Бунт кабошьенов в Париже дошел до той точки, когда его тайный подстрекатель герцог Бургундский понял, что его представление о том, что он контролирует ситуацию, соответствует действительности только в его голове. Так что ему ничего не оставалось, как обратиться за помощью к ... врагу. Впрочем, предоставим слово писателю, переводчику и историку Зои Лионидас, рассказывающей нам эту историю.
Как и следовало ожидать, в качестве награды Арманьяк потребовал себе регентскую власть над Францией и единоличную опеку над дофином… и как вы понимаете, на столь огромную жертву бургундец пойти все же не мог, как и не смог заставить себя окончательно смириться со своим поражением. Продолжая надеяться неведомо на что, он упорно тянул время, а войска Арманьяка, соответственно продолжали бездействовать, терпеливо ожидая, когда Париж сам свалится к ним в руки.
Восстание, между тем чем дальше, тем сильнее заходило в тупик – пожалуй, его единственным достижением стало то, что под давлением улицы комиссия Жана Бесстрашного с лихорадочной поспешностью приняла т.н. «Ордонанс кабошьенов» ущемлявший королевскую власть в пользу парижан; в позднейшие времена этот любопытный документ будет объявлен далеким предком нынешних конституций. Впрочем, как и следовало ожидать, едва лишь восстание будет подавлено, Ордонанс Кабошьенов, как добытый с помощью угроз и прямого насилия, будет объявлен юридически ничтожным и всеми забытый благополучно осядет в недрах королевской «Сокровищницы хартий». Но пока до этого было еще далеко.
Как было уже сказано, получив властные полномочия, главари восстания попросту растерялись, не зная, что с ними делать, и восстание, изначально еще худо-бедно организованное, чем дальше, тем больше стало скатываться в откровенную анархию. Именно тогда, на нисходящей ветви мятежа, нашел свою смерть Симон дю Месниль, и еще несколько дворян, в прежние времена состоявших на службе герцогов Орлеанских. Верхом нелепости стала казнь… бездыханного тела Жака де ла Ривьера, который, по версии восставших, наложил на себя руки в тюрьме. Впрочем, в тавернах шептались, что с ним попросту расправились, чтобы он не сказал лишнего, в частности, не принялся на эшафоте обвинять Жана Бургундского в том, что тот клятвенно обещал сохранить всем пленникам жизнь. Правды так и не узнали.
В городе чем дальше, тем больше терялся всякий порядок, на улицах хватали и убивали уже просто случайных людей, мятежники и обыкновенные бандиты врывались в дома, хватая все, что им нравилось, а в случае сопротивления, вырезая всех домочадцев, не исключая слуг. Но вместе с тем, восставших продолжал терзать ужас перед неизбежным наказанием, и стремясь хоть как-то оттянуть неизбежное, дофина едва ли не силой заставили приложить свою печать к очередной филькиной грамоте, в согласии с которой наследник был «доволен» происходящим, и ничего не собирался менять. Трудно сказать, нашелся ли в самом городе, или во Франции как таковой, хотя бы один наивный человек, готовый этому поверить.
Наследник престола вынужден был молчать и подчиняться силе, но копил в себе гнев и готовился при малейшей возможности достойно посчитаться со своими мучителями. Впрочем, один такой небольшой случай ему все же представился.
В один из жарких дней, 9 июля 1413 года, как видно, желая несколько отвлечься от происходящих событий, изменить которые было все равно невозможно, дофин устроил очередной званый обед с танцами в собственном отеле, куда в самый разгар веселья вломился новый капитан Парижа – Элион де Жаквилль, он же правая рука бургундца и одновременно – один из зачинщиков мятежа.
Как было уже сказано, умом данный деятель не блистал, и был человеком мелочным, злоречивым и пакостным. Впрочем, в данный момент его вела обида за то, что дофин отнюдь не пожелал пригласить его на торжество, при том, что на обеде присутствовал заклятый враг Жаквилля – Жорж де ле Тремойль, в недалеком будущем фаворит нового дофина –Карла, и супруг обольстительной Катерины де л’Иль-Бушар. Впрочем, пока до этого было еще далеко, однако, Жаквилль, не то боясь, что Тремойль очернит его в глазах наследника, не то изобидевшись, что приглашение обошло его стороной, прилюдно накинулся на дофина с упреками в недостойном поведении, грозя нашему герою тем, что если он срочно не исправится (заезженная угроза!) – королева будет вынуждена передать право наследования среднему сыну – Иоанну Туреньскому.
Однако, в этот раз Людовик сдерживаться не стал, и вырвав у скандалиста из-за пояса кинжал, этот самый кинжал вонзил ему в грудь. Жаквилль, впрочем, остался невредим, т.к. у него хватило ума надеть кольчугу под пышное придворное платье, однако, не имея возможности ответить той же монетой наследнику престола, он с кулаками бросился на своего врага – де ла Тремойля, так что растаскивать драчунов пришлось слугам.
Можно отметить вскользь, что для Жаквилля это оказалась всего лишь отсрочка, урока он, к сожалению, не усвоил, и несколько лет спустя, попробует возобновить нападки против Эктора де Савеза, фаворита нового бургундского герцога - Филиппа Доброго, как водится, перед лицом их общего господина. И вот тогда Савез доделает то, что не удалось нашему герою. Воистину глупость наказуема…
Ну а что случилось дальше, вы, дорогие читатели, узнаете в следующей части нашего "текстосериала", поэтому подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить что-то интересное и гуляйте по свету и по истории вместе со мной. Те же, кто лишь недавно к нам присоединился, смогут найти начало рассказа, а также другие увлекательные истории о героях XV века, здесь:
