Начало главы 1, 2, 3, 4
Глава 5
Помня наставление Дюка не опаздывать, друзья почти одновременно вышли на улицу. Тут же подкатил автобус и отвез их в расположение лагеря. Обучение продолжалось. Постепенно нагрузки стали увеличиваться, и характер заданий начал меняться. Тренировались в лазании на королевские пальмы, используя лишь обрывок веревки. Познакомились с «чертовой кожей» – доселе невиданным материалом, из которого были сшиты комбинезоны. Материал напоминал что-то среднее между шелком и полиэтиленом. Цвет был черный, на ощупь мягкий и скользкий. Физическое противостояние в нем при контактной схватке было невозможным – противник, словно налим выскальзывал из рук. Вот, тут и пригодились приемы САКОНБ (специальный армейский комплекс ножевого боя), только более усложненные, с применением метательного оружия.
Главным преимуществом «чертовой кожи» была его водонепроницаемость. Зато, материал хорошо пропускал влагу, когда тело вспотеет. Это помогало при форсировании водно– болотных преград.
Однажды, на одной из тренировок Василий едва не погиб. Перед группой стояла задача – форсировать болотистую пойму реки и выйти в «тыл» противника. Болота форсировали на досках, напоминающих современные скейтборды. Вставали на нее коленом, в руках было весло с двумя гребными лопастями. На другую ногу одевали специальный ласт, служащий гребцу рулем, и помощником в гребле. Отталкиваясь, словно лягушка, ногой от тины и работая веслом, успешно преодолевали гиблые трясины.
Василий резко взял старт с сухого берега, и набрал необходимую скорость скольжения, чтобы не тонуть. Но, как на грех, на пути попался большой полузатопленный сучок какого-то дерева. Скейт налетел на него, и гребец оказался в трясине. Стал медленно погружаться в пузырящуюся вонючую жижу. Быстро освободился от РД (рюкзак десантника), оставил только короткоствольный автомат.
На такой случай, в рюкзаке всегда был приготовлен небольшой воздушный шар. Он был в свернутом состоянии в специальной коробочке. Стоило дернуть за веревочку на ее днище, как он мигом заполнялся газом. Это давало возможность бойцу не утонуть. Помощи ждать было не откуда. Сыча спасло его хладнокровие. Наполнив шар газом, подобрал весло и доску, и потихоньку стал плыть по грязи к берегу. Здесь его никто не ждал.
Отдохнув, сориентировался по компасу на руке, медленно побрел в направление лагеря. Дойдя до КПП, представился охраннику. Тот по рации сверил ИНБ (индивидуальный номер бойца), и пропустил усталого Василия внутрь. Он зашел в душевую, не снимая
гидрокостюма, встал под душ, смывая с него вонючую тину и водоросли. Тщательно промыл автомат, кстати, полная дрянь, в отличие от отечественного АКМ. Снял «чертову кожу», вымылся сам. Вошел в кубрик. Друзья тут же проснулись, включили свет и с изумлением уставились на Сыча.
— Жив, — с облегчением выдохнул Кит. — Мы тебя уже списали… Раздевайся, отдыхай, рапорт – завтра.
Василий без сил рухнул на лежак и провалился в беспробудный сон – слишком много было испытаний за истекшие сутки.
Утром Кит разбудил всех, привычным бычьим ревом: «Подъем!», от которого просыпалось половина лагеря. Минутная готовность и бег в душевую. Еще пара минут и бег в столовую. Две минуты и в желудок закинута консервированная котлета с пятью ложками фасоли, или чечевицы, выпит стакан апельсинового сока. Еще пять минут на сборы и все бегут на марше, «осчастливленные» новой задачей. Сколько было таких марш-бросков, Сыч им потерял счет.
Все с нетерпением ждали воскресенья, чтобы оттянуться в городе. А в городе все шло по накатанной колее: выпивка, краткое свидание с женщиной и снова бег, бег, бег…
Однажды, после тяжелого кросса, Василий стал задумываться о том, что он постепенно превращается в бездушный механизм–машину для убийства. До убийства живых людей дело не доходило, пока на полигоне валили мишени различными видами оружия. Часто себя спрашивал: смогу ли я нажать триггер, чтобы убить живого человека? Сколько не пробовал представить такое – так и не смог. Пробовал поговорить на эту тему с друзьями – разговора не получалось. Или отмалчивались, или как Кит, говорили: «Прижмут к стенке, раздумывать не будешь, нажмешь на курок». Такая возможность вскоре представилась и совсем не так, как представлял ее Василий.
Вечером в бунгало, где они жили, зашел Дюк.
— Мужики, требуется ваша помощь, — с порога начал он. — Недалеко от Гаваны из тюрьмы строгого режима сбежали десять заключенных. Отморозки полные – отсидка у них максимальная. Перебили охрану, завладели их оружием и ушли в сторону моря. Их необходимо перехватить, пока не натворили дел. Власти разрешили применить огнестрельное оружие. Вот вам карта, по которой будете ориентироваться на местности. С нами пойдет еще одна группа, познакомитесь в вертолете, обменяетесь паролями, на случай если произойдет потеря кого-либо, чтобы не перестрелять друг друга. Рано утром прибудет вертолет, садимся и вперед. Высадят нас на побережье, мы должны отрезать их от воды. С моря нас будут поддерживать два катера береговой охраны. Задача ясна? Оружие и экипировку идите, получайте сейчас. Каптерка открыта, вас ждут.
Друзья без лишних слов поднялись и бегом побежали в каптерку. Получили оружие, средства связи, РД–54 (рюкзак десантника) и БВД (боевая выкладка десантника). Экипировку перенесли в бунгало и стали изучать карту высадки. Дюк, на правах командира, распределил, кто идет по левой и правой стороне от него.
Рано утром загрузились в Ми–24 «крокодил», и вылетели к точке назначения. В грузовой кабине находилось восемь человек. Василий украдкой присматривался к незнакомцам. Те тоже, исподтишка разглядывали их. Ничего примечательного – такие же парни, рослые и крепко сбитые. Экипировка такая же. Дюк сел рядом с командиром другой группы и что выяснял, водя пальцами по карте. Из-за грохота двигателя услышать суть разговора было невозможно. Через час полета вертолет вынырнул на открытое пространство. Перед ним расстилалось бескрайнее море. Вода была ярко-голубого цвета, лишь на гребнях небольших волн отдавала зеленью.
Сделав крюк над морем, «крокодил» снизился и сел на прибрежную песчаную косу. Открыв люки грузовой кабины, солдаты высыпали на свежий воздух и побежали к видневшемуся невдалеке лесу. Здесь, под листьями пальм и древовидных папоротников собрались все для координации дальнейших действий. Растянувшись в цепь, углубились в заросли кустарников и деревьев. Шли в прямой видимости друг друга, не отрываясь и не забегая вперед. Дошли до гряды высоких холмов, усыпанных обломками скал. Здесь еще раз собрались всем отрядом, наметили новые пути продвижения.
— Погода портится, мужики, — сказал Дюк, — придется идти ближе друг к другу.
— Запроси погоду у моряков, — попросил он здоровенного негра, несшего на спине радиостанцию.
Тот попытался связаться с катерами, но в эфире стоял сплошной шум и треск. Негр отрицательно покачал головой, указав на приближающийся грозовой фронт.
Минут через тридцать на побережье обрушился тропический ливень. «Чертова кожа» хорошо предохраняла от воды, которая лилась с небес сплошным потоком. Ветер трепал вершины пальм, летели сломанные ветви и листья. Молнии полосовали темноту, словно электросварка, не прекращаясь ни на секунду. Идти дальше на поиски сбежавших зэков было опасно. Шторм постепенно затихал, уходя вглубь острова.
