и неистребимый запах мужского «парфюма» – аромат крепкого мужского пота, нестиранных носков и гимнастерок. Все было знакомо и привычно. Василий сразу почувствовал себя, словно в родной дивизионной казарме.
Подошел к окошечку вахтера. Подал пропуск, назвав себя. Вахтер сделал в журнале какую-то запись, сказал: «Кубрик второй. Налево по коридору». Зашел в кубрик. Здесь уже было трое обитателей.
— Сыч, — представился он, помня наставление Кита.
— Риф, Бык, Вал, — поочередно представились парни. «Первоходка?» — спросил Бык, находящийся здесь, видимо, за старшего.
— Какая ходка? — не поняв, переспросил Василий.
Парни заражали. «Первый раз в контрабасе?» — снова спросил Бык.
— В каком «контрабасе», — снова переспросил Сыч, уже меняя выражение лица на неприятие ситуации.
Риф, заметив подскочивший градус непонимания, разрядил обстановку, пояснив суть терминов «первоходки и контрабаса».
— Да, первый, — насупившись, недружелюбно ответил новобранец.
— Ты не быкуй, — тут все такие, резкие, — сам будешь, таким же, — сказал Бык и углубился в чтение газеты, потеряв к Сычу всякий интерес.
Василий стал «таким же» очень скоро. Короткая служба в ВДВ показалась ему детской игрой по сравнению с тем, что началось здесь. Распорядок дня отличался от общепринятого, казарменного. Подъем в любое время суток, марш броски без пищи и воды с полной боевой выкладкой ему были привычны. Необычным были занятия по английскому и испанскому языку. На это отводилось ежедневно два часа учебного времени.
Физподготовка была в основном основана на способах нейтрализации противника любым способом и предметом, начиная от авторучки, до метательных видов оружия. Отличалась и подготовка по САКОНБ – упор делался на бесконтактные способы убийства противника. Особое внимание уделялось развитию ориентирования и выносливости. Изучение карт звездного неба, определение сторон горизонта было ежедневным.
Отличалась и кормежка – кормили, словно на убой, но это было рассчитано на повышение мышечной массы, а не на накопление жира. Да и где там накопиться жиру, если после двадцатикилометровых скачек, словно лось, по бурелому, болоту и скалам, приползали в кубрик чуть живые. Не раз Василий попадал в ситуации, в которых простой десантник просто бы не выжил. Выручали товарищи.
— Запомни главную заповедь, Сыч, — ты в бригаде, и пока мы на марше, или на задании, — говорил Бык, — друг другу должны помогать. В остальном – каждый сам по себе. Привыкай к одиночеству, всякое может быть.
Вскоре его слова сбылись.
Однажды, на ночных прыжках с парашютом у земли их раскидал ветер. Хотя к такому все были готовы, все же произошла трагедия. В темноте напоровшись на ветви сухой сосны, погиб Риф – хороший парень, весельчак, любитель анекдотов. Василий приземлился удачно, парашют зацепился за крону дерева. Раскачавшись на стропах, ухватился за ветки, и дотянулся до ствола. Тогда только расстегнул замок подвесного устройства парашюта, освободившись от «сбруи». Сбросил вниз небольшой рюкзак РД (рюкзак десантника) со всем необходимым на марше. Осторожно, прижимаясь к стволу дерева, спустился вниз. Сориентироваться по звездам после приземления не было никакой возможности. По небу ветер гнал густые табуны туч, сыпал мелкий дождь. Достав компас, представил в памяти карту и место сбора. На какое расстояние унес его ветер от точки приземления, он понятия не имел. Стал двигаться по азимуту. Через несколько часов забрезжили первые сумерки.
Впереди себя увидел на вершине дерева купол парашюта и обрадовался: на пару идти все же веселее! Подойдя ближе, радость погасла. На сухой сосне безжизненно свесив голову, проткнутый сухими сучками висел Риф.
Сбросив рюкзак, Василий словно кошка, вскарабкался на сосну.
Подтянул к себе за стропу тело друга. Риф уже окоченел. Срезав стропы, спустил его вниз.
