Пушкинский роман о страстной любви благородного разбойника Дубровского и Маши, дочери старинного русского барина Кириллы Петровича Троекурова, известен всем со школьной скамьи.
Народная молва вложила в уста главного героя слова, ставшие образным девизом волевых, уверенных в себе мужчин: «Спокойно, Маша, я – Дубровский»!
В самом же произведении крылатая фраза звучит несколько иначе:
«Я не то, что вы предполагаете, — продолжал он, потупя голову, — я не француз Дефорж, я Дубровский»!
Меж тем, князья Троекуровы существовали реально. Древний род происходил от ветви князей Ярославских, потомков легендарного Рюрика. Их наследный удел располагался на берегах реки Туношонки – правого притока Волги. Центром княжеских владений являлось крупное село Бурмакино, что в 20-ти верстах от Ярославля.
Фамильный герб Троекуровых – медведь, стоящий с секирой под княжеской шапкой, по сути, являлся повтором старинного герба Ярославля.
Относительно происхождения фамилии «Троекуров» высказываются разные версии. По одной из них, основатель рода отличался отменным аппетитом, и особенно любил курятину, за что получил прозвище «Троекур». Конечно, это не означало, что за один присест он мог съесть сразу трех куриц. На Руси слово «три» служило образным синонимом понятия «много». Достаточно вспомнить поговорки: «Наговорил с три короба», «Согнулся в три погибели» и т.д.
Известно, что при Иване Грозном Троекуровы служили воеводами и стольниками, заседали в Боярской думе. Особенно их род возвысился с воцарением Романовых.
Так, князь Иван Фёдорович Троекуров был женат на Анне Романовой, тётушке царя Михаила Фёдоровича (родной сестре патриарха Филарета).
А супругой князя Ивана Борисовича Троекурова являлась Анастасия Фёдоровна Лопухина, сестра царицы Евдокии Фёдоровны.
Особо стоит сказать о князе Фёдоре Ивановиче Троекурове (1667-1695). С Петром I его связывала крепкая дружба. С детства он был участником царских забав и потех. А возмужав, стал верным соратником Государя, его надёжной опорой в державных делах. В Преображенском полку он командовал бомбардирской ротой, в коей Пётр числился рядовым бомбардиром.
Храбрым и умелым военачальником проявил себя князь в Азовском походе 1695 года. При огневой поддержке его батареи была одержана первая победа – захвачены две турецкие каланчи, перегораживавшие устье Дона.
Однако при очередном штурме Азова Фёдор Троекуров был ранен, и через месяц скончался в молодом возрасте «28 лет и 3-х месяцев». Пётр I с великой скорбью писал: «Князя Фёдора Ивановича, друга моего, не стало».
Оставив важные государственные дела, царь почёл своим долгом приехать в Ярославль, где в Спасо-Преображенском монастыре лично проводил «азовского героя» в последний путь.
Но, на том бедствия княжеской семьи не закончились. В 1702 году при осаде шведской крепости Нотебург-Орешек погиб младший брат Фёдора – капитан Иван Троекуров.
В 1740 г. со смертью князя Алексея Ивановича Троекурова древний род окончательно пресёкся. В Москве о звучной фамилии сегодня напоминают старинные «палаты Троекуровых» и Троекуровское кладбище.
В ярославской вотчине Троекуровых – селе Бурмакино - сохранилась возведённая при них церковь во имя Воскресения Христова (1739 г.)
Уважаемый профессор Н.С. Борисов в своей книге отмечает, что памятники времен царствования Анны Иоанновны ныне являются большой редкостью. В Ярославле они утрачены, а в окрестностях города сохранились считанные единицы. По мнению историка, в облике Воскресенского храма можно усмотреть черты как ярославского, так и костромского стилей зодчества.
В Бурмакине главным украшением «костромского» (бесстолпного) четверика являются крупные барочные наличники с ниспадающими «серьгами» и завершениями в виде «разорванных фронтонов». Они расположены на фасадах с живописной асимметрией. Любопытно, что схожие по размерам и рисунку оконные обрамления украшают московские палаты Троекуровых!
Интересна пятигранная абсида, повторяющая форму алтарных пристроек древних рубленых храмов.