Дюк дал команду рассредоточиться, и отряд снова стал прочесывать местность. Пройдя цепью несколько холмов, Сыч и Кит решили подняться на одну из вершин. На подъеме Кит вдруг сильно толкнул Василия в бок, и сам откатился в сторону. Сверху раздалась короткая автоматная очередь, пули с визгом звонко хлестанули по камням.
— Не задело? — крикнул Кит.
— Нет, всё нормуль, — ответил Сыч, — где они залегли? Ты их видишь?
Кит указал на гряду камней на вершине холма. Знаками показал, что нужно обходить их с двух сторон. Но только он поднялся из-за камня, как снова послышались выстрелы и свинец стал выбивать каменную крошку из валунов.
Сыч первый раз оказался в реальном бою. Это была не тренировка, даже максимально приближенная к реальности – здесь гуляла смерть. Василий трусом не был, как и его друзья, но почувствовал, как в желудок скатился ледяной комок, появилась легкая тошнота. Заурчало в животе и возникло нестерпимое желание опорожнить кишечник. Все эти чувства Сыч хорошо знал, об этом не раз велась речь на занятиях, и проводился тренинг по их преодолению. Но занятия-то занятиями, а здесь реальность! Появилась легкая тряска в конечностях. Руки бесцельно стали бродить по экипировке, проверяя подсумки с запасными магазинами, штык – нож, гранаты в кармашках разгрузки, крепко вцепились в автомат. Почти все чувства отключились: стих шум ветра, далекие грозовые раскаты, трескотня тропических птиц, крики животных в саванне. Слышались только звуки боя: отрывистые выстрелы карабинов и злобные очереди автоматов.
Василий глянул на Кита. Его лицо было бледно, но в глазах виделась решимость, желание убивать, азарт схватки. Оно почувствовал на себе взгляд Сыча, улыбнулся краешком губ и крикнул: «Очкуешь? Не дрейфь, сейчас наши подойдут на помощь, понадежнее укройся за камнем».
— Где там подмога-то? — крикнул в ответ Сыч, — не слышат выстрелов, что ли?
Услышали. Слева прогремела очередь. Сыч приподнялся и посмотрел в ту сторону. Вал и Дюк поливали вершину бесперебойной стрельбой.
— Коксу, Сыч! — крикнул Кит, вскакивая и покидая ненадежное убежище. — Давай, справа их обойдем!
Друзья кинулись направо, и побежали под прикрытием больших валунов. Василий бежал первым. Неожиданно пред ним выросла фигура метиса с карабином в руке. Вот, здесь и состоялось первое «боевое крещение». Палец автоматически дернул спусковой крючок автомата, протрещала короткая очередь, фигура нападавшего сложилась пополам и упала в заросли травы. Не раздумывая над случившимся, Василий скачками несся вокруг холма.
А на вершине разгорелся нешуточный бой. Видимо, там собралась вся сбежавшая банда уголовников. Теперь их окружили со всех сторон.
Стрельба велась непрерывно, позволяя подойти ближе, до расстояния броска гранаты. Дюк и Вал находились в прямой видимости с Сычом и Китом. Дюк знаками показал, что прикрывайте огнем, а мы рванем к вершине. Кит и Сыч стали короткими очередями прижимать беглецов к земле. Все бы складывалось удачно, если бы не отчаянный прорыв зэков из кольца. Дико вопя и стреляя из всех стволов, они толпой ринулись вниз, в сторону Кита и Василия. С флангов по ним ударили Дюк и Вал, с другой стороны – бойцы из другого отряда. Не дремали и друзья. Но все же, несмотря на потери, зэки неслись вниз.
Вдруг замолчал автомат Кита. Сыч в тревоге глянул на то место, где была позиция друга. Кит лежал вниз лицом. Почувствовав неладное, Василий рывком бросился к нему. Перевернул на бок тело Кита и увидел под его грудью лужу крови. Приложил пальцы к «соннику»… Все, прощай друг…
— Суки, твари! — взревел Сыч, опустошая магазин автомата.
Стал доставать запасной спаренный комплект, как почувствовал, словно палкой со всего маха его ударили по левой руке. Она повисла плетью, а в рукаве стало мокро и тепло.
Перезарядить оружие Василий уже не мог. Ничего не оставалось, как использовать гранаты.
Разрывая губы, разогнул зубами усики чеки, вырвал кольцо и бросил в сторону нападавших. Взрыв «эфки» повалил оставшихся. Шансов уцелеть против этой «шайтан–груши» ни у кого не было.
Бой был закончен. Слышались одиночные контрольные выстрелы. Это ребята добивали раненых и просто так, «на всякий случай». Василия перевязали, вкололи обезболивающее. Онемение руки пошло выше от локтя к плечу, сознание стало затягивать пеленой. Потери были и среди другого отряда. Было двое раненых. Похоронив убитых товарищей, отряд спешным маршем двинулся обратно, к побережью. Здесь их ожидали катера береговой охраны. Спустили надувные лодки и перевезли бойцов на суденышки. После двухчасового плавания их высадили у причала небольшого поселка на берегу океана.
Василия отправили в госпиталь. Операция прошла успешно, пулю удалили и отдали ему в качестве сувенира. Местный умелец за один доллар сделал ему на цепочке талисман со словами: «Этот оберег тебя сбережет в будущем!» Не сберег… Но об этом позже.
А пока Василий отъедался на больничных харчах, да заигрывал с молодыми медсестрами. Понравилась молоденькая, с шикарными формами девчушка, которая была не прочь завести роман с крепким пареньком. Что вскоре и произошло. Теперь Василий находил выздоровление не только в таблетках и уколах, но и в умелых руках медсестры.
Сыч поправлялся быстрыми темпами, тревожило лишь одно – его будущее. Увидится ли он снова с друзьями – было не известно…
Глава 6
Прошло три недели после ранения Василия. Рука уже слушалась, хотя рана побаливала. Перед выпиской к нему пришел Дюк. Поздоровавшись, присел на краешек кровати. Вид его был задумчивым и тревожным.
— Что случилось? — почувствовав неладное, спросил Сыч.
— Как тебе сказать… — помялся Дюк. — Ничего особого, нас перебрасывают в Анголу. Но ты, к сожалению, в наш отряд не попадаешь, будешь долечиваться здесь. Потом командование решит твою судьбу.
Огорченный такими новостями, Василий опустил голову.
— Не грусти, Сыч, ты воин, обязан подчиняться приказам, — похлопав его по плечу, сказал Дюк. — Есть и радостная новость для тебя: всем раненым причитается пособие. Его зачислят на твой счет в том же банке.
— Мне деньги, как-то по боку, — с грустью ответил Сыч, — жаль расставаться с друзьями, едва ли теперь мы свидимся.
— Ничего, не переживай, все в жизни возможно, — успокоил его Дюк, — в Анголе возможно и встретимся. Давай, поправляйся, думай о лучшем.
Тепло попрощавшись, Дюк ушел. А Василий прилег на кровати и погрузился в размышления.
— Вот и новые потери, — размышлял он, — что за жизнь такая? То теряем, то находим… Бессмыслица…
Мысли плавно перетекли на Родину, в отцовский дом, свое любимое село. В памяти всплыли лица отца, матери и сестры, школьных и институтских друзей. Вспомнилась и Таня, так жестоко обманувшая его. Незаметно Василий уснул. Снилась Таня. Ласково гладила его по волосам, тыльной стороной ладоней касаясь щек. Начала целовать в губы.Василий, пронзенный желанием, застонал и проснулся. Над ним склонилась знакомая медсестра, имя которой он никак не мог выговорить по-испански: не то Йола, не то Йока.
— Что ты, что ты, не сейчас, — зашептала она горячо, когда сильные руки Сыча принялись расстегивать медицинский халат, стараясь добраться до соблазнительных округлостей, манящих своей упругостью и смуглой кожей. — Вечером, после отбоя я за тобой зайду, — вскочив с кровати и поправляя одежду, сказала она, — не спи, мой наездник!