Долго выбирал место, где можно выкопать могилу. Сжав до боли зубы, кромсал ножом неподатливую почву, перевитую корнями деревьев. Похоронив, присел у могилы, привалившись спиной к сосне.
— Вот и все, Риф, или как тебя звали, я даже не знаю. Покойся с миром. И кому теперь сообщить о твоей гибели?
Сыч чувствовал душевную боль, тоску, злость, смешанную с растерянностью. Все ощущения, как будто перемешались, превратившись в один комок, который сдавливал горло, выжимал скупые мужские слезы и перехватывал дыхание. Потом пришло понимание утраты близкого друга, и смирение, что ничего уже вернуть нельзя…
– Я жив, а почему Риф погиб? Он меньше моего любил жизнь? Почему смерть выбрала его, а не меня? Эх, судьбинушка наша…
Рассветало… Горюй-не горюй, а приказ выполнять надо. По солнцу Василий определился с направлением движения и подался быстрым шагом к месту сбора. Ждать его никто не будет!
На ровных местах переходил на бег, чтобы наверстать время, затраченное на похороны Рифа. Когда солнце подошло к зениту, Василий вышел на расчетную точку сбора – громадный камень посреди лесной поляны. Застрекотал по сорочьи. В ответ услышал уханье филина.
— Наши, — с теплом подумал он и пошел к камню. Здесь в траве лежали Бык и Вал.
— Где Риф? — спросил Бык, — почему так долго вас не было?
Василий рассказал все, что произошло. Неожиданно, вместо сочувствия и благодарности за то, что схоронил друга, он получил порцию сурового нагоняя от Быка.
— Ты подвел группу, поставил на грань срыва задание! — рычал Бык. — Если мы будем отвлекаться по пустякам, то нам грош цена!
— Гибель Рифа — грош цена?! — взорвался Василий, — мы, что не люди, разве?
Еще несколько слов, и словесная перепалка перешла бы в драку, настолько у Сыча были взведены нервы.
— Нет, не люди. Мы – наемники, солдаты удачи, — ответил Бык, — нас нет в природе, и никто нашу гибель оплакивать не будет. Запомни – помощь нужна только живым, а не мертвым! Даже раненых на марше мы обязаны оставить, они могут помешать выполнению задания.
— Тогда что с ранеными делать? Пристрелить их, что ли? — спросил Василий.
— Я не буду отвечать на этот вопрос, — ответил Бык, — думай сам.
— Из нас то ли диверсантов готовят? — произнес задумчивый Вал. — Мы ведь подписались служить в горячих точках, а не в тылу врага.
— А ты в этом уверен? — повернулся к нему Бык, — куда нам прикажут, туда и двинем. Хорош разводить демагогию, вперед, надо выполнять приказ. Прибавьте газу, иначе мы опоздаем.
Растянувшись в цепь, троица солдат удачи двинулась к месту предполагаемой диверсии – требовалось вывести из строя энергоподстанцию. Успешно выполнив задание, пятидесяти километровым маршем пошли на базу. Придя на место дислокации, Василий, Вал и Бык написали рапорты – отчеты. И здесь от начальства Сыч получил нагоняй. Приняв душ и сменив камуфляж, Василий впервые задумался о своем выборе.
— Кто из нас прав в вопросе похорон друзей? Нас в десанте учили другому…
Правильный ли мой путь? Как мои родители, что с ними? Родился ли ребенок у Тани? Кого она родила? — терзали его мысли.
После выполнения задания прошли сутки. Отоспавшись и отдохнув, Василий решил обратиться к командованию. Передав Быку свою просьбу, стал ждать вызова.
— Иди на второй этаж, вторая дверь, налево, тебя ждут, — сказал вошедший Бык, — смотри там, не ерепенься, мигом отсюда вылетишь, — предупредил он.
Василий поднялся на второй этаж, постучал в дверь без каких-либо надписей и цифр. Вошел, доложил по форме.
— Ну, выкладывай, что хотел? — грубо спросил его человек мощного телосложения, одетый в камуфляж. — Если с жалобой, то не ко мне. Если устал от службы и передумал, то ради Бога, сейчас позвоню, приедет воронок, отвезет тебя в СИЗО.