Ранее архитектурный ансамбль дополняла монументальная, отдельно стоящая шатровая колокольня – типичная «ярославская свеча».
Ныне её заменяет вновь возведённая 3-х пролётная звонница с престолом Петра и Павла.
Выразительным обрамлением церкви, своеобразным её ожерельем, стала ажурная каменная ограда со Святыми воротами.
Как следует из атласа Менде, севернее церкви находился барский дом с примыкающим к нему парком.
В советские времена на месте усадебного дома построено здание универмага (1967 г).
Ну, а как же насчет разбойников? Факт, на ярославской земле они «озоровали» весьма дерзко! Известно, что в первой половине XVIII века в Ярославское воеводство был направлен полковник Ливен с приказом «в лесах ловить воров и прочих лихих людей». Правда, столичного «силовика» более увлекала псовая охота в компании с герцогом Бироном. Опальный фаворит в то время находился в ярославской ссылке.
Позднее, в 1850-х годах, сыщикам Ярославского жандармского управления удалось выследить и задержать разбойную «ватагу» атамана Пашки, долгое время наводившую ужас на местных крестьян и купцов.
А на заре Советской власти в здешних лесах орудовала банда «зелёных» во главе с «идейными борцами с большевизмом» - атаманами Юшко и Стуловым.
Но Бурмакино прославилось отнюдь не разбойничьей романтикой. С XVIII века село обрело известность как крупный центр кузнечно-слесарного мастерства. Здешние искусные умельцы специализировались исключительно на «тонкой работе» по изготовлению многозвенных цепей, петель, крючков, засовов и пр. Помимо ковки, изделия подвергались слесарной опиловке, сверлению и финишной полировке.
Во второй половине XIX века Военное ведомство охотно размещало в Бурмакине крупные заказы по изготовлению металлических частей конной сбруи: стремян, шпор, удил, колец и мундштуков. Всего в селе и его окрестностях действовало до 307 (!) кузниц, расположенных по большей части на берегах реки Туношонки.
Самые опытные (и успешные) мастера позволяли себе содержать наёмных работников: молотобойцев, поддувал, слесарей. Что В.И. Ленин не преминул отметить в своей работе «Развитие капитализма в России». Классик марксизма приравнивал усердных бурмакинских трудяг к сельским эксплуататорам «кулакам» - очевидно, со столь же мрачной перспективой их «раскулачивания».
На удивление, традиции местных умельцев отчасти удалось сберечь. В настоящее время в селе действует небольшой «Бурмакинский завод металлоизделий». Его продукция: петли гаражные, строительные скобы, арматурные элементы, стандартные штыри и шпильки пользуется устойчивым спросом. Отлично зарекомендовали себя производимые здесь цепные и канатные стропы.
Отрадно, что село сохранило свою историческую планировку, запечатлённую в атласе Менде. На север от храма уходит главная улица, а к речке примыкают дома бывших «кузнечных» слободок.
Правда, от самих кузниц уже ничего не осталось. О них напоминает, разве что, выровненная приречная терраса вдоль берега Туношонки.
Со слов бабушки, встреченной у мостика, жизнь в Бурмакине заметно наладилась после прихода в село хорошей асфальтовой дороги. Ассортимент продуктов в магазине значительно увеличился, и скорая приезжает без проблем. До Ярославля теперь регулярно по расписанию ходят рейсовые автобусы.
В селе чтят память своих земляков, погибших в годы Великой Отечественной войны.
В заключение нужно сказать, что ни в Бурмакине, ни вообще на Ярославской земле Пушкин никогда не был. Но как известно, углубленно изучал исторические источники, особенно при работе над «Борисом Годуновым» (1825). И колоритная фамилия Троекуровых впоследствии была использована им при создании романа «Дубровский» (1833).
В этом смысле, любые исторические факты, имеющие отношение к бесценному пушкинскому наследию, достойны пристального внимания. Ведь, как ни крути, корни фамилии «Троекуровы» - исконно ярославские.
Поездка в былую вотчину Троекуровых – Бурмакино – больших хлопот туристам не доставит. Село расположено в 18-ти км от Костромского шоссе, на свёртке, уходящей вправо от Туношны. И путь до цели занимает чуть более 15 мин. езды по отличной асфальтовой трассе
