«Мое спасение — в переходе моей любви к тебе в религию»
А. П. Платонов.
В этом году исполняется 125 лет со дня рождения русского писателя Андрея Платонова. Свою жизнь он называл «трудным счастьем», уже в этом простом эпитете слышится голос писателя, угадывается его стиль, открывается смысл фразы, что «любовь — это мера одаренности жизнью людей».
Андрей Платонов (наст. имя Андрей Климентов) (1899-1951) – инженер, писатель, поэт, сценарист, драматург и журналист.
Была в советское время так называемая «возвращенная литература». Это писатели, которые были запрещены долгие годы. Возвращение неоправданно забытых, вычеркнутых из истории литературы произведений сопровождалось их современным осмыслением. Мы в студенческие годы открывали для себя замечательных писателей: Е. Замятина, И. Бабеля, и, конечно, А. Платонова.
Долгое время главный пробел в литературоведении, который имел место еще десять лет назад, касался понимания платоновской биографии, особенно ее начального этапа. Несмотря на раннее увлечение литературой, все же его первой книгой была «Электрификация». В 1923-1926 годы Платонов был губернским мелиоратором и отвечал за электрификацию сельского хозяйства, был не только инженером, но и изобретателем.
В период становления советской литературы А. Платонов не пошел по пути пропаганды нового строя. В 1927—1930 годы Платонов создаёт знаменитые повести «Котлован» и роман «Чевенгур», которые будут напечатаны только в 1985—1987 годах в журналах эпохи Перестройки. Новаторские по языку и содержанию произведения в фантастическом духе изображают строительство коммунистического общества. Ни одно из них не опубликовали при жизни писателя.
Иосиф Бродский написал «Послесловие к "Котловану" А. Платонова», отметил, что Платонов первым описал массовое тупиковое сознание, и потому он «первый серьезный сюрреалист». В его произведениях преодолевается разрыв между безмолвием и звучанием мира.
Своим парадоксальным языком и способом выражения идеи писатель завораживает читателя. Язык Платонова, внешне неясный, вызывающий своей безусловной независимостью от норм и правил различные истолкования, в содержательных моментах близок глубинным интуициям русской духовной мысли. В ней угадываются полнота первичного Слова. Платонов следует за ним, в полной мере обладая его энергией и, в особенности, смыслом.
Не формальными языковыми изысками одержим был Платонов, когда писал свой «Котлован», а огромной и ясной идеей о невозможности построения царства небесного на земле в виде новой Вавилонской башни, «куда войдут на вечное счастливое поселение трудящиеся всей земли».
Платонова принято считать «серьезным» и даже «трагическим» писателем. А между тем он сам осознавал природу художественного творчества как синтетическую, соединяющую юмор и трагедию.
Все рассказы Платонова о любви потому и печальны, что счастье его было трудным, может быть, слишком трудным. Мария Кашинцева, Муза его мыслей и прозы, доставалась ему тяжело. Когда читаешь письма Платонова, не оставляет чувство, что все написанное очень знакомо, возможно пережито, поэтому близко.
Свою Музу, Марию Кашинцеву, он назовет своим достоянием и своей православной верой. Она была единственной его любовью, мучительной и страстной с постоянными срывами, конфликтами, ссорами, упреками, ревностью, разрывами и примирениями.
Я не мудрый, а влюблённый,
Не надеюсь, а молю.
Я теперь за всё прощенный,
Я не знаю, а люблю.
(1921, год встречи с Марией)
Но, несмотря на это, у него и в мыслях не было, что в его жизни может быть другая женщина, что возможно иное, легкое, счастье. Нет, невозможное – невозможно.
Андрей Платонов и Мария Кашинцева. Больше, чем любовь - YouTube
Ирина Мурзак
филолог, литературовед, театровед
доцент Департамента СКД и Сценических искусств, руководитель программы "Театральное искусство, медиакоммуникации в креативных индустриях" ИКИ МГПУ