— Не надо меня пугать тюремными страстями, — встав в «позу», ответил Сыч, — я хотел узнать, можно ли каким-то способом связаться с родителями и узнать о судьбе Ковалевой Татьяны, видимо, родившей от меня ребенка.
Мужчина невольно рассмеялся: «Не шеперься, Сыч, я знаком по бумагам с твоим взрывным характером. Это твой единственный недостаток. И то, что ты похоронил друга, хотя поставил на грань срыва задание, это хорошо. Значит, ты еще не очерствел душой. За родителей не волнуйся, они знают, что ты служишь в десантных войсках. Получают за тебя пособие. Твоя подружка Таня никого не рожала, тебя развели, как последнего лоха».
— Откуда вам все известно? — удивился Василий.
— Служба, — коротко ответил мужчина. — Нам многое доступно. Что еще? Если нет ничего, свободен, иди, знакомься с пополнением, вместо Рифа.
В груди Василия бушевали противоречивые чувства: «Таня не родила…, ах ты потаскушка хренова! — со злобой думал он, — сломала мне спокойную жизнь».
С другой стороны, с души упал камень, что здесь все закончилось благополучно. Радовало известие, что его родители знают теперь, где он служит и что у него все в порядке. Войдя в кубрик, был встречен вопросительными взглядами друзей.
— Знакомься, — сказал Бык, показав рукой на лежащего лицом к стене парня. Парень повернулся к ним.
— Кит?! — воскликнул Василий, — вот так встреча! Ты откуда тут? — и сразу осекся, почувствовав несуразность вопроса. — Рад тебя видеть!
— Я - тоже, бросил Кит, — теперь будем вместе.
— Что сказало начальство? — ткнув пальцем в потолок, спросил Бык, — втык получил?
— Получил, — улыбнулся Василий, — проехали…
Снова начались разнообразные изнуряющие тренировки с увеличивающейся нагрузкой. Теперь группу выбрасывали за сто километров от базы. Загрузившись в старенький Ан–2 вылетали к месту высадки. Привычно пристегнувшись к ПРП (трос принудительного раскрытия парашюта) ныряли в темноту ночи, в дождь и ветер. Особенно доставалось летом. Нагрузки были такими, что из носа шла кровь, а подмышки превращались в кровавую рану. Саднили соски на груди от трения грубой материи тельняшек. Приходилось заклеивать их лейкопластырем. Однажды Бык принес комплект трусов, похожих на женские рейтузы. Они были сшиты из парашютного шелка.
— Одевайте, — коротко бросил он, — завтра направляемся на очень большой марш-бросок.
— Чего-о-о…? Бабьи трусы одевать? Ты не рехнулся, Бык? Эт чо, прикол такой? — взяв трусы двумя пальцами, и рассматривая их со всех сторон с брезгливой миной, словно держал какую-то гадость, произнес Кит.
— Это вам для того, чтобы на бегу не натирать промежность, — пояснил Бык, — шелкматериал очень скользкий, вам ли не знать об этом.
Мужчины быстро переоделись и прилегли на кровати.
— Благодать, мой дружок сегодня первый раз в жизни поспит под шелковым одеялом, — погладив низ живота, промолвил Вал, — отдыхай, мой дорогой, завтра наболтаешься вволю! — под конское ржание парней закончил он.
А бегать предстояло еще очень много и долго. Ноги, постоянно мокрые от пота, и беговых нагрузок нестерпимо ныли, покрываясь сыпью, и с подошв облазила кожа. Доставалось по полной…
Наконец, в конце лета, их пригласило командование.
— Что ж, добры молодцы, подготовку вы прошли успешно, все зачеты сданы на отлично. Вашу группу, решением вышестоящего командования, мы направляем в Анголу. Там сейчас бардак, требуется помощь. Сначала отправим на Кубу, чтобы пройти акклиматизацию. Через месяц приступите к основной работе. Вопросы? Если нет вопросов, поступаете под командование Кита. Он все решит, что нужно.
Обрадованные и немного ошеломленные новостью, пришли в кубрик.