Разволновавшийся Сыч с нетерпением ждал ужина и отбоя. Йола пришла, как и обещала. Открыла дверь в палату, и поманила его за собой. Василий, словно на крыльях полетел за своей голубкой. Ночь прошла в восхитительном любовном танце молодых тел. Рано утром, обессиленные, разошлись по своим местам. Теперь встречи стали регулярными.
Выписываясь, Сыч тепло попрощался со своим объектом любви, заказал такси и поехал на свою базу. Предстояло определиться со своим будущим.
Высадившись у КПП, показал охраннику пропуск и пошел на рапорт к начальству. Войдя в армейскую палатку, доложился по форме и подал папку с выписками. Немолодой, седоволосый мужчина крепкого телосложения, просмотрел бумаги, иногда поднимая глаза на стоявшего у стола Сыча.
— Какие мысли у тебя о будущем, — спросил он. — По состоянию здоровья тебя пока нельзя отправлять на задания. Есть предложение возглавить группу пополнения, натаскать их всему, что умеешь делать. Как? Не возражаешь?
Василий нехотя согласился и теперь его дни были заполнены работой с «молодняком». Хотя назвать этих людей молодыми, можно было с большой натяжкой. Некоторые были старше его по возрасту, у двух ходка в «забугорье» была второй. Где они были – Сыч не знал, да и не интересовался.
Рука поджила, и наконец, настал день, когда Василия вызвал командир базы.
— Благодарю за качественную работу, Сыч, — потрепав его по плечу, сказал он, — прощаемся. Завтра с ребятами сдаете камуфляж, одеваетесь в гражданку, получаете документы, и на корабль. Теперь вы советники по спортивной подготовке в армии.
Счастливого пути!
Трехнедельная болтанка в океане прилично вымотала почти всех. Действовали на нервы американские эсминцы, подплывающие довольно близко и наводящих стволы громадных орудий в их сторону. Иногда над палубой проносились американские истребители. Не хватало питьевой воды, в трюмах и каютах ютились чуть не друг на дружке. Изнуряющая жара, казалось, плавила мозг. Наконец, показались высокие стрелы портовых кранов Луанды.
Небольшая группа новобранцев, состоящая из Сэма, Рэма, Боба и их командира – Сыча, была встречена на пирсе. Бойцов посадили в автобус и повезли в расположение лагеря. Здесь сдали свои документы, полученные на Кубе, и всем вручили жетоны, являющиеся пропуском в расположение части, никаких других документов не выдали.
Началось изучение карт. Ежедневно собирали по нескольку десятков человек, проводили политзанятия. Давали четкую установку: войска Анголы - МПЛА воюют за свою свободу против южно – африканских и заирских захватчиков. Не прекращались и полевые занятия, чередующиеся с физподготовкой. Попутно изучали португальский язык, немного походивший на испанский. В основном это были знания разговорного характера: «На, дай, еда, где», и т.д. Форма одежды была кубинская «верде оливо», которую носили и на Кубе.
На одном из маршей Василий впервые увидел живого крокодила в непосредственной близости. Только выучка и совершенная реакция спасли его от страшных зубов, а возможно и смерти. На бегу, Сыч перепрыгнул высокие заросли травы и едва не попал ногами на спину мирно дремавшего пятиметрового чудовища. Сделав кульбит, перемахнул через другого, и откатился в кусты. Крокодилы, видимо сами испугались, виляя телами и разбрасывая лапами песок, кинулись прочь и с плеском шлепнулись в небольшое болото.
— Черти, напугали, — выдохнул Сыч и побежал вокруг болота, внимательно вглядываясь в траву.
На счастье таких зверюг больше не попадалось. Через несколько дней в их палатку зашел командир расположения.
— Завтра вас перебрасывают на новую базу севернее города Гангул. К городу движется бронетанковая колонна южноафриканцев. Допустить их прорыва, как вы понимаете, нельзя. Иначе в городе начнется резня. Честно скажу – положение хреновое. МПЛА состоит из бойцов, которые привыкли вести партизанскую войну, фронтальные бои с регулярной армией юаровцев они не выдерживают, под угрозой захвата Луанда. Со дня на день ждем корабль с кубинским контингентом, они должны остановить войска Холдена Роберто, и погнать их обратно, за границу Намибии. По прибытии в новый лагерь, ваша задача продолжить подготовку солдат. Но если уж обстоятельства прижмут, тогда вас попросим помочь.
И помощь, действительно, скоро понадобилась. Сыча посреди ночи сдернул с раскладушки посыльный: «Срочно в штаб!»
Здесь уже находились командиры других групп. Слово взял незнакомец в военной форме МПЛА. Разложив на столе карту, пригласил всех подойти поближе, для ее изучения.
— Рано утром два Ми–8 перекинут ваши отряды к мосту через реку Кеве.
Ваша задача уехать за десять километров от моста и заминировать единственную дорогу. С минно-взрывным делом вы знакомы, поставите фугаски и противопехотки. На обратном пути не задерживайтесь, как только подорвутся на минах первые танки, по колонне ударит реактивная артиллерия. А потом разгром завершит авиация. С вами пойдет группа кубинских «Черных ос» (кубинский спецназ), так что скоординируйте свои действия. Сейчас берете экипировку, полный боекомплект, грузите мины в вертолеты и будете ждать команды на вылет. Вопросы есть?
Вопросов ни у кого не было. Быстро собравшись, бегом побежали на взлетную полосу. Там уже шла суета: летчики снимали маскировочные сети с винтокрылых машин, суетились военные, заряжая боекомплектом на направляющих ПТУР 9М14М «Малютка», заряжали пулеметы А–12,7. Подъехал грузовик с минами. Сыч дал команду на разгрузку. Ребята без лишней суеты погрузили в вертолеты фугаски ТМ–46 и
ТМ–57 (противотанковые), противопехотки МОН–50 и ОЗМ–72 «Ведьма», укладывали в ящики ПМЗ–2 (натяжные). Со всеми видами этих мин приходилось знакомиться раньше. Закончив погрузку, распределились по вертолетам и стали ждать команды на вылет.
Начало светать. В тропиках светает не так, как на Родине, нет такого красочного затяжного рассвета. На небе видны звезды и сразу, как только появится над горизонтом краешек солнца, начинается световой день. Наконец, летчики получили команду на взлет.
Вертолеты, одновременно издав незабываемый звук: «И–и–и–и–тррух, трух, трух…» выбросив клубы дыма, начали разгон винтов. Плавно оторвались от взлетной полосы и полетели к цели. Перелетев реку, сели на шоссе, где вдалеке их ожидал грузовик. Разгрузив мины, вертолеты отбыли обратно.
— Почему нас не высадили в назначенной точке за мостом? — спросил Рэм у Сыча.
— Хрен их знает, — ответил он, — наверное, боятся «Стингеров». От этой шайтан–иглы вертолет не увернется, только истребители могут…
Когда вертолеты улетели, подъехал грузовик и бойцы загрузили в него мины, запрыгнули сами, и покатили по направлению наступления противника. Отъехав от моста на десять километров, разгрузили часть мин и отряд «черных ос» приступил к минированию дороги и прилегающей территории. Вернувшись с километр назад, выгрузили остальное. Сыч со своим отрядом приступил к установке «сюрпризов».
Поставили на дороге несколько противотанковых мин в шахматном порядке и приступили к минированию местности противопехотками.
Сыч с Рэмом загрузили в рюкзаки МОН–50 и ОЗМ–72, и двинулись в лес.
— Слыш, Сыч, а почему ОЗМки семьдесят вторые зовут «Ведьмами?» — спросил его напарник, — из-за того, что они перед взрывом взлетают?
