Портрета не сохранилось. Однако он был журналистом и мог выглядеть примерно так.
Хотя, нет. Нееет! Он был отставным штабс-капитаном, а значит - военная выправка. Ее не спрячешь. И он, вероятно, выглядел вот так:
Михаил Алексеевич Бестужев-Рюмин (1798 - 1832). Журналист, поэт, писатель, издатель альманахов, газеты "Северный Меркурий" и лучшего петербургского дамского журнала "Гирлянда".
Направляюсь в читальный зал редких и ценных изданий при Музее книги в РГБ, где уже заказала альманах "Северная звезда", изданный М. А. Бестужевым-Рюминым в 1829 году. Среди прочего там имеются прижизненные публикации А. С. Пушкина и еще много чего интересного. Чрезвычайно рада возможности получить бумажный вариант этого альманаха, которая появилась недавно. Раньше в библиотеке был только микрофильм, а крутить на аппарате пленку из почти 300 последовательных кадров - то еще развлечение.
Я уже рассказывала, что читальный зал Музея книги находится на высоченном четвертом этаже (лифта нет) в дальнем углу зала с экспозицией. Помещение это эклектично сочетанием пафосного неоклассического интерьера с разнообразными комнатными растениями и современными миниатюрными скульптурными композициями на окололитературную тему.
(К слову, комнатных растений во всех помещениях Ленинки предостаточно, и они в большинстве своем очень красивые. Бытует мнение, что есть стырить взять незаметно отросточек от понравившегося цветка, то он хорошо приживется. Когда бываю в Ленинке, такой соблазн часто возникает. Но есть внутренний барьер, который не позволяет мне брать незаметно что бы то ни было. Лучше, наверное, вежливо попросить, а приживаемость обеспечивать агротехническими средствами.)
Но я отвлеклась.
Я предполагала, что альманах "Северная звезда"- это большой и красивый том. Но мне выдали маленькую книжку по высоте размером с современный мобильный телефон.
Мода на малоформатные издания началась в 19 веке, когда среди читателей появилось много дам, желающих не расставаться с любимым чтивом, где бы они не находились. Тогда книжки для соответствующей аудитории стали делать легко помещаемыми в небольшую дамскую сумочку.
Но я опять отвлеклась. Простите!
Предмет моего интереса - статья издателя, Михаила Бестужева-Рюмина, "Мысли и замечания литературного наблюдателя", подписанная его известным псевдонимом "Аристарх Заветный". Название - так себе, не цепляет, псевдоним, на мой вкус, - слишком пафосный, однако эпиграф впечатляет:
Verba animi proferre et vitam impendere vero. Juvenal
На русский с латыни это можно перевести так:
Говорить от сердца и посвящать жизнь правде. Ювенал
Звучит многообещающе. А дальше - просто бальзам на мою душу.
У некоторых компиляторов, в числе коих надобно разуметь и Издателей Альманахов, ввелось в обыкновение открывать кое-где разные застарелые статьи и печатать их в своих изданиях под фирмою известных Писателей 18 столетия. К сожалению, многие из этих статей явно обличают безвкусие их Издателей, явно вредят литературной славе Авторов, коим они приписываются, и заставляют часто сомневаться: точно ли они принадлежат тем писателям, под именами которых являются?.. Если же положить, что некоторые из сих статей не вымышлены, то спрашивается: благоразумно ли поступают Издатели, кои, печатая их, не рассудят того, что если они и в свое время не могли быть годными, то по прошествии нескольких десятков лет, при совершенном преобразовании Словесности, вовсе не принесут чести своим Авторам.
Вот, вот, вот! Почти 200 лет назад, в 1829 году, честный журналист поднимает вопрос о посмертных публикациях известных писателей и в открытую заявляет, что они могут быть "вымышлены". То есть уже тогда имело место такое своеобразное литературное мошенничество.
Знают ли многие из собирателей разных литературных редкостей, что составляет истинную славу хороших Писателей? Что служило им прочным ее основанием? Конечно, не то, чтобы они все печатали, что писали, ибо они старались прославиться не количеством, а качеством своих произведений. Они знали, что дарование Писателя не всегда имеет одинаковый* успех, а потому не весьма и надеялись на него. Они имели просвещенный вкус и всегда строго им руководствовались при издании в свет своих сочинений. Они не писали за присест Поэм, Од, Баллад и опрометью их не печатали. У них сочинения вылеживались, и они предоставляли времени решать, заслуживают ли их произведения быть печатаемы. Они не избирали для них предметами пошлых анекдотов и сказочных вымыслов. Они старались очистить свои сочинения от всякой шелухи и рачительно взвешивали в них не только каждую мысль, но всякое почти выражение.