— Всю жизнь мечтал побывать на Кубе, — плюхнувшись на кровать, сказал Вал и отчаянно фальшивя, пропел: «Куба любовь моя, остров страны багровой…»
Через день им выдали гражданскую форму, паспорта и они отбыли в Москву. Здесь, пройдя регистрацию, тут же пересели в ТУ –114 рейс № 47 до Оленегорска Мурманской области. С военного аэродрома, после дозаправки, полетели через Северный Ледовитый океан и Атлантику до Гаваны. Почти 11000 км. преодолели за двадцать часов.
Гавана встретила незваных гостей проливным тропическим дождем.
— Дождь – на счастье, — сказал Бык, разглядывая в иллюминатор здание приближающегося аэропорта.
Перебежав от самолета до автобуса, промокли до нитки.
— Не дрейфь, мужики, щас в гостинице обсохнем! — бодрился Бык.
В здании вокзала их ожидал сильно загоревший человек, славянской наружности. На хорошо поставленном английском языке осведомился, как прошел перелет, какие есть просьбы.
— Одна просьба, — сказал Кит, — пожрать и спать.
— О, кей, — ответил встречающий, — прошу в машину.
Загрузились в старенький микроавтобус и покатили в сторону города.
Начиналась новая страница авантюрного приключения…
Глава 4
Глава 4
Не бывавший за границей ни разу, Василий с интересом и изумлением смотрел на сияющий всеми цветами радуги, ярко освещенный город. Поселили их в небольшой пятиэтажной гостинице в четырехместный номер. Сняв с себя мокрую одежду, переоделись в сухое, которое через час стало таким же мокрым, только от пота. Ртуть термометра, вмонтированного в настенные часы, судорожно, в такт биению сердца подскакивала до +35. Стояла изнуряющая духота. Под потолком лениво вращал лопастями небольшой вентилятор.
— Кит, сходи к администратору, попроси настольный скоростной вентилятор, мочи нет париться, отовсюду уже капает, — попросили его друзья.
— Не сахарные, не растаете, ничего вам не доспеется, — отрезал Кит, — привыкайте.
Ночь прошла в сплошном кошмаре. В дополнение к липкой жаре, всю ночь бушевала гроза. Такого буйства природы Сыч никогда не видел в своей родной Сибири. Молнии полыхали одна за другой без перерыва, гром слился в единый сплошной гул. Порывы ветра сотрясали старенькие оконные рамы, грозясь вырвать их с корнем. Подойдя к окну, Василий смотрел, как в свете молний буря трепала стоящие вдоль дороги пальмы, летели ветки, куски фанеры, листы железа. Не спали все, кроме Кита. Тот, раскинув ноги и руки, храпел в каком-то упоении, выводя музыкальные рулады. Друзья вначале не обращали внимания, а потом Вал сказал: «Мужики, прислушайтесь, как храпит Кит, словно песню поет, только не пукает». Его слова были встречены громовым хохотом. В стенку застучали и гневно заорали что-то на незнакомом языке. Тихонько похихикивая, замолчали.
— Как хорошо сейчас на Родине, - прохладно, осень… Воздух пахнет яблоками и сеном, — мечтательно произнес Бык. — А тут хуже, чем в бане, хоть бы пивка холодного поить. Интересно, есть ли в гостинице буфет?
— Завтра все разузнаем, давайте постараемся уснуть, — предложил Василий.
Утром в дверь постучали, и вошел незнакомый мужчина, одетый в гражданскую одежду.
Поздоровался на английском языке. Пожимая руку, познакомился со всеми, представившись
– Дюк. Неожиданно на русском языке пояснил, что в переводе на русский язык его имя – «командир». И добавил, что теперь они будут подчиняться только ему. Кит будет его заместителем. Если выбывает Кит, то руководит группой Бык.
— Сейчас садимся в автобус и едем в сборный лагерь за город, — сказал он.
Друзья уселись в старый, разбитый, громыхающий железом и немилосердно дымящий «рыдван». На такой технике Василию не приходилось ездить ни разу. Казалось, вот-вот, он развалится. С любопытством смотрел в окно на проносящийся мимо пейзаж. После бури везде валялись кучи веток, рекламные щиты, какой-то мелкий мусор. Немного похолодало. Проехав центр города, автобус стал петлять по узким улицам окраины. Здесь удивляла страшная беднота жителей. Лачуги, построенные из кусков фанеры и листов железа, были раскрашены в разные цвета. Носились голые ребятишки, играя в свои игры. Наконец, колымага, фырча и дымя некачественным топливом, доставила друзей в огороженный колючей проволокой небольшой лагерь. В нем находилось около десятка фанерных домиков, крытых листьями и стеблями каких-то растений.
— Кубинский рай, мужики, — задумчиво проговорил Вал, — тут, однако, и умыться негде…
Дюк, услышав его слова, рассмеялся: «Не переживайте, все тут есть – и умыться и отдохнуть. Хотя отдыхать вам будет некогда. Сейчас приедем, располагайтесь, через полчаса сбор вон, в той хижине, с флагом на крыше». Распределив места на лежаках, друзья пошли к указанной хижине. Там их ждало начальство. Расселись по стульям.
Из-за небольшого столика вышел сухощавый мужчина, явно не славянского происхождения. На русском языке, с сильным акцентом стал проводить инструктаж.
— Не буду размазывать кашу по тарелке, — начал он разговор, — приступим к главному. Вы находитесь на территории дружественного государства. Обязаны соблюдать его законы. Вот, даю вам брошюры с подробным описанием, что можно здесь делать, и чего нельзя, – подал наемникам книжечки размером и объемом с общую тетрадь.
— В конце брошюры есть разговорник, — продолжил мужчина, — просьба выучить его за время пребывания в нашем лагере. Все, что непонятно, будете узнавать у мистера Дюка. Он теперь вам заменит и папу, и маму, и командира. Вопросы? Нет вопросов, все свободны, идите, изучайте то, что вам дали. На акклиматизацию даю три дня. Потом начинаем занятия.
Мужчины вышли из хижины, листая брошюрки. Молча дошли до своего домика,
разлеглись на шезлонгах и стали углубляться в чтение.
— Ха, поца, прочитали, откуда взялась Куба? — прервал молчаливое изучение текстов Кит,
— а нам в школе про это не говорили. Слушайте, что пишут: «Куба–остров, колония Испании. Местных жителей они всех истребили и заселили рабами из Африки. Теперь понятно, откуда здесь столько черномазых».
— Тебе какая разница, какое тут население, были бы бабы хорошие, крепкие, да в теле, — сказал Вал. — Когда нас в город выпустят, у меня уже слюна кипит!
— Сплюнь, если закипела, — под общий хохот ответил Кит. — Читайте, не отвлекайтесь!
— Ничо тут интересного и нужного для нас нет, — сказал Василий, — нафиг нам знать политическое устройство, да экономические показатели страны. Знаем мы, что с Америкой Куба не дружит, знаем, что СССР ей помогает во всем. И чо мы не узнали у начальства, как нам будут оплачивать «командировку», в долларах, или сентаво? Кит, провентилируй этот вопрос!
— Не суетись под клиентом, усё будет известно, — ответил Кит, — не отвлекайтесь на мелочи, начинаем изучать разговорник.
— А испанский язык проще, чем английский, — сделал вывод Вал, — поизносится легче.
— Вы заткнетесь седни, или нет! — зарычал Кит, — харэ балаболить! Кто не выучит к вечеру двадцать разговорных слов, получит спарринг со мной в полном контакте. Всосали?
— Ты чо, Кит, себя ставишь выше других ребят, — завелся Василий, — а если мы тебе намнем бока? Слабо?
— Ты намнешь? — недобро усмехнулся Кит, — пошли-ка на песочек.
— Пошли, — резко поднялся Сыч.
Вышли из хижины, следом потянулись друзья, с любопытством ожидая схватки. Кит и Сыч сняли верх камуфляжа, оголившись по пояс.
— Ну, давай, — сделал ладонью приглашающий жест Кит.
Василий провел обманный прием удара ногой в пах. Кит опустил руки для контрприема и слегка нагнулся. Что и требовалось доказать. Последовал молниеносный удар по виску, в секунду вырубивший мощное тело. Наблюдавшие схватку друзья стояли слегка опешив.
— Ничо себе, Сыч, ну, ты даешь! — похвалил его Вал, — я даже не успел заметить, как ты его охминачил. Научи меня потом!