— Хрен их знает, ответил Сыч, — наверное, из-за этого. Не заморачивался над этим вопросом ни разу. Тихо!!! Что за звуки? Слышишь? — подняв на уровень плеча сжатый кулак, сказал Сыч. Друзья прислушались. Из глубины леса раздавались мерные удары: «Буммм…буммм…бум…» Потом частота ударов сменилась, длинные паузы между ними сменились короткими, напоминая азбуку Морзе.
— Похоже на там-там, — сказал Рэм, — кто-то, кому-то сигнализирует. Прочесать местность надо!
— Смысла нет, у нас другая задача, — возразил Сыч. — Да и что нам даст прочесывание?
Негритосы смоются в лесу и зачем они нам нужны? Давай, быстрее ставим мины и уходим.
Друзья расставили оставшиеся ловушки, и вышли на дорогу.
Здесь уже собрались все – кубинский спецназ и вторая половина отряда Василия. Запрыгнули в грузовик и покатили к мосту. Перед мостом солдаты МПЛА рыли окопы полного профиля. Из траншей летела красноватая земля. Из укрытий выглядывали стволы противотанковых пушек. За мостом слышалось рычание танковых двигателей. Во всем чувствовалась суета, напряжение перед боем.
Сыч доложил командованию о выполненной операции по минированию, и его бойцы заняли место в окопах. Потянулись томительные минуты ожидания. Наконец, вдалеке над дорогой показался столб черного дыма и донесся приглушенный расстоянием звук «Буммм…», затем второй. Через несколько минут – третий.
— Сработало! — потирая ладони, радостно сказал Рэм. — Чего «Грады» ждут?
Только он проговорил, как из-за реки над их головами понеслись с жутким воем огненные стрелы ракет. Над тем местом, откуда слышались первые взрывы, поднялась громадная черно – красная клубящаяся туча. Несмотря на расстояние, почва ощутимо вздрагивала от мощных разрывов снарядов. Через несколько минут со свистом пронеслась тройка Су–22, с консолей которых к земле протянулись дымные полосы. Почва вновь задрожала.
— Ни хэ–се… — расширив глаза, пробормотал Рэм, — я такого еще не видел. Не завидую черномазикам, там теперь для них настоящий ад…
— Где б ты мог такое видеть? — улыбнувшись краешком губ, произнес Василий.
Рэм что-то хотел сказать в ответ, но резко осекся, замолчал и стал вглядываться в заросли папоротников. Прошел час после того, как была обнаружена колонна юаровцев. И вновь со стороны дороги за лесом, выросло еще одно облако, и докатился звук взрыва.
— А это вторая полоса минирования, — сказал Сыч, — нарвались и на нее.
Вновь заработала реактивная артиллерия, но самолеты больше не летали. Все стихло. Через пару часов Сыча и командира «Черных ос» вызвали в штабную землянку. Была поставлена задача: выйти быстрым маршем навстречу противнику в целях разведки – разгромлена ли колонна. Сводный отряд быстро выдвинулся в лес. Не пройдя и половины пути, Сыч и все бойцы почувствовали запах войны: пахло горелым мясом, железом и резиной.
Осторожно подошли к месту закладки первых противопехоток. Кому охота нарваться на собственные ловушки? По широкой дуге обогнули их, и вышли к дороге. Через густую листву древовидных папоротников и травы были видны черные клубы дыма горящей техники. Подойдя еще ближе, убедились, что живых врагов здесь нет. На дороге стояли перевернутые и разорванные в клочья танки и машины. Всюду лежали обрывки тел, дымящееся тряпье, нестерпимо пахло горящим мясом и дерьмом. Некоторых бойцов вывернуло наизнанку.
— Пошли дальше, к первому месту закладки мин, — скомандовал Сыч.
Здесь картина ничем не отличалась от увиденной ранее. Только танков было больше–первые подорвались на фугасах. Остальное доделали «Грады» и «Сушки». Сыч насчитал в колонне более двадцати танков и бронемашин с разбитыми на прицепах орудиями. А так же с десяток грузовиков для перевозки солдат. Со стороны хвоста колонны раздалась пулеметная очередь, срезавшая над головой ветки с пальм.
— Из «крупнача» бьет, сука», — спрятавшись за ствол пальмы, сказал Боб, — похоже,
«бэтэр» у них остался, не разбит. Что будем делать? У нас против него и захудалой РПГэшки нет.
— Отходим, — сказал Сыч, — мы свою задачу выполнили, — приказа вести бой у нас не было.
Отряд тем же путем, минуя уцелевшие мины, добрался до окопов у реки.
Сыч доложил командованию о потерях противника и о том, что кто-то уцелел.
Наступила тревожная ночь. Сыча удивило разгильдяйство бойцов МПЛА – дрыхли все, поголовно! Василий походил по окопам, пробовал будить бойцов, но напрасно.
Постояв минут пять, они тут же садились на корточки и засыпали. Пришлось будить своих ребят и расставлять дозоры. Ночь прошла спокойно. Со стороны противника не прозвучало ни взрывов, ни выстрелов. Утром Сыч пошел с рапортом к командиру. Пожаловался на расхлябанность бойцов.
— Партизаны… — пожал плечами он, — что с ними сделаешь? Хотя стреляют хорошо.
Поблагодарил его за успешное выполнение задач по минированию и разведке.
— Вас откомандировывают в тыл, — пояснил комдив, — будете осуществлять контрольные облеты прифронтового леса. «Черные осы» остаются здесь для спецзаданий.
Четверка «солдат удачи» во главе с Василием покинула окопы. Их привезли на аэродром, с которого они вылетали на минирование. Несколько дней их никто не тревожил. Отъедались и отсыпались. Следили за сводками с фронта. Юаровцы, без поддержки танков и артиллерии, так и не смогли взять мост через реку Кеве.
Наконец, Сыча вызвали в штабную палатку. Здесь незнакомый человек в звании майора пригласил его к столу с картой. Объяснил, что теперь их будут использовать для контрольного облета прифронтовой полосы.
— Это значит, мы будем наживкой? — скривив губы в ухмылке, произнес Василий, — все понятно с вами.
— Как вы разговариваете, что себе позволяете, — взвился штабист, — приказы не обсуждаются, вам ли это не знать?
— Знаем, — буркнул Сыч, — когда вылет?
— Завтра с утра вылетаете, полный боекомплект и экипировка. Бронежилеты – обязательны!
Все понятно?
— Так точно, трищ майор, — иронично и бодро ответил Василий, — разрешите идти? — Идите, — с важностью кивнул майор и углубился в изучение карты.
Рано утром четверка друзей в полной экипировке загрузилась в ГАЗ–69 и поехала на аэродром, где их ждал Ми–24 с прогретым двигателем и раскрученными винтами. Разогнавшись по взлетной полосе, быстро взлетели и понеслись вдоль серебристой ленты реки. Пилоты знали маршрутную карту полета, указывать им путь надобности не было. Перелетев реку, снизились и теперь летели вдоль ее над вершинами деревьев. Неожиданно вертолет сделал крутой крен, завалившись на борт. Мужики повалились друг на друга. Кряхтя и матерясь, рассаживались на сиденья, собирая рассыпавшиеся боеприпасы. Вертолет выровнялся, и двигатель прибавил оборотов.
— Что произошло? — заглянул в «веранду» (кабину пилотов) Сыч.
