17:00
(заступаю в наряд)
Редко, но метко нашего брата отпускали в суточное увольнение. И тогда некоторые мои соплеменники, сорвавшись с цепи на 24 часа, пускались во все тяжкие.
Как-то раз в такие выходные меня угораздило заступить на дежурство по роте. Не то чтобы я "залетел", просто наряды расписывались на месяц вперед, и никто не мог знать заранее, что в эту субботу начальник примет сомнительное решение отпустить всех на массовую попойку.
До сих пор не пойму, за что вы так со мной, товарищ майор?
— Слышали новость? — один из двух моих дневальных стоит с кислой физиономией — Весь курс на сутки уходит, а мы в наряде будем торчать...
— Вот же шайзе! — ответил другой мой подопечный, резко заговоривший по-немецки.
— Зато в наряде будет тихо — подбадривал я их в попытке сохранить позитивный настрой — Все свалят, нам же лучше. Как говориться "меньше народа, больше кислорода".
Но я ещё никогда так не ошибался. В этом наряде вообще не было тихо. Напротив, эта ночь в суточном наряде оказалась самой тяжелой за все мои 5 лет обучения (но и самой запоминающейся).
18:00
(отпускаю увольняемых)
Довольные рожи выстроились в две шеренги. Ещё немного и у них начнется время, когда многие из временно освобожденных окунутся в нирвану.
— О Бахарь! (здесь использую свой литературный псевдоним) — Это как тебя так угораздило? — ехидничает мой знакомый.
— Да иди ты — отвечаю я и насколько возможно медленнее записываю своих товарищей, параллельно пытаясь закрывать всем рты.
— Давай быстрее, пожалуйста — умоляет кто-то из строя, сгорая от желания вырваться на свободу и по скорее нарезаться.
В конечном итоге мне надоело записывать фамилии этих счастливых везунчиков. Тем более в увольнение уходили все, а это значит можно взять список личного состава и переписывать всех по порядку. Поэтому я просто махнул на них книгой увольняемых и скомандовал:
— Вольно! Разойдись!
И стадо толи обезьян, толи баранов в миг разлетелось кто-куда (так бы по тревоги собирались) и уже через 5 минут в расположении не было ни души.
Вечер и начало ночи действительно было тишайшим.
Я настроился на отдых, решив раз уж никого нет, то можно и мне расслабиться.
02:00
(первые человеки-пауки)
По доброте душевной, своих дневальных я отбил (отправил спать), а сам сидел за столом в узком и протяженном центральном коридоре, из которого можно наблюдать каждую дверь в отдельные комнаты.
Коридор стал сплошным, когда начальник приказал снести все меж подъездные стены дабы превратить этаж в один длиннющий пролет, где теперь можно было сдавать стометровку.
Нужно сказать, что со 2 курса училища нас размещали в так называемых общежитиях казарменного типа с этим самым стометровым коридором.
Да, мы жили в комнатушках по 2-4 человека со своей раковиной и в относительном уюте. У нас на этаже даже были кухни (правда газ нам так и не дали), а также человеческие туалеты и душевые кабинки. НО!
Общага казарменного типа. Это значит, что сохранялись все элементы распорядка дня и регламента служебного времени. Подъём, зарядка, заправка кроватей, уборка (её стало гораздо больше, чем было в казарме), суточный наряд с тумбой (местом несения службы дневальным), вечерняя поверка и отбой.
Двери в комнаты закрывались только на время отбоя, чтобы мимо проходящий дежурный офицер мог смотреть порядок (а видел он все помещения, так как его комната находилась в самом конце коридора) и если ты (такой негодяй) сидел в свое время для личных потребностей за закрытой дверь, значит ты что-то замышлял и тебе есть, что скрывать, а значит будешь наказан.
Для меня самое тяжелое время в наряде — это период с 02:00 до 04:00, когда ты всеми силами борешься со сном.
И вот я сижу, читаю книгу, смотрю видеоролики, выхожу на улицу чтобы взбодриться, снова сижу, киваю головой, потому что проигрываю схватку за бодрствование — как вдруг, входная дверь в коридор резко открывается и появляется первое тело.
Он (точнее оно) смотрим на меня, но не видит. Весь шатается, ноги подкашиваются, а на роже застыла довольная ухмылка.
За ним появляется другой экземпляр, еще в более удручающем состоянии и тоже видимо дошедший сюда на автопилоте.
Мой сон улетучивается. Я тут же вскакиваю, и пытаюсь по-быстрому отправить их спать. Но они не могут идти по прямой!
— Твою мать! — в пол голоса кричу я, пытаясь выпрямить скрюченных от градуса товарищей и одновременно веду допрос — Военные, вы на хрена сюда-то приперлись?
— Мы ммм... мэээ... мууу... — вот всё, что мне удалось от них услышать.
Я держу их за рукава и пытаюсь вспомнить, где их комнаты.
Твою ж... в самом конце коридора — не успеваю определить я, как вваливаются ещё трое.
Я смотрю двум первым в глаза и пытаюсь запрограммировать их, чтобы они шли в свои кровати, аккуратно вдоль стены, придерживаясь за неё руками.
Остальным прибывшим, я тоже сказал:
— Так, товарищи! В тишине, не звука, идёте с опорой на стены, быстро заходите и спать. Ясно?
— Так точно, товарищ генерал-дежурный! — съязвил один, чудом сохранивший дар речи.
И вот я стою у входа, как дворецкий, жду новых гуляк и вижу картину, от которой я не смог сдержать смеха.
Мои товарищи, "граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы", обняв стены, ползли по ним, как человеки-пауки из небезызвестного Омериканского фильма
Приставными шагами, роняя на своем паучьем пути огнетушители и рамки с инструкциями и описями, медленно, но, верно, вереница насекомых находила свои заветные двери и исчезала за ними.
Во дают! — улыбался я и шёл будить дневальных, чтобы те принимали гостей и убирали за ними.
04:00
(остальные супергерои или скорее фантастические твари)
Почему многие курсанты в свое суточное увольнение пришли обратно в общежитие? Хороший вопрос, на который я будучи дежурным, нашел ответ не сразу.
Дело в том, что им попросту некуда было больше идти. Они накидались условно за забором, возможно где-то потанцевали, ещё выпили и поняли, что пора спать.
А самое доступное место для сна у них, к сожалению, только одно — общежитие.
Всего к четырем часа утра в родную гавань вернулось около 15 человек. Но ближе к рассвету, поток блудных сынов только увеличился, а их внешнее состояние становилось только хуже. Одно бездыханное тело вообще несли чуть ли не на руках.
А не окочурился ли он часом? — испуганно думал я, но успокоился, когда от моих шлепков по его бледным щекам, послышалось уже знакомое мне "мэээ и мууу".
Но самое страшное было не то, что они возвращались едва живые и обшаркивали все стены. Прибывшие начали бегать один за другим в туалет, чтобы "поговорить с белым другом".
Многие, не успевая добежать до уборной, делали свои мерзкие дела в комнатах и в коридоре. Мы открыли окна двери, но это не помогало. Вонь уже была повсюду.
— Да за что! — видимо к всевышнему обращался мой дневал — Я не буду за ними убирать. Пусть с утра просыпаются и сами за собой вытирают.
Я подошел к туалету, крепко приживая кепку к носу. Картина страшная. Описывать не буду. Нет, конечно, мои товарищи, могут ползать по стенам, как супергерои, но, пожалуй, это единственная их суперсила. Здоровье оказалось у них очень человеческое и каждый из моей дежурной смены мог теперь видеть и обонять, что было у гуляк на ужин.
Думаю, вы догадываетесь, что случается после того, как с дуру вливаешь в себя всё, что горит да ещё и в нечеловеческих пропорциях.
— Придётся — отвечал я — А если сейчас офицер встанет в туалет? Один хрен заставит, так ещё и оп*зд*лимся. Возьми тряпку, которую потом сразу в мусор выкинем и, если хочешь надень противогаз.
Я второй раз за ночь, несмотря на весь хаос, хорошенько так рассмеялся. А что скажет ответственный офицер, если увидит такого дневального? И что я ему отвечу? В общем человек в противогазе и с тряпкой на палке, вызывал во мне бесконтрольные приступы смеха.
06:00
(конец мучений)
Команду "Подъем!" я не подавал, т.к. в теории все мои так называемые товарищи находятся в увольнении.
По факту, даже если бы я кричал в громкоговоритель, вряд ли бы кто-нибудь проснулся. Мы, как смогли всё убрали, израсходовали два освежителя воздуха, но тяжелый характерный запах всё ещё находился с нами в одном помещении.
— Что за запах? — это первое, что спросил у меня проснувшийся ответственный офицер.
— Да из канализации видимо несёт — сказал я, не надеясь, что прокатит.
— Спустись в подвал, посмотри, может трубу какую прорвала и позвони в городскую службу, потому что это невозможно. Вонь невыносимая...
— Понял, сделаю.
В никакой подвал я конечно же не спускался и никому не звонил. Как только ответственный свалил из расположения, я тут же завалился на кровать и вырубился ещё до того, как моя голова коснулась подушки.
Сны мне не снились. За товарищей человеков-пауков сказать не могу.
Благодарю за прочтение!
Буду рад снова видеть вас на своем канале БАХАРЬ | Офицер-писатель.