Василий подошел к Киту, чтобы помочь ему подняться. Неожиданно оказался на песке, зажатый удушающим приемом ногами за горло. Попытался вырваться – бесполезно. В глазах потемнело. Еще пару секунд и он потерял бы сознание. Кит выпустил шею Сыча, вскочил на ноги: «Продолжим?»
Сыч шипел рассерженным гусем, непрерывно кашляя и растирая рукой гортань.
— Все, харэ, какое там продолжим, дышать не могу, — с трудом просипел он.
— Запомните, ребятки, одну истину: никогда не доверяйте лежащему врагу, пока не убедитесь, что у него в голове пуля, внушительным голосом сказал Кит. — Даже тяжелораненый спец может убить вас из положения «лежа». Всосали? Ладно, это я вам показал небольшой урок из того, что будем проходить на занятиях.
Начались ежедневные занятия, в общем-то, ничем не отличающиеся от того, что были раньше. Такие же кросс–марши по пересеченной местности, стрельба из различных видов оружия. Не было только прыжков с парашютом. Удивляло питание: на столе в столовой отсутствовал хлеб и привычная картошка. Это было непривычно. Зато риса и чечевицы с мясом было вволю. Фрукты были всякие. От обильной и острой еды Вал начал дуреть.
— Щас обезьяну поймаю, и… — частенько заявлял он, показывая обеими руками, что он сделает с ней.
— Терпи, мужик, обещают в воскресенье свозить нас в город, — успокаивали его друзья, — ничо, от терпелки никто не умер, и «помидорки» не лопнули.
Прошла неделя пребывания наемников в лагере. Василий присмотрелся к его обитателям: в основном были люди славянской внешности, но было много и цветнокожих. Контакты между группами были строго запрещены. Каждая группа готовилась по своему назначению. Куда и для чего – это было тайной. Да и ребята, не сильно-то интересовались – какое им дело до чужих судеб. Хотя у всех была одна судьба – «солдаты удачи».
В воскресенье пришел Дюк с радостным известием, что через час их повезут в город. — А пока прослушайте инструктаж, — строго начал он, — отнеситесь к моим словам серьезно! И так, каждому на руки мы выдаем немного денег, чтобы не надринькались до крейзы (не напились до беспамятства), но при желании угостили даму. С жрачкой проблемы – здесь все по талонам. То, что сверх талона, все очень дорогое, так что пошиковать вам не получится. Всех привезут в центр города на нашем автобусе. Обратно выезжаем через четыре часа. Отставших, и не явившихся во время, не ждем. Будете топать пешочком двадцать километров. Учтите – общественного транспорта здесь нет, есть только такси. Остерегайтесь глухих переулков, запросто можете угодить на нож. В баре находиться в прямой видимости друг друга. Если подцепите биксу (даму), в номере не пейте ничего, что она будет вам предлагать. Выпивка здесь дешевая, не увлекайтесь ее количеством. Советую попробовать кубинский ром, он хорошо дезинфицирует кишки, хотя его пить надо, заткнув нос.
Запаситесь «чехлами для своих скакунов» -презервативами, здесь почти все дамы с заразой. На русском языке не вздумайте даже материться! И вообще, поменьше болтайте. Все понятно? Тогда на посадку.
— Ничо себе, ограниченьица… — задумчиво протянул Вал. — А я размечтался снять толстопопую и сисястую негритяночку, да оттянуться до утра.
— Оттянешься, лишь бы денег хватило, — пояснил Дюк. — Выбирайте «серых уточек», они подешевле. С габаритами, каких хочет Вал, много, но и стоят они прилично.
Подкалывая друг друга, и посмеявшись, переоделись в гражданку и поехали в город.
Их подвезли к сияющему огнями большому зданию.
На первом этаже по-испански было написано:«Restaurante».
Сыч, Кит и Вал вышли из автобуса и взбежали по ступеням к входу. Вошли внутрь, и осмотрелись. Играла музыка, в середине зала танцевали незнакомый вихляющийся танец несколько пар. Присели за свободный столик. К ним подошел негр–официант и на испанском языке спросил, чего желают господа. Кит, как самый опытный и старший группы тоже поиспански, объяснил, что нужны стаканы, бутылка рома и что-нибудь из закуски. Негр что-то черкнул карандашом в блокнотике и исчез. Минут через пять к ним подошла мулатка– официантка, неся на подносе выпивку, стаканы и закуску. Вал не отводил взгляда от ее шикарной груди, готовой выпрыгнуть из слишком открытого декольте. Опытная дева заметила похотливый взгляд Вала и спросила: «Si el Se;or desea una chica?» (желает ли сеньор девушку?). Вал беспомощно глянул на Кита: «Переведи!»
Кит, сделав свирепое лицо, глянул в сторону Вала. А потом долго объяснял мулатке, что они сейчас выпьют, закусят, и тогда всем будет нужно по девушке, но недорогой!
— «Todo est; claro, espera…»(я все поняла) — ответила обладательница шикарного бюста и исчезла.
— Ну, чо сидим, наливай! — дал команду Кит, — время уходит, у нас всего четыре часа.
Друзья разлили ром и выпили. Василия чуть не вырвало – такая гадость было это пойло. Судорожно жуя ломтики апельсинов, и подавляя рвотные позывы, друзья кое-как отдышались.
— Лучше бы водки заказали, чем эту солярку лакать! — воскликнул Вал, — Кит, иди возьми бутылку!
— Я те мальчик на побегушках, што ль? — взъерепенился Кит, — сам иди и покупай!
— Да я бы купил, — ответил Вал, — но с языком…сам вишь, какие проблемы.
— А я тебе говорил, что надо было учить разговорник, а не мечтать о бабах! — пристукнув ладонью о стол, сказал Кит. — Иди и скажи бармену: «Vodka ruso, por favor» (русской водки, пожалуйста) Запомнил? Посмотри на ценник бутылки, он обычно пишется в долларах и сентаво. Деньги приготовь заранее, все не свети, тут тебе не СССР.
Вал хотел записать это предложение, но с собой не было ни бумаги, ни карандаша. Непрерывно бормоча под нос эту фразу, чтобы не забыть, отправился к бар стойке. Здесь сидела пара мужчин с женщинами. Вал подошел и, перекрикивая музыку, выдал бармену, чему его научил Кит.
Тот достал с полки бутылку и протянул руку за деньгами. Вал залез пятерней в карман и, забыв наставление Кита, стал выуживать из скомканной кучи купюр необходимую сумму. Сидевшая рядом с Валом молодая женщина, увидев в его руке деньги, тут же вцепилась в его рукав и куда-то потащила, затрещав, как сорока.
Вал опять сделал беспомощное лицо и глянул на Кита. Тот увидел возникающую проблему и поспешил на помощь. Объяснил женщине, что им всем нужно по девушке и номеру в гостинице.
— Lo entiendo, lo haremos, — (я все поняла, сейчас сделаем) ответила девица.
Друзья быстро разлили водку по стаканам, выпили, закусив ломтиками апельсинов и бананов.
— Да, мужики, это Куба, не СССР, — проговорил Василий, — сала на закусь не хватает.
— Щас закусишь и салом и мясом, — рассмеялся Вал. — Ну, где она там запропастилась?
Не прошло и десяти минут, как к ним подошла молодая мулатка и жестом пригласила за собой. Поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж.
Здесь все напоминало общежитие: длинный коридор, по обе стороны крохотные закутки с одной кроватью и столиком. Их встретила пожилая негритянка, требуя предоплаты. Кит быстро разрулил ситуацию, заплатил деньги. Негритянка развела мужчин по номерам. Василию досталась симпатичная мулаточка, небольшого роста, хорошо сложенная, без телесных излишеств. Без лишних слов подошла к нему, сняла футболку и расстегнула штаны. Василий впервые за полгода отвел душу по полной. Одевшись, посмотрел на часы, и вышел в коридор. Мулаточка что-то лопотала вслед, из сказанного он понял, что она приглашает его к себе в следующий раз.
Будет ли он, этот, следующий раз, Василий не знал, как и не знали его друзья, чем может закончиться их приключения.
Продолжение: https://dzen.ru/a/Zs2PVPxDCWOG1m8p