Один из пилотов показал на дымный след от «Стингера»: «Промазал, сука! Ну, твари, держитесь!» Ми–24 на высокой скорости сделал боевой заход и примерно, с расстояния в полтора километра до врагов дал залп из НАР, накрывая лес оперенными стальными иглами с начинкой из «гвоздей». Две с лишним тысячи стальных кусочков каждой ракеты почти не оставляли шанса на выживание тем, кто был в этом квадрате. Второй пилот открыл огонь из пушки. На земле царил ад: поднимались клубы разрывов, как подрубленные, падали пальмы, в воздух летели ветви, клочья земли и травы. Зашли на второй круг. Сыч не увидел, как от взрыва «Стингера» отлетела хвостовая балка вертолета, и он, кружась, словно семечко клена, стал стремительно падать. Почувствовал сильный удар в спину и в бок, и провалился в беспамятство…
Талисман, сделанный из пули, и подаренный ему на Кубе, не помог…
Глава 7
Лицо Йолы в белом медицинском колпаке обретало резкость, то постепенно таяло, сменяясь на лица знакомых девушек. Их образы сменялись на очертания старух, которые словно ведьмы, кружились в хороводе. Вдруг, появлялись какие-то серые тени, брали Василия под руки, поднимали в воздух и плавно перемещали по темному, квадратной формы, бетонному тоннелю. В его конце на кресле, похожее на трон, с высокой спинкой, восседало незнакомое существо. Сыч осознавал, что перед ним инфернальная тварь, но сказать ничего не мог, словно его лишили голоса.
— Зачем вы его сюда? — загрохотал в ушах голос, вибрируя на невероятно низких частотах, — пусть поживет еще.
Серые тени выбрасывали Василия из тоннеля на свет и чистый воздух. Здесь его встречала незнакомая девушка в полосатой курточке, и протягивала к нему руки.
Одни видения сменялись другими. Сыч явственно слышал удары тамтама, понимал их значение, отдавал приказы своим бойцам. Бойцы уходили в лес, но вдруг оттуда появлялись черные фигуры с палками в руках и начинали бить Василия по голове. Каждый удар отдавался в висках страшной болью и колокольным звоном. Иногда появлялись фигуры в белом, прижимали его к кровати и втыкали в вены иголки толщиной с карандаш, почему-то присоединенные к автоматам незнакомой конструкции. Фигуры, передергивая затворы автоматов, словно поршнями шприца, закачивали в вену какую-то жидкость.
Иногда Сыч видел себя как бы со стороны, словно его зрение поднималось на уровень потолка. Явственно слышал разговор врачей: «Он уходит! Пять кубиков атропина, быстро! Адреналин, прямой! Дефибриллятор! Отошли! Разряд!» Видел, как под действием тока выгибается его тело. Нехотя возвращался обратно в него…
И опять серые тени подхватывали его под руки и перемещали по бетонному тоннелю, и снова выбрасывали на яркий свет, где его ждала та же девушка с распростертыми объятиями. Сколько продолжались эти фантасмагории – Сыч понятия не имел.
Переход из небытия в реальность произошел внезапно, словно вспышка молнии.
Включилось, щелкнув сознание, затем сквозь наркотическую вату в голове стали проникать звуки. Вначале непонятные, словно лежащие рядом с ним люди разговаривали на инопланетном языке, а потом пришло их понимание. Кончики пальцев закололо, словно их отлежал, и сейчас они освободились от сдавливающего груза. Попробовал ими пошевелить – удалось. Появилось чувство, что во рту находится посторонний предмет. Это была трубка ИВЛ.
Послышался голос: «Больной пришел в себя, можно увозить в палату».
Четко увидел перед собой склонившееся лицо медсестры и увидел вошедшего врача. Его переложили с опер стола на каталку и увезли. Проснулся Сыч в конце дня. На краешек кровати присел незнакомый мужчина в белом халате.
— С прибытием в мир живых! — радостно сказал он. — Вы меня слышите? Попытайтесь что-нибудь сказать.
Василий попытался заговорить, и прошептал: «Где я? Что со мной?»
— Логичный вопрос, — с такой же улыбкой проговорил врач. — Вы находитесь в СССР, в военном госпитале в городе N-cк. Вы ранены, очень тяжело, вам сделали три операции. Жить будете! – одобряюще похлопал по его ноге врач.
Он похлопал, а у Сыча все внутри оборвалось – нога ничего не почувствовала…
— Отдыхайте, сейчас вам сделают укол, поспите, а вечером попробуем с вами поговорить, — сказал он и ушел.
Медсестра поставила укол, и Сыч провалился в сон, отличный от былых кошмаров.
Спал весь день. Проснувшись вечером, почувствовал себя бодрее. Вспомнил о своих ногах. Попытался их согнуть в коленях. Приподняв голову, и закусив до крови губу, дал им команду согнуться. И они с трудом, но все же подчинились!
Василий обессиленно упал на подушки. На лбу от напряжения выступил пот.
Увидев движения Сыча, к нему подбежали два «сокамерника», кровати которых были рядом:
«Лежи, лежи боец, ишь, заскакал уже! Успеешь, еще набегаешься! Давай знакомиться, — Иван Нагорнов, — протянул ему широкую, как лопату ладонь, — а это Степка Филонов и Генка Мезенцев, — показывая пальцем на ребят, сказал он. — Мы с Афгана, почти в одно время поступили сюда. А ты кто?»
— А я Штраух Василий, кликуха «Сыч», с Алтая, — ответил Василий, — был в Анголе.
— Где-е-е? — округлив глаза, воскликнул Иван, — какой тебя черт занес в Африку?
— Война… — тихо прошептал Сыч.
— Какая там война, у тебя не бред? — прикоснулся рукой к забинтованной голове Иван, — не шизди! Вот, у нас война! Меня в ногу ранило, Степка и Генка попали под минометный обстрел, у обеих контузия и мелкие ранения. Под Кандагаром нас всех искалечило.
— А меня возле города Гангул на реке Кеве, — так же тихо сказал Василий и закрыл глаза, пытаясь вспомнить последние минуты перед падением в небытие.
Иван опасливо отошел от Сыча, посмотрел на лежавших, на кроватях ребят и многозначительно покрутил пальцем у виска: «Пургу гонит парень, видать, крепко задело».
Василия кормили через зонд, теперь ему предстояло питаться самостоятельно. Вечером вошла медсестра с тарелкой манной каши и стала кормить его с ложечки, давая запивать каждый глоток водой из трубки. С трудом проглотив ложек, пять, Сыч отключился.
Медсестра посмотрела за его состоянием: «Все нормально, реакция на пищу здоровая».
Всю ночь Василий провел в драке с неграми. Удары каратэ и бокса чередовались с ударами штык – ножа. Враги валились под ноги снопами, но количество их не убывало. Наконец потеряв силы, поддался. Налетевшая свора начала дубасить его по голове, причиняя невыносимую боль.
Застонав, он проснулся, тяжело дыша. Боль не прекращалась, в висках и левой части головы стоял грохот, словно кузнец работал с металлом на наковальне. Кто-то из ребят позвал медсестру. Она замерила давление и унеслась. Через минуту в палату стремительно вошел его лечащий врач. Посмотрел в глаза, пальцами открыв веки, послушал сердце.
— В реанимацию! — скомандовал он.
Забежали еще две медсестры и санитарка. Вчетвером осторожно положили Василия на каталку и бегом понеслись по коридору к палате интенсивной терапии.
Василий уже ничего не чувствовал. Не ощущал, как в вену вкололи препараты, подключили ИВЛ, сняли с головы повязку. Вновь увидел себя голого на операционном столе, наблюдая с высоты потолка. С интересом наблюдал, как врачи и медсестры манипулировали с его телом. И почему-то возникли мысли: «Фигня какая-то, а не ранение. Но почему такой эффект?»
Пришел в себя в той же палате. Над ним склонилось лицо Ивана: «Ну, ты даешь, боец, тебя снова вырвали из лап костлявой! С возвращением!»
Прошла неделя пребывания Василия в военном госпитале. За это время он с потрясением узнал, что в беспамятстве провел две недели, находясь на грани жизни и смерти. И лишь благодаря самоотверженности врачей, он выжил. Ежедневно приходил врач, заставлял Сыча поднимать ноги, шевелить руками. Подниматься категорически не велел.
