Люба с Захаром обходили двор за двором, дом за домом. Много нежити было на заброшенных участках и в сараях. В дома забраться они не могли, везде стояли чуры и висели амулеты. Люба от ведьмака практически не отходила, да и он посматривал на нее краем глаза.
— Эх, мне бы такую сноху, как ты, — вздохнул Захар, — Да ведь сынок сам себе невесту выбрал. Люба аж от удивления остановилась и посмотрела на него.
— Не поняла, — помотала она головой, — Хочешь, чтобы твоя сноха по деревне в драном пуховике шастала и нечисть гоняла?
— Да, даже так, — кивнул он. — Ты хорошая девушка, добрая, отзывчивая и очень смелая.
— Угу, благодарю за комплименты, но давай уже доделаем все, а потом будем лясы точить. У нас еще полдеревни осталось, а солнце уже близится к закату. Да и что-то бабушки Нади нет.
— Она, скорее всего, пошла к другим жителям деревни лечить живность, — ответил он, — Ты же сама видела, что они с бедными животными делают.
— Это ужасно, я бы их не в Навь за это отправляла, а уничтожала. Хотя, по-моему, ты так и делаешь, — Люба посмотрела на Захара внимательно.
Он пожал плечами и пошел по тропинке к другому двору.
— Если они тут побывали, то так потом и будут искать лазейку в наш мир. А сама понимаешь, жителям мертвого мира в живом не место. Потом к людям цепляются всякими болезнями, пороками, ляр-вами, бесами, несчастьями. Это твоей бабе Наде нужно, чтобы они вернулись обратно, а мне надо, чтобы они тут не появлялись. Так что давай друг другу не мешать. Не переживай, их в Нави меньше не станет, и она не исчезнет. Люди туда с ними же и возвращаются, да и сами в нашем мире их клонируют и разводят.
— Ясно, может, и мне их того самого уничтожать?
— Нельзя, все же что-то должно быть возвращено обратно, — покачал головой Захар.
— Не успеем все убрать до ночи, — вздохнула Люба.
— Идем тогда по оставшимся жилым домам, а остальное, как получится.
Прошли мимо нескольких пустых дворов. По дороге Люба поймала несколько штук в свою шкатулку, да Захар парочку уничтожил. Подошли к одному дому, а там им хозяин машет рукой.
— Идите дальше, тут у нас баба Надя была, все убрала, — и улыбается так приветливо.
— Все, да не все, — хмыкнул Захар и схватил мужичка за горло да к стенке припер.
А дядька ногами бултыхает в воздухе, а у самого копыта вместо ботинок.
— Люба, там дверь в хату открыта, беги скорей, проверь, как там люди.
Кинулась Люба к дому, а из сеней торчат женские ноги. Она прошла в темноту помещения, а там старуха лежит, да мертвыми глазами в потолок смотрит. На ее груди пристроилось черное лохматое чудище и зыркает своими огромными глазищами на Любу. Она так аккуратно шкатулку разворачивает и зеркальце на него направляет. Тут же нечисть прыгнула на потолок, громыхнуло тазами, да скрылось где-то под лавкой. Люба принялась громко материться.
— Чего, срамная девка, матом ругаешься, — схватила ее за ногу мертвая старуха.
Она еще что-то захрипела. В этот момент Люба сунула старой тлеющую скрутку в горло. Бабка-то и отпустила девушку и принялась отплевывать полынь, да выть жутким голосом.
— Убили, убили, убивцы, — выла старуха и кашляла.
Со двора послышались голоса, и Люба выскочила из сеней. Во дворе «прибирались» баба Надя с Захаром.
— Чего там? — спросила бабушка.
— Эта старуха, как ее, не помню, кажись, померла, или её нечисть придушила, — сказала испуганно Люба.
— Ох ты, ну ничего не сделаешь, хоронить надо. Так у нас вроде никто не родился в эту ночь. Ой, со всеми этими делами всё шиворот на выворот пошло, и дети рождаются не по плану, и старики помирают не тогда, когда надо, — вздохнула баба Надя. — Или я чего-то не знаю. Идем, Захар, помогать.
— Другие дома? — спросил он.
— Потом обойдем, сейчас нам покойницу нужно к кровати привязать, чтобы не убегла, а то же еще одна проблема будет. Мы вон твою бабку ловили по всей деревне.
— Там еще какой-то чертеняка в сенях сидит, сбежал от меня, — сказала Люба.
— Сейчас и с чертями, и с покойницами разберемся, — махнула рукой баба Надя.
У Захара зазвонил телефон. Он недовольно поморщился, посмотрел на экран, но трубку взял.
— Что стряслось?
— Тут какая-то девка у нас на пороге рожает, — выпалила Люша в трубку.
— А вот и младенец, — хмыкнул Захар. — Беги, Люба, к тебе приехали.
Баба Надя вздохнула тяжело.
— Иди, моя хорошая, а мы тут справимся с Захаром. До ночи домой не придем, закройся и никого не пускай домой.
— Да я, наверно, в доме Захара буду, если у него там кто-то рожает, — сказала Люба. — Там и оставайся, по темноте не ходи, — наставляла баба Надя.
Люба запалила очередную травяную скрутку и побежала в сторону дома Захара.
— Кто у него может рожать? Может, дочь его приехала? Он же говорил, что у него дочь и сын, а может, вообще кто-то левый пришел, от воды бежал, — рассуждала Люба, торопливо идя по дорожке. — Ладно, приду и разберемся.
По дороге к ней никто не прилепился и с пути ее не сбил. Она постучала в дверь избы. В окно выглянула Люша и спросила, кто там.
— Это я, Люба.
— А я откуда знаю, что ты это ты? - спросила с подозрением Люша.
— Ты лаврушку себе в одно место запихала.
Люша кинулась к двери и тут же открыла ее.
— Могла бы и не орать об этом на всю улицу.
— Где у вас девки рожают? — спросила Люба.
— Да вон на полу скрючилась и ореть, — кивнула Люша на большую комнату за занавеской.
Люба открыла шкатулку и стала смотреть на женщину — там все было чисто, а потом осматривать помещение.
— Ты чего на себя в зеркало любуешься? Там человек лежит, а ты на себя пялишься, - спросила Люша.
— Не на себя, а на дом, — ответила Люба.
— Понятно. Посмотрела?
— Угу.
— Что-то ты вся рваная.
— Пройдись по дворам деревни, и я посмотрю на тебя, — сердито ответила Люба.
Она стащила с себя верхнюю одежду, зашла в комнату и так же стала все просматривать через зеркало. Глянула на молодую женщину, которая лежала на полу и корчилась. Девица была человеком, а вот внутри нее пульсировало что-то темное.
— Макаровна?! — вскинулась девка. — Помоги.
Она посмотрела на Любу и протянула к ней руки.
— Как ты и велела, рожать я пришла к тебе. Ты сказала, что за приворот заберешь ребенка, вот я тут.
— Я не Макаровна, я акушерка, — ответила Люба. — Она меня не видит что ли?
— Не знаю, несет какой-то бред, да стонет, — сказала Люша.
— Ну у рожениц такое бывает. Ее бы как-нибудь развернуть, ну и простыню под нее подстелить. Да таз с водой неси и тряпки какие-нибудь. Кругом антисанитария.
— Макаровна, а мне простится приворот, а? А порча на смерть? — девица схватила Любу за руку.
— Тебя как зовут? — спросила ее Люба.
— Анюта, — ответила она.
— Давай, Анюта, как-нибудь развернись, а то же мне ребенка принимать неудобно будет, да и придавить ты его можешь.
— Так его придавить и надо, а потом сжечь, он горе людям принесет, — затараторила гостья.
— Захар придет и разберется, — вмешалась Люша. — А ты Любу слушайся, она знает, что делает.
Вместе с Люшей стащили с Анюты штаны, и тут же появилась головка ребенка. Люша отползла куда-то в сторону и, кажется, немного отключилась.
— Леня, ты дома? — позвала Люба.
— Тута я, — из-за занавески выглянула небритая морда Люшиного мужа.
— Помоги, кажись, твоя жена вырубилась.
— Ей помочь? - спросил он.
— Ей потом поможешь, с роженицей помоги.
— Ага. Чего делать-то?
— За плечи ее держи, - велела Люба.
— Ага.
— Потом я скажу, что дальше.
Как-то проблем с ребенком не возникло. Родился он быстро, был живым, но необычным.
— Ох ты ж, не повезло мальцу, — покачал головой Леня. — Хорошо хоть пацан.
На правой половине лица у ребенка красовалось темно-фиолетовое родимое пятно.
— Анюта, у тебя мальчик, — сказала ей Люба.
— Нет у меня ребенка, он твой, — взвизгнула роженица и попыталась уползти в сторону двери.
— Лови ее, у нее, кажись, разум помутился во время родов, — вздохнула Люба.
Аню поймал Леня и аккуратно уложил на диван. Она тут же свернулась клубочком и засопела. Люша к тому времени уже очухалась и вертела в разные стороны головой.
— Родила? — спросила она.
— Угу, пацана, но, кажись, она тогось, маленько, а может и не маленько, — покрутил около виска пальцем Леня.
Ребенка помыли, вытерли и завернули в полотенце.
— Нет у нас пеленок, вот только полотенце большое махровое, — как бы извиняясь, сказала Люша.
— Надо за ней следить, как бы она ребенка не придушила, — кивнула в сторону Ани Люба.
Она выглянула в окно.
— Ох ты, уже темно стало, тогда я ночую у вас.
— Ночуй, — согласилась Люша. — Идем сначала поужинаем, а потом ночуй. Эта вроде уснула, да и ребенок что-то молчит.
— Да он там чего-то вякнул, когда родился, и замолчал. Глазенки у него голубые, голубые, но такие злые, — покачал головой Леня.
— Так чего ты хочешь, она и приворот делала, и порчу на смерть, еще бы с дитем нормально все было, — проворчала Люша.
Они вышли из комнаты, оставив спящую роженицу с ребенком.
Автор Потапова Евгения