* в оригинале – одинакiй. Как мило… 😊
От того и в нескольких страничках их сочинений мы более найдем полезного для Словесности, нежели в других громоздких томах. Следственно, для славы таких Писателей, которые были столь строги к самим себе, которые дорожили и малейшим недостатком в своих сочинениях и печатали их с такой похвальной разборчивостью – не будет ли оскорбительно, если мы, получив случай прибрести какие-нибудь неважные, забытые и, вероятно, отвергнутые ими произведения, станем предавать из общей известности. <...>
Напомню: это написано в 1829 году. Александр Сергеевич Пушкин в то время был жив и полон сил. Тогда он предпринял поездку в театр военных действий русско-турецкой войны 1828-1829 г.г., о чем впоследствии написал пронзительные путевые заметки "Путешествие в Арзрум". В них он говорил о доблести и чести русских воинов: как известных ему военачальников, так и простых солдат, имен которых он даже не знал.
В то же самое время Пушкин непрерывно оттачивал свое мастерство, работая над заключительными главами "Евгения Онегина" и другими произведениями, а также переживал нападки несправедливой критики. В альманахе своего друга Михаила Бестужева-Рюмина он опубликовал несколько своих стихотворений, в том числе шутливую эпитафию на самого себя. (О дружбе между Бестужевым-Рюминым и Пушкиным читайте здесь, последняя треть статьи.)
Пушкин, конечно же, и помыслить не мог, что когда-то его черновики станут объектами публикаций, а посмертных произведений выйдет едва ли не больше, чем прижизненных. Переписка же его перестанет быть тайной, и в так называемом "Пушкинском доме" будут храниться 900(!) "подлинных" писем от него и к нему.
А Михаил Бестужев-Рюмин, как всегда элегантно обличавший современных ему недобросовестных издателей, наверное, в кошмарном сне не мог бы увидеть грандиозные масштабы фальсификата, тиражируемого под именем его друга Пушкина.
Прочитав и сфотографировав все, что хотела, я сдаю альманах библиотекарю и, получила штампик на контрольный листок, который нужно отдать охраняющим библиотеку росгвардейцам при выходе, направляюсь домой. Прохожу через зал Музея книги.
Этот экспонат лежит в витрине недалеко от входа, мимо не пройдешь... Да, идет время, рушатся и возрождаются государства, меняется власть, но ядовитый плющ, оплетающий творчество Пушкина, как видно по этому экспонату, по прежнему живуч и агрессивен. Желающие видеть и пропагандировать пошлость и матерщину, якобы написанную Пушкиным, никогда не переведутся.
Меня неоднократно упрекали, что я без пиитета отношусь к Великому Пушкину. И одновременно в том, что я наивно верю в его чистоту, когда на самом деле он писал матом. Пришло время объясниться. Себе в защитники я беру Михаила Бестужева-Рюмина, который, говоря о честном писательском труде, не мог не принимать во внимание пример своего друга Александра Пушкина.
Они имели просвещенный вкус и всегда строго им руководствовались при издании в свет своих сочинений.<...>Они не избирали для них предметами пошлых анекдотов и сказочных вымыслов. Они старались очистить свои сочинения от всякой шелухи и рачительно взвешивали в них не только каждую мысль, но всякое почти выражение.
Ну, будь Пушкин, прошу прощения, лицемерной скотиной, стал бы Бестужев-Рюмин, человек, живущий под девизом Verba animi proferre et vitam impendere vero, с ним дружить? Да и стал бы он в этом случае вообще поднимать тему фальсификаций, если бы ходячей фальсификацией был сам Пушкин?
И еще вопрос: "Что общего у света с тьмою?" (2Кор 6:14). Если Пушкин по утверждению специалистов по его творчеству, написал "Гавриилиаду", скабрезную поэму, где Богоматерь, сама прародительница чистоты и непорочности, представлена непотребной женщиной, то откуда взялись в его творчестве прекрасные образы чистых женщин - исполненной достоинства Татьяны Лариной, верной и отважной Маши Мироновой, милой и отчаянной Лизы Муромской? Для чего Пушкину было шлифовать свое мастерство и официально издавать мастерские высоконравственные произведения, если он по сути своей пошляк, ориентированный на написание похабщины и скабрезностей? Дом, разделившийся сам в себе, не устоит (Мф 12:25).
Вот почему я продолжаю утверждать, что практически все изданные посмертно произведения Пушкина являются подложными и рекомендую читать только прижизненные произведения в прижизненной редакции. Это и есть мое почитание и уважение Великого Поэта.
Впрочем, это просто рекомендация...
Уважаемые друзья!
Подписывайтесь на канал Смотри в Корень. Здесь будет интересно, я постараюсь.