— Тебе сделали операцию на позвоночнике, удалили осколок, и пришлось заменить межпозвоночный мениск на уровне четвертого и пятого позвонка. Поэтому у тебя ноги плохо слушаются. Через две недели будем пробовать вставать и ходить с помощью ростовых ходунков. На задницу сядешь только через три месяца. Лечение будет идти почти полгода.
Готовься к этому морально. Сорвешься с режима – все, инвалид на всю жизнь, ноги откажут.
С головой тоже проблемы. Сильнейшая контузия, полная потеря слуха с левой стороны.
Поражен мозжечок. Мы все удивляемся, как ты еще выжил…
Врач ушел, а Василий впал в меланхолию: шутка ли – полгода быть овощем, ни сесть, ни ходить. Перспектива хреновая… Несколько раз пытался восстановить в памяти картину последнего полета–так и не смог. И не знал, были ли живы его друзья.
А тут еще Иван – придурок прицепился: «Где тебя так, да кто тебя так…Воевал, или на гражданке так пострадал… Надоел… И костыля нет, чтобы дать по загривку». На все вопросы ребят о месте получения таких травм отвечал, что в Анголе, а они ржали, крутя пальцами у висков: «Фантазер»…А потом отстали. То ли с ними переговорил врач, то ли ктото подтвердил, откуда Василия привезли.
Потянулись унылые больничные будни: подъем, умывание, завтрак, обход, уколы, обед. А потом, тихий час, снова обход, ужин и сон. В палате менялись постояльцы: Некоторых быстро выписывали, а два парня с ампутированными ногами лежали вместе с ним довольно долго. Их уже готовили к выписке, и они бодро носились на костылях по коридорам, попутно пощипывая за бока молоденьких медсестер и рассказывая им сексуальные анекдоты.
Василий попросил врача, чтобы он связался с родителями и постарался перевести деньги из зарубежного банка, открыв здесь счет.
На другой день, вместо врача пришел незнакомый мужчина. Попросив всех выйти из палаты, присел на стоящую рядом с кроватью табуретку. Уставился на Василия долгим, немигающим, как у змеи, тяжелым взглядом.
— Как меня зовут, тебе знать не обязательно, а про тебя я знаю все. На твой запрос о деньгах, могу сказать, что ты их не получишь. Они все ушли на твое лечение и перевозку в Союз. Твои родители получали за тебя пособие, которое ты, якобы, отправлял им. Лафа закончилась, парень. Ты теперь не Сыч, а Василий Павлович Штраух. Советую забыть все, что с тобой было двумя годами раньше. Иначе тебя не поймут, и ты можешь оказаться в дурдоме. Подпиши-ка вот, эту бумагу, – и подал Василию отпечатанный на машинке небольшой бланк. В нем черным по белому было написано, что все его похождения засекречены и носят гриф государственной тайны. Ее разглашение карается законом. От этого у Василия похолодело на сердце, и болезненно заныла душа.
— Ты получишь здесь инвалидность. Дадим тебе третью группу, но гражданскую, — продолжал незнакомец, — о военной пенсии даже не мечтай. Вот твой новый военный билет, здесь две записи: категория первая, № ВУС 107, лейтенанты, пулеметчик, воздушнодесантные войска.
Там, где была страничка «Оружие и материальные средства» не было ни одной записи! Четвертая страничка гласила, что он уволен в запас по состоянию здоровья.
— И это все, что я заслужил? — потерянным голосом тихо произнес Василий. — Спасибо дорогой, спасибо партии родной.
— Ты не ершись, а спасибо нам скажи, что уберегли тебя от тюрьмы. Кукарекал бы сейчас под нарами.
— С чего вы решили, что я попал бы в тюрьму? Таня обманула меня и всех, сказав, что она беременна.
— Ты плохо знаешь нашу судебную систему, — продолжил незнакомец. — Пока суть, да дело, шло следствие, тебя бы в СИЗО опустили. А там потом разбирайся, кто прав, кто виноват. В «контрабасы» тебя насильно никто не затаскивал, это был твой выбор. Единственное, чем мы можем помочь тебе, это восстановиться в институте, если ты пожелаешь, и отправить тебя на родину. Если будут сильно донимать с расспросами – ври что попало, но только не правду, за нее ты можешь пострадать гораздо серьезнее. Ты все понял?
Ну, тогда прощай…
— Вот, она, расплата за мое легкомыслие, — с грустью думал Василий, — мне еще нет двадцати пяти, а уже инвалид. Да, кажется, эту войну я проиграл начисто!
Лечащий врач связался с родителями Василия и через месяц лечения в военном госпитале его перевезли домой. Положили долечиваться в местную больницу. Говорят, что дома и родные стены лечат. Это действительно, так! Помня рекомендации лечащего врача по восстановлению здоровья, Василий усиленно ими занимался. Молодое тело требовало движения и жизни. К осени Сыч смог передвигаться на ногах, не опираясь на трость. Голова болела все реже, хотя кружилась постоянно, а слух так и не вернулся.
Осенью удалось восстановиться в пединституте без потери курса. Сдав документы, Василий решил найти свою группу, с кем начинал учебу и отправился в общежитие. Махнув перед лицом бдительной вахтерши пропуском, пошел по знакомой лестнице на пятый этаж. И тут сразу же наткнулся на друга Ивана, который ему три года назад посоветовал сбежать от преследования милиции в армию.
— Васька, друг! — завопил бородатый, незнакомый парень, поймав в его объятия, — ты как тут очутился? А ну, пошли к нам!
Схватил Василия за рукав и потащил за собой.
— Погоди, погоди, — отдирая его ладонь от рукава, сказал Сыч, — ты Иван Таровитов, что ли?
— Но, я это, не признал, что ли? — с изумлением воскликнул Иван, — ну ты даешь!
— Да где тут признаешь, оброс, как бабуин, только по голосу и признал, — рассмеялся Сыч.
Обняв друг друга за плечи, ввалились в комнату, где жил Иван. Познакомились с парнями, которые проживали с Иваном. Все они были с другого факультета, молодые.
— Так, чижики, — скомандовал Иван, — мухой слётали в гастроном, купили на нос по бутылке Алтын-Келя! Булку хлеба, пару консервов «Килька в томате», и сырков плавленых не забудьте!
— А де-е-е-ньги? — проблеял тщедушный паренек, — у меня ни копья…
— Вань, не напрягай пацанов, — сказал Василий, — мне пить нельзя, разве только по соточке, посидим, расскажу, как я жил эти годы.
— Ладно, «смилостивился» Иван, гоните в маг за парой бутылок и за жрачкой!
— А де-е-е-ньги? — снова проблеял «молодой».
— На, пятеру, — подал ему пять рублей Василий, — дуй, раз начальство приказало…
Молодняк по-шустрому надел курточки и смылся.
Вернулись вскоре, сияя ярче начищенного самовара: ну, как же, на халяву удалось провернуться: и гостям достанется, и себе. Разлили вино по эмалированным кружкам, открыли консервы, наломали сырки «Дружба», выпили, закусили и пошли разговоры «про жисть».
— Рассказывай, где тебя носило эти годы, — прожевав кусок хлеба, обмакнутый в банку с килькой, сказал Иван.
Василий рассказал, что начал службу в десанте, но неудачно, на учениях покалечился, и теперь у него третья группа инвалидности.
— Да-а-а, не повезло, — протянул Иван, — но ничего, главное – жив. А мы вот, заканчиваем учебу, нынче преддипломная практика. Меня оставляют в городе – повезло! Многих отправляют в горы, к алтайцам, во, бля, романтика!
— А что не спросишь про свою Таню? — осторожно спросил Иван, — поди, забыл ее?
— Забудешь тут… — посмурнел лицом Василий, — где она теперь? С вами доучивается?
— Не знаю, Вась, врать не буду, — я не интересовался этой особой, давно ее здесь не вижу. Наверное, папаня от позора куда-то ее перевел, в другое учебное заведение. Ваши проблемы эта шалашовка разнесла всем, якобы ты ее изнасиловал, а потом сбежал.
— Хотелось бы ей глянуть в глаза, — закипая гневом, произнес Сыч, — она меня чуть не погубила…
За разговорами незаметно наступил вечер. Друзья тепло попрощались и разошлись, пообещав, чаще видеть друг друга.
По состоянию здоровья Василия не отправляли на работу в колхозы, а давали возможность побыть дома. Ежегодно в октябре проводились институтские туристические слеты. Соревновались факультетами. Собрались возле здания, ожидая автобус, расселись на рюкзаках и зазвучали туристические песни под гитару. Василий рассматривал состав своей группы. Неожиданно взгляд наткнулся на стройную фигурку, обтянутую спортивным костюмом и одетую в полосатую курточку. Как молния, в мозгу сверкнула картинка из больничных фантасмагорий. Курточка была точно такая же, как и у той девушки, которая встречала его, когда серые тени выбрасывали Василия из бетонного тоннеля… Это было просто невероятно! По спине пробежал холодок, и болезненно заныло сердце.
Девушка терзала шнурок на рюкзаке, безуспешно пытаясь его развязать. Какая-то сила толкнула Василия к ней.
— Давайте, я помогу, — предложил он, подойдя к девушке.
— Пожалуйста, — промолвила она, — затянулся крепко, ничего с ним не могу сделать.
— Сейчас мы его, — ответил Василий.
Крепкие, сильные пальцы мигом управились с непокорным узлом: «Пожалуйста, готово!» — Вы из двести тринадцатой группы? Будем знакомы — Василий Штраух, — произнес Сыч.
— Таня, — коротко ответила девушка.
При этом имени у Василия кольнуло сердце и испортилось настроение. Бросив на нее быстрый взгляд, он отошел к группе парней и стал слушать анекдоты и песни. А у самого в душе стал возникать интерес к этой «серенькой мышке» с ее непокорным рюкзаком. Почувствовал какую-то незримую нить, протянувшуюся между ними. Заметил, что и Таня изредка бросала взгляды в его сторону. Начался турслёт.
Самым трудным для парней и девчат была полоса препятствий и кросс по пересеченной местности. Но не для Василия же! Несмотря на то, что его ноги еще плохо слушались, он пронесся этот участок трассы, словно лось, уложившись в невероятно малое время. Это, в общем-то, и принесло победу группе.
Повара приготовили обед, и конкурсная комиссия обходила
Глава 8
В октябре начались занятия. Василий сидел на лекциях и семинарских занятиях недалеко от Тани. Изредка их взгляды пересекались, и в этот момент, между молодыми людьми словно проскакивала искра. Василий, со свойственной ему решимостью, решил ускорить события.
Теперь они сидели рядом. Узнал, что девушка городская, и они живут вдвоем с матерью. Побывал у нее в гостях. Дружба крепла все больше и, в конце концов, переросла в настоящее крепкое чувство.
Быстро пролетели годы учебы, и Василий не расставался со своей любовью – настолько Таня прочно вошла в его жизнь. Многочисленные полевые практики и походы еще больше усилили эту связь. И вот, сдан последний экзамен, получен диплом, сожжены в прощальном костре ненужные теперь лекции по истории, марксизму-ленинизму и политэкономии, «проданы» молодняку за чисто символический глоток вина ценные лекции и конспекты по профильным предметам. Предстояло открыть новую страничку самостоятельной жизни.
В июле Василий сделал предложение своей даме сердца. Сыграли скромную свадьбу в родном селе жениха, и начались суровые дни жизненных испытаний. В восьмидесятых годах существовала программа жилищного строительства – каждой организации доводился план по обеспечению жильем молодых семей. Дома вырастали, словно грибы под ласковым дождичком. Вскоре семья Штраух получила скромную двухкомнатную квартиру, почти в центре села. Заселили их в двухквартирный деревянный дом. С работой тоже повезло – Василий устроился учителем химии, а жена Таня стала биологом.
Начались трудовые будни. Вскоре в молодой семье случилось пополнение – родился сын, а затем, через полтора года Таня родила дочку.
Благополучные восьмидесятые подходили финалу. Все понимали, что реформы необходимы, нужно что-то новое, чтобы выйти на высший уровень развития. Краха коммунистической партии никто не ожидал. В одночасье рухнула «руководящая и направляющая сила». Оставшаяся советская власть что-то решить без «одобрямс» руководства ничего не могла, и вскоре была расстреляна из танков. А затем рассыпался и Союз. Пришла эра всеобщего развала и бардака. Шустрые подпольные миллионеры, при поддержке США и Европы, выдвинули свою нужную кандидатуру на пост президента страны. Как он (ЕБН), управлял – смысла нет повторять, и так все знают.
В самом начале девяностых Василий надумал строить особняк. Дело стоящее! На месте отцовского старого домика решили построить добротный дом из бруса. Его вызвал к себе председатель райисполкома и предложил взять беспроцентный целевой кредит на постройку дома. Естественно, Василий не отказался. Но тут началось то, чего мало кто ожидал: перестали выплачивать зарплату. Без денег сидели по пол-года, а проценты по кредиту было нужно оплачивать вовремя! И не куском колбасы, консервами, или сыром, как давали учителям по взаимозачету, а живыми денежками. Естественно, пошли пени и нескончаемые звонки из банка, с требованием погасить задолженность. А в это время вокруг махровым цветом распускалась торговля и преступность.
Несколько раз к Василию приходили в гости одноклассники. Все разговоры сводились к одному – как выжить? Где достать денег? Один влез в кредит за машину, второй – взял кредит другу, подписавшись за него поручителем, а в итоге, друг его просто кинул, уехав в другую местность. Короче, куда ни кинь – везде клин. Заняться торговлей? Но для этого опять нужен стартовый капитал. Просто так, за «красивые глазки», денег никто не даст. И банки дают кредиты только тем, у кого есть доход. Пойти по пути криминала? Опасно. У всех семьи, попасть за решетку ради сомнительной добычи – перспектива не очень-то радостная. В общем, сплошной головняк.
Василий, забыв про свою инвалидность, сутками рыскал, сшибая случайные калымы, хватался за любую работу, чтобы прокормить и мало-мало одеть семью. Дети росли, и требовали все новых одежд и обуви.
Однажды к ним пришла соседка – коммерсантка. Она держала небольшой ларек на центральном рынке села. Торговала всякой мелочью – много ли товара натолкаешь в
«курятник» размером пять на пять метров. Но доход был, хоть и небольшой, и постоянный. Однажды предложила сопроводить груз колбасы и сыра в соседнюю область. Обещала хорошее вознаграждение. Василий не задумывался ни секунды – согласился сразу.
На следующий день рано утром выскочил из дома по сигналу подъехавшей машины, и покатили в город. Благополучно сдали товар, и получили в качестве расчета полный пакет денег. Водитель с опаской прижал его под полу куртки и мышкой прошмыгнул из подвала магазина в машину. Василий опустил правую руку в карман и держал ее на рукояти газового пистолета. Вышел и осмотрелся. Ничего особого не заметил: обычная городская суета – одни машины подъезжают, вторые уезжают. Толпится народ. И тут, словно кто ткнул шилом в бок: из стоящих неподалеку «Жигулей», в наглую, не отводя взгляда, на них смотрели бородатые лица «детей гор».
— Вот, оно, — подумал Сыч, — неужели за нами следят? Видели, твари, как мы разгружались, значит, и получили за товар расчет. Решили поживиться? Ну, уж, хреночки!
— Сань, поехали, чего тут стоять, — решительно сказал он водителю. В боковое зеркало увидел, как одновременно тронулись следом кавказцы. Саня тоже их увидел. Лицо его побледнело, стало беспомощно-жалким.
— В-в-вась, это за нами? — чуть заикаясь, спросил он. — Достань пистолет, пугни их, или я встану на посту ГАИ и никуда не поеду!
— Не истери! — оборвал его Василий, — сейчас посмотрим, за нами они, или нет. Сделай так: включи поворот налево, а сам сверни направо.
Саня трясущейся рукой включил поворотник, «Жигули» последовали его примеру. Свернули в другую сторону, преследователи тоже за ними. Сомнения отпали – за ними шла охота. Только когда и где?
На Саню навалилась паника. Его руки тряслись, и весь был, как на иголках. Едва не совершили ДТП, чуть не столкнувшись на перекрестке с проезжающим автобусом. Василий попросил его остановиться, решительно вытащил из-за руля и посадил на пассажирское сиденье. Выехав за город, окончательно убедились в намерениях преследователей. А те, догнав машину, вначале мигали фарами, а потом, поравнявшись с ними, стали показывать знаками, чтобы остановились. Василий недвусмысленно показал согнутую в локте руку и ударил по сгибу. В ответ из окна «Жиги» показался ствол автомата, и протарахтела короткая очередь в небо. Но недаром же Василий прошел суровую школу и еще не выветрились из памяти приемы единоборств на технике в гонках по дорогам. Резко тормознув, крутанул руля влево и ударил бампером грузовика по правой стороне легковушки. Ее занесло, завизжав резиной по асфальту, сделала штук пять кульбитов, и улетела с трассы в кювет.
— Вот, так-то, бармалеи! — зло подумал Сыч, — на халяву захотели поживиться, получили свое.
Остановился, выскочил из кабины, и побежал к кустам, где дымя, лежали вверх колесами «Жигули». Спустился с трассы и заглянул в салон. Водитель и пара пассажиров были без сознания. Живы они, или нет, Василий даже и не поинтересовался. Увидев автомат, выдернул его из рук пострадавшего и поспешил к своей машине. Позади раздался хлопок легкого взрыва, и взметнулось грибовидное облако дыма.
— Царствие небесное… — подумал Сыч, на бегу забросил автомат в кузов, и запрыгнул в кабину ГАЗика, — надо рвать когти, пока нас тут никто не видел.
Саня растекся на сиденье медузой и мелко чакал зубами, судорожно прижимая к животу пакет с деньгами.
— Не бзди, Санек, всё пучком! — бодро воскликнул Василий и с места рванул в карьер.
Отъехав на приличное расстояние, свернул в сторону от трассы и там остановился. Запрыгнул в кузов, достал автомат, отстегнул рожок, пробуя на вес: «Патронов больше половины». Отрезал от брезента приличный клок, и тщательно обмотал оружие. Спрятал его в балке автомобильной рамы, крепко привязав проволокой. Ножом тщательно отскоблил с погнутого бампера следы оранжевой краски от «Жигулей», для верности протер еще и бензином. Дождался, когда бензин испарится, мочой оросил место соприкосновения двух металлов при ударе, и бросил горсть пыли – через час здесь образуется ржавчина и никакая экспертиза ничего не докажет. Погнутый конец бампера теперь придется править дома. Удовлетворенный сделанным, запрыгнул в кабину и глянул на Саньку, который сидел, вжавшись в угол, и судорожно икал.
— Ты ничего не видел и ничего не знаешь! — жестко сказал Сыч, пристально глядя в глаза труса. — Приедем в село – только вякни о случившемся, враз закопаю! Или щас тебя тут урыть?
И поднес кулачище к носу Саньки.
И тут по кабине пополз знакомый и давно забытый душок панического страха.
— Ты чо, обделался, что ли? — с изумлением спросил Василий, — ну, ты и кадр, Саня! Не знал, что ты такой засЛанец, сроду бы с тобой не поехал. Сейчас доедем до речки – иди, отмывайся и сиденье отмой, а то пешком пойдешь, ни один уважающий себя водила, не посадит рядом такого «ассенизатора».
Выехали снова на трассу и подкатили к небольшой реке.
— Чо сидишь! — рявкнул Сыч.
Саню словно ветром выдуло из кабины, но пакет с деньгами не бросил, так и держал, прижимая его к животу. Обделавшийся от таких переживаний, напарник долго плескался в реке, отстирывал штаны. Василий заставил его постирать мокрый чехол от сиденья и вымыть в кабине.
Сыч в душе смеялся над незадачливым экспедитором, хотя и понимал его страхи:
"Потеря денег для него была бы невосполнима – где найдешь такую сумму?
Все-таки, тонна колбасы и тонна сыра стоят немало…"
Всю обратную дорогу ехали молча. Да и о чем говорить? Каждый гонял в памяти прошедший день. Василий поставил машину в гараж, отвязал от рамы автомат, и пошел домой, никого не таясь, зная по опыту, что чем меньше прячешь вещь, тем меньше она привлекает внимание. Попался навстречу знакомый мужик: «Чо купил, Васек?»
— Да ничо, запчасти к мотику, — с ленцой ответил он, переведя разговор в другую плоскость.
Дома спрятал автомат под собачьей будкой. Надежнее места нет! На следующий день пришел в гараж. Там, как всегда, с утра толпился шоферской народ.
Обсуждали вчерашние происшествия, делились рассказами, как съездили в город. Спросили Василия: «Где и с кем чокнулись?»
— В Кузню гоняли, теленок перебежал через дорогу, сбили его, — нехотя ответил он.
— А где Саня? Никто не видел?
Получив отрицательный ответ, стал ремонтировать погнутый бампер. С помощью троса и лебедки, не снимая его с машины, вдвоем со слесарем выправили его. Пришлось отдать за помощь бутылку самогона. А как иначе? Так принято… Коммерсантка ничего не заметила.
Прошло несколько недель. И снова пришла соседка. Пригласили ее за стол, супруга Таня налила по стопочке домашней наливки, и поставила большую миску с пирожками.
Разговорились о житье – бытье. Соседка перевела беседу на коммерческие рельсы.
— Вась, ты в прошлый раз удачно съездил в город, нет желания прокатиться еще раз?
— Нет, Надюха, спасибо, больше туда не хочется, — ответил Сыч, — там бандюков развелось больше, чем коммерсов.
— Да,я знаю… — с печалью в голосе произнесла коммерсантша, — мой бывший водила Санек, после той поездки с колбасой и сыром, все бросил и сбежал от меня. Что там у вас случилось? Я была вынуждена принять другого, но он еще хлеще – тюфяк тюфяком, ни украсть, ни покараулить. А где нормальных мужиков возьмешь? Может быть, ты школу бросишь и ко мне? Положу оклад на уровне директора.
— Нет, Надь, спасибо, мне надоело рисковать, годы уже не те, да и профессия у меня учитель, а не водитель, — ответил Василий, — если уж что разовое, тогда помогу. А там, в Кузне у нас ничего не случилось, просто Саня испугался кавказцев, подумав, что они охотятся за нами.
— Мне нужно перевезти четыре спальных гарнитура из Горно-Алтайска с мебельной фабрики, — продолжила разговор коммерсантка. — Делали персональный заказ, поэтому его надо забирать самому клиенту. Меня попросили привезти, пообещав хорошо заплатить. Если поедешь, то я поделюсь с тобой. Ну, как?
— Когда ехать? — спросил Василий.
— Завтра я позвоню в Горный еще раз, все согласуем, тогда тебе и сообщу, — ответила соседка.
Не думал Василий, что и эта поез
Продолжение: https://dzen.ru/a/Zs2RP27XNQRv2bZT